Делу конец - сроку начало - читать онлайн книгу. Автор: Евгений Сухов cтр.№ 66

— Понял, — повернул ключ Игнат.

Ковыль, взявшись за ручку, распахнул дверцу и, натянув на самые глаза темную вязаную шапочку, побрел к подъезду, наблюдая боковым зрением за тем, как «Волга» на малых оборотах трусливо покидает неуютный и тесный двор.

Остановившись у входа, он услышал, как где-то наверху негромко скрипнула дверь. В подъезде было темно, лампы вывернуты — очень неплохая ситуация, чтобы пальнуть в затылок из пистолета. Ковыль громко стукнул дверью, как будто направился к лестнице, и, неслышно шагнув назад, вдоль стены побежал к остановившейся машине.

— Что там? — спросил Стась, едва тот распахнул дверцу.

Ковыль с облегчением плюхнулся на переднее сиденье и проговорил:

— А ты ведь был прав. Только я подошел, как наверху дверь открылась. Кто-то нас там ждал.

— Ладно, поехали, — распорядился Стась, — здесь не самое лучшее место, чтобы светиться. Фрунзенскую знаешь?

— Ну? — Игнат развернул машину, чуть не залезая правым колесом на груду битого кирпича.

— Поехали туда. И чтобы все путем. Мне ни к чему «Формула-1» с пятью миллионами баксов в багажнике. Еще вот что, узнай, как там поживает наш общий приятель Назарушка Колотый.

— Понял, — заулыбался Игнат.

Зрелище было неприглядное. За подобной сценой любопытно наблюдать на экране телевизора, где кровь воспринимается такой же понарошку, как ворох отстрелянных гильз или физиономии копов, озабоченных кучей трупов, нежданно свалившихся на территорию их полицейского участка. И совсем иное дело лицезреть место убийства вживую, когда буквально на пузе ползаешь с измерительной лентой, высчитывая расстояние от одного трупа до другого, тщательно в журнале фиксируешь нелепые позы застывших фигур и помимо воли наталкиваешься на искаженные болью лица. Такое впечатление, что вымазался кровью с ног до головы, противной, пахучей, запекшейся. Жуткое чувство, что чужая кровь свернулась на его теле толстой шероховатой корочкой, не покидало Шевцова.

У места преступления старались два фотографа. Один свой, из управления. А вот кто второй? Да какая разница, пусть фотографирует, если начальство дало «добро».

Фотографы были явными антиподами: один худенький и нервный, смахивающий на гимнаста; другой — огромный и толстый, он больше напоминал тяжелоатлета, покинувшего спорт, слегка оплывший, с крупным довольным лицом. Но оба работали слаженно, по-деловому, никаких лишних движений. У худого от усердия вылезал язык, а толстый, напротив, был сосредоточен. Они снимали со всех ракурсов, заглядывали покойникам в глаза и делали крупный план. Окружавших для них не существовало, и было ясно, что каждый из них не покинет место происшествия до тех самых пор, пока не отснимет с десяток пленок.

Шевцов уныло наблюдал за происходящим. Не похоже, что это сделали какие-то отморозки, операция была проведена по всем канонам гангстерских сериалов, с килограммами расстрелянных гильз, щедро разбросанных по всему кварталу, и грудой трупов, нелепо застывших на самой середине проезжей части. Такое зрелище кого угодно заставит содрогнуться.

Полковник Крылов стоял в сторонке и терпеливо выслушивал сбивчивый рассказ директора банка. Солидный мужчина с густой копной волос и моложавой проседью на висках теперь выглядел потерянным ребенком, у которого отобрали сразу все игрушки и вдобавок наказали за провинность, которую он не совершал.

По растерянной физиономии Крылова было видно, что он думает об ином, а точнее — о дубовом паркете в кабинете начальника управления, где через каких-то полчаса он должен будет доложить генералу о случившемся и предложить несколько рабочих версий.

Место преступления со всех сторон было огорожено обыкновенной бельевой веревкой, за которой, вытянув шеи, многочисленной толпой маялись зеваки. Вот так всегда: все куда-то спешат, торопливо посматривают на часы, но едва происходит что-то экстраординарное, как прохожие мгновенно забывают про свои неотложные дела и, утоляя праздное любопытство, таращатся на чужую беду. Подогнать бы сюда пожарную машину и, открыв брандспойт, хорошим напором отвадить страждущих.

— Неужели он так и сказал? — наконец выдавил из себя Шевцов, не скрывая удивления.

— Так и сказал, товарищ майор, — чуть смущенно протянул старший лейтенант Трошин. — Мне и в голову не могло прийти, что это правда. Только когда через несколько минут по рации сообщили об ограблении, я сразу и передал информацию об автомобиле и пассажирах. Хотя понимал, что дело это безнадежное, наверняка машину они бросили через пару километров, а сами пересели в другую.

— И все-таки ты напрасно не сделал попытки задержать их, — мягко укорил Шевцов.

— Видно, чутье у меня притупилось. Больше и не знаю, как ответить, — искренне сетовал Трошин. — Раньше, бывало, каждую подозрительную машину проверял, а затем понял, что это по большей части напрасный труд. И потом, когда дежуришь на дороге, шутников тоже порядочно встречается, а это расхолаживает. Бывает, спросишь, что везете в багажнике, а хохмачи отвечают: двадцать кило героина. Проверишь машину, разумеется, ничего не обнаружишь. Не тащить же каждого шутника в отдел.

— Знакомо, — согласился Шевцов, он и сам мог бы припомнить с десяток аналогичных случаев. Шутников хватает везде. — И как они выглядели?

— Ничего особенного или настораживающего, скажу честно, я не заметил, — признался Трошин. — Обыкновенные люди. Ни боязливости в глазах, ни трясучки в пальцах. Шофер, правда, был чересчур любезен, но мне и не с такими идиотами приходилось встречаться.

Фотографы продолжали снимать. Толстяк наклонился над одним из убитых, и Шевцову даже показалось, как он горячо что-то зашептал ему на ухо; худощавый тоже не отставал, он работал с покойниками едва ли не в полный контакт и даже вроде бы подвинул руку одного из них, чтобы тот выглядел более реалистично.

В своем деле парни были настоящие художники.

— Может быть, ты разглядел на их лицах какие-нибудь шрамы, бородавки, родинки? Может, наколки какие заметил?

Старший лейтенант задумался, брови его при этом сильно искривились, и на лбу образовалась волнистая неровная складка.

— Да ничего такого не было! — в сердцах воскликнул Трошин. — Никаких особых примет. Первому было лет двадцать пять — тридцать, лицо удлиненное, нос с горбинкой. Второй постарше и посерьезнее, с бородой, с усами, шатен. Ну, что еще?

— Ты бы их узнал?

— Внешность, конечно, трудно описывать, но если бы где-нибудь на улице встретил, то, думаю, узнал бы сразу.

— Посмотри вот сюда. Ты здесь никого не узнаешь?

Шевцов достал из кармана несколько фотографий, среди них был и снимок Куликова. С некоторых пор он таскал его фотографию с собой, как если бы тот был его ближайшим родственником.

Трошин взял пачку снимков и стал тщательно изучать каждый. Дошла очередь и до Куликова, но он равнодушно отправил его вслед за остальными, переложив в другую руку.