Баудолино - читать онлайн книгу. Автор: Умберто Эко cтр.№ 52

Тогда он его двинул древком этой пики меж ног, причем тот снова повалился, и приставил ему острие прямо к глотке. — Не убивай меня, dominus, у меня семеро детей и как меня не станет, всем им подохнуть с голоду за несколько дней, — хрипел поверженный лодижанин. — Ох, отпусти, я не страшен для твоих имперцев, ты же сам видел, что я воюю как козел.

— Что ты козел, это видно за четыре перехода отсюда. Но если я тебя отпущу в полном комплекте, ты сможешь кому-то навредить. Спускай штаны.

— Как штаны?

— Вот так, штаны, я оставляю тебе жизнь, но пущу в гологузом виде… Посмотрим, вернешься ли ты воевать или дунешь домой к своим недокормышам.

Противник стащил штаны, повернулся и бросился наутек, перескакивая изгороди, не столько от стыдливости, сколь опасаясь, что благородный рыцарь увидит его с задней стороны, а так как ягодицы показывают в знак презрения, озлится и засадит ему куда надо кол, как делают в Турции.

Баудолино был очень рад, что ему не привелось убивать неприятеля, но тут еще один наскакал прямо на него, и по французскому платью было понятно, что это не ломбардец. Баудолино решил дорого продать свою шкуру и взялся за меч. Однако конник пролетел мимо, выкрикивая: «Ты где торчишь, болван, разве не видишь, что ваших имперцев поимели как пару пальцев, чеши домой, коли шкура дорога!» — и умчался, не затевая потасовки.

Баудолино поднялся опять в седло, недоумевая, куда ему теперь держать свой путь, поскольку в этой баталии нельзя было понять ничего. До тех пор он имел только опыт осадной войны, а при осадах обычно понятно, кто воюет за наших, а кто за тех.

Он объехал по краю жидкую рощу и увидел равнину, а в ее середине некое диво, прежде никогда не виденное. Широкая ровная телега, покрашенная в красный и белый цвет, на телеге торчал столб, на столбе стяги, рядом алтарь и около него — вооруженные люди с трубами вроде ангельских. Видимо, это сооружение служило для поднятия боевого духа. Баудолино не удержался от любимого в его краях: «Ну, это перебор». По виду телега могла спокойно прикатиться от Пресвитера Иоанна, откуда-нибудь из Сарандиба, где на войну запрягали боевых слонов. В раскрашенный воз, однако, были впряжены пошлейшие волы. Тем не менее на возу красовались какие-то парни в вельможеских одеяниях. Окрест телеги, как ни крути головой, нельзя было найти ни единого идущего на подвиг бойца. Детины с трубами время от времени дудели в них и останавливались, раздумывая, следует ли им продолжать. Некоторые указывали пальцем на скопление людей около речки, те еще продолжали убивать друг друга с воплями, коих хватило бы и для оживления усопших. Кто-то у телеги пытался сдвинуть с места волов, а те, по характеру упрямые, ныне уперлись не на шутку: легко понять, хотелось ли им приближаться к громкоголосому побоищу.

«Что же все-таки делать, — недоумевал Баудолино. — Кидаться в гущу этих оглашенных и послушать, что они выкрикивают, а то никак не разберу, кто свой, кто чужой? Но пока я буду разбирать, не прикончат ли они меня?»

Так он мешкал, покуда не наскакал на него очередной конник. Это был знакомый министериал. Разглядев, кто перед ним стоит, он воскликнул: — Баудолино, мы потеряли императора!

— Как это потеряли, исусгосподь?

— Его видели в бою. Он отбивался как лев. На него наседала ватага пеших, и они теснили его коня в лесок, потом все исчезли за деревьями. Мы отправились в лесок, но там уже никого не было. Наверное, он попытался бежать в каком-то направлении, однако точно не возвратился туда, где находился цвет нашего рыцарства…

— А где находится цвет нашего рыцарства?

— Ах, вот оно-то и беда, что не только император не вернулся к цвету нашего рыцарства, но и цвета нашего рыцарства больше нет. Это была такая бойня… Растрепроклятый день. Вначале Фридрих со своею конницей понесся на врагов, видя перед собой одних пеших, столпившихся у этого катафалка. Но пешие сильно отбивались, потом внезапно откуда не поймешь вылетела кавалерия ломбардцев, и наших приняли прямо в клещи.

— И, значит, вы потеряли святого римского императора?! И ты об этом так мне просто говоришь, господа в матушку!

— А ты, сдается мне, только что пожаловал сюда и не представляешь, как нам тут всем досталось! Кто-то видел даже, что император упал, что его тащил конь, потому что нога зацепилась в стремени!

— Что же делают наши теперь?

— Удирают. Оборотись-ка на речку. Видишь, прячутся за деревьями, лезут в воду. Разнеслось уже известие, что убит император Фридрих. Каждый надеется, что ему повезет добраться до Павии.

— О подонки! И никто не разыскивает господина нашего?

— Опускается темнота. Даже те, кто еще сражался, кончают битву. Как тут можно найти тело в этой катавасии? И откуда начинать?

— О подонки, — повторил опять Баудолино. Он не был военным, но он не был и трусом. Двинул лошадь и понесся, помавая мечом, туда, где валялось на земле больше всего трупов, выкрикивая в голос имя приемного родителя. Искать на этой равнине мертвеца, в кучах других мертвецов, умоляя криком мертвеца откликнуться, — было дело настолько гиблое, что последние отряды ломбардской армии, обнаруживая его, пропускали не останавливая, думая, вероятно, что это из рая какой-то святой выбежал сортировать мертвых. Они даже его радостно приветствовали.

Там, где схватка, судя по положению тел, была самой жестокой, Баудолино стал копаться в телах, лежавших лицами вниз, и надеясь и страшась опознать в брезжившем сумерковом свете одного из покойников — дорогого отца и господина. Он рыдал. Он блуждал, не разбирая дороги, пересмотрел все тела, покинул лес и наткнулся на украшенную телегу, она медленно волочилась по полю, усеянному мертвецами. — Вы не видели императора? — задал он через слезы вопрос, лишенный и смысла и осторожности. Там сидевшие заржали и ответили: — А как же, он лежал вон в тех кусточках и драл твою мамашу! — Один вдобавок издевательски подал звук в дудку, чтобы она произвела неприличный треск.

Цена их сообщению была понятна. Но Баудолино пошел в те кусты. Там на земле возвышалась еще одна куча трупов. Три ничком, самый нижний навзничь. Он откинул те, что ничком, и под ними увидел с красной бородой, красной от крови, императора Фридриха. Он мгновенно догадался, что тот жив, потому что из приоткрытого рта неслось легкое хрипение. Верхняя губа рассечена, из нее вытекала кровь. Широкая царапина на лбу, доходившая до левого глаза, но не задевавшая его. Руки до сих пор сжимали два кинжала. На самом пределе потери чувств Фридрих умудрился заколоть всех троих ничтожеств, которые налетели на него, чтоб его прикончить.

Баудолино, сунув руку ему под голову, обтер кровь и окликнул его, на что Фридрих открыл глаза и спросил, где находится. Баудолино ощупывал императора, чтобы понять, нет ли других ран. От прикосновения к ступне тот взвизгнул от боли; верно, значит, сказали, что конь тащил его по земле, вывихивая застрявшую в стремени лодыжку. Продолжая говорить, рассказывать Фридриху, где он находится и что с ним, Баудолино поставил его на ноги. Наконец-то тот узнал его и обнял Баудолино.