Загул - читать онлайн книгу. Автор: Олег Зайончковский cтр.№ 44

Поначалу присутствующие высказывались одновременно, поэтому понять что-либо в их речах было нельзя. Но потом, как хозяин дома и обладатель самого сильного голоса, председательство взял на себя Галя. Он же и выдвинул свою версию событий, показавшуюся Нефедову самой нелепой из всех возможных.

– Все это устроили немцы! – заявил Галя уверенно. – Они за нашими артефактами еще как гоняются. В натуре, вам говорю!

– Откуда ты знаешь?

– Оттуда… Лично с ними я не якшался, но по искусству дела имел. Лет десять назад… ну, в общем, по профсоюзной линии, хотели мы обложить художников – тех, что матрешки расписывают. И что бы вы думали? Шиш! Матрики свои тысячные они за копейки сдавали. И знаете, кто скупал? Американцы, вот кто!

– Ну, ты не путай, – заметил Нефедов. – Американцы одно, а немцы совсем другое.

– Такие же иностранцы, – отмахнулся Галя. – Ты с немцами пил и поэтому их защищаешь. Вот помяни мое слово – они и маньяка наняли!

– И Питерского убили, и аспирантку?.. Ты думай, что говоришь. Как слависты могли организовать заговор, если сами только вчера узнали о существовании рукописи?

На этот вопрос Галя ответа не дал, но оставался при своем мнении.

– Не знаю как, но все это они подстроили. С иностранцами шутки плохи… – Он вдруг в сердцах стукнул себя кулаком по колену: – И ведь сколько они этого нашего достояния к себе вывезли – просто немеряно!

– А говорил, газет не читаешь… – усмехнулся Игорь.

– Не читаю и не читал… Но как подумаю про те матрешки, у меня прямо все вскипает!

Игорь вспомнил, как сам бросался со сковородкой на немцев, и примолк.

Обсуждение продолжалось еще довольно долго, но шло уже по затухающей. Оно расшевелило умы, но и только. Сколько-нибудь разумного объяснения всей истории с рукописью товарищи так и не нашли. В итоге коллективный разум постановил: во-первых, во избежание вопросов о трупе в шерстяновской квартире в милицию не обращаться. Во-вторых, держать этой ночью совместную оборону от иностранцев или кого бы то ни было. В-третьих, наутро, как только откроется музей, отвезти туда рукопись под охраной, чтобы Надя ее оприходовала. Галей предложен был и четвертый пункт – выпить как следует «за это самое», но большинством голосов собрание его не приняло.

– Если сидишь на гранате, то лучше быть трезвым, – философски заметил Нефедов.

Пощупав свой брючный карман, Галя пожал плечами:

– По мне, так без разницы…

Солнце между тем клонилось опять к закату. Еще не было надобности в фонарях, но они горели уже по всему участку и раньше времени собирали вокруг себя мошкару и бабочек. Собаки, до срока выпущенные во двор, валялись, чесались или просто зевали. Засветло набрехавшись, набегавшись и справив не по разу нужду, они не знали теперь, что делать им дальше. Псы были сбиты с толку: за день в хозяйский дом проникло небывалое число чужих, а укусить кого-либо возможности так и не представилось. Собаки не знали, и им нельзя было объяснить, что все эти люди прибыли сюда под их защиту. Те, кто собрался в доме, хозяину и друг другу чужими, конечно, не были – этим вечером по крайней мере.

Из особняка доносился многоголосый гомон и стук столовых приборов, из открытых окон его выплывали клубы табачного дыма. Было никак не похоже, что здесь ждут неприятеля, – разве что время от времени в галерее второго этажа показывался человек с ружьем и зорко оглядывал окрестности. Это был Толя Хохол, взявший на себя обязанности караульщика. На участке и за его пределами было пока все тихо. Глотнув свежего воздуха, Толя возвращался в дом, ставил ружье в угол и садился опять к столу. Этот стол, изготовленный, по Галиному уверению, из редких пород дерева, имел внушительные размеры. Он был построен специально, чтобы ужинать за ним большой компанией, и долго, наверное, ждал, чтобы сегодня, впервые на его столовьем веку, оказаться целиком востребованным. И впервые за этим столом сидела украинка Галка, взятая с хутора. Она распробовала французский коньяк и, позабыв уговор, принятый по части спиртного, наливала себе рюмку за рюмкой. Толю беспокоило, что его жинка с минуты на минуту могла заспивать. Все остальные, однако, если и приняли рюмку-другую, то исключительно для аппетита. Нефедов и вовсе отказался пить, чем снискал одобрительный Надин взгляд.

Но даже без возлияний собравшиеся за большим столом испытывали дружеское единение. Сильнее, чем алкоголь, их бодрило и сплачивало чувство общей опасности – то древнее чувство внешней угрозы, которое сделало человека существом коллективным.

Правда, их коллектив оставался неполным. С ними не было Шерстяного, чье отсутствие ощущалось, как во рту ощущается нехватка зуба, без которого можно, конечно, говорить и есть, но хуже, чем если бы он был в наличии. Исчезновение Шерстяного беспокоило его товарищей и наводило на мысль, не было ли оно связано с тем, что случилось с аспиранткой из Брянска.

Первым вслух его помянул Галя.

– Где ж эту Шерсть все-таки носит?.. – произнес он, задумчиво ковыряя в зубах мизинцем.

– А шут его знает… – так же задумчиво откликнулся Ксенофонтов. – Думаю, что если он жив, то рано или поздно должен объявиться здесь.

– Почем тебе знать?

– Интуиция…

Возражать ему никто не стал, хотя никакой особенной интуицией Ксюха прежде не славился. Друзья не могли и подумать, что его предсказание сбудется до того еще, как они допьют чай.

Входное устройство заиграло тревогу, лишь на мгновение опередив песню украинки Галки. Мужчины вскочили, загремев стульями, и бросились в холл к экранчику.

Первым Шерстяного распознал Игорь.

– Легок на помине… – взволнованно пробормотал он. – Галя, прячь сковородки.

– А?.. Говорю – интуиция! – обрадовался Ксенофонтов.

– Он не один, – насторожился Толя.

Действительно, за спиной Шерстяного показалась фигура женщины.

– Еще одна аспирантка? – предположил Ксенофонтов. – Много их у него, Гарик?

– Шуточки у тебя, – нахмурился Игорь.

Во дворе зашевелились собаки; они снова почуяли для себя поживу и, взбрехивая, стали подтягиваться к воротам. Однако, наученные сегодняшним опытом, псы посматривали на крыльцо: вдруг опять украинка Галка выйдет с говяжьей косточкой и станет заманивать их в вольер. Но повелительница их в эту минуту уже спала в столовой; вместо нее на крыльце показался Толя, а в руках его вместо косточки была двустволка.

– Геть! – крикнул он собакам. – Геть вы, бисово отродье!

Собаки понимали только по-украински, а Толя был хоть и хохол, но мовой практически не владел.

– Ходыть… у туды!.. – он повел на вольер стволами.

Псы в ответ угрожающе заворчали.

– Ах вы, так вас!.. – выматерился Толя и, вскинув ружье, бабахнул в вечернее небо.