Небесный огонь и другие рассказы - читать онлайн книгу. Автор: Олеся Николаева cтр.№ 24

А надо сказать, что погода в Москве была, несмотря на святки, очень хлипкая: все таяло, текло, капало, и поэтому я, соответственно этой погоде, поехала в курточке на рыбьем меху, в тонких чулочках и легком шарфике.

Но уже наутро в Рыбинске вместе с Борей, который стоял уже одной ногой в цветущем Израиле, встречал меня наш прославленный Мороз — воевода. За то время, пока я спала на вагонной полке, гремучие льды сковали воды, задубевшие снега стянули землю, и пар так и валил изо рта, когда я на перроне знакомилась с Борей, а он наспех перечислял мне все предстоящие повороты дороги, все пункты, все пересадки.

Сначала мы должны были доехать на рейсовом автобусе до Мышкина. Там пересесть на другой автобус до какого‑то поворота. После этого пройти по шоссе, голосуя попуткам. На попутке добраться до села. А уж от села — пехом по бездорожью через лес — несколько километров. И — откроется прекрасный вид: храм отца Сергия на крутом бережке речки, блестящей подо льдом!

Прежде всего я передала Боре часть пакетов с провиантом, и он, пошатнувшись, мужественно принял их из моих рук. Субтильную его фигуру несколько перекосило, но он выровнял равновесие, и мы потащились к автобусной остановке.

Это был старенький, дребезжащий автобус, надрывавшийся на скорости в каких‑то пятьдесят километров и трясшийся так, словно он вот — вот развалится на ходу, и мы с нашими макаронами и гренками окажемся в каком‑нибудь заваленном снегом кювете. Но это были пустяки по сравнению с холодом, который пожирал на лету теплую струйку воздуха, вылетавшую из автобусной печки, и брал в плен неподвижных пассажиров, сковывая их по рукам и ногам своей цепью.

Уже здесь я поняла, что вместо радостного путешествия по снежку, вместо русской сказки с праздничным инеем на деревьях, вместо горячей встречи с добрым и любимым батюшкой Сергием мне предстоят: ледяная мука, ощущение холодного колючего позвоночника, промерзшего до костного мозга, и обморожение конечностей, кое‑как прикрытых тканевыми перчаточками и легкими ботиночками… Да и спутник мой был экипирован не намного лучше — он весь как‑то съежился, скукожился, словно хотел забиться в щелку и в ней хранить оставшееся тепло. Я вдруг пожалела, что не захватила для отца Сергия пару бутылочек доброго коньяка — вот бы мы сейчас с Борей немножко взбодрились бы да согрелись!

Меж тем мы уже доехали до Мышкина, где нам предстояло пересесть на другой автобус, но для начала мы решили отогреться и вошли в маленькую забегаловку при автобусной станции. Там стояло нечто вроде буржуйки, и мы, разложив вокруг себя пакеты, устроились за столиком. Боря выглядел как‑то скверно — губы у него посинели, глаза закатывались, надо было его срочно подкормить, но в забегаловке ничего не было, кроме грязно — коричневых пирожков с повидлом, и мы взяли себе по два стакана горячего чая, который здесь подавали исключительно в баночках из‑под майонеза.

Наконец, худо — бедно согревшись, по нескольку раз замотав шарф, я — вокруг головы, а Боря — вокруг шеи, обвесившись пакетами, мы зашкандыбали на автобус местного значения. Как только мы в него влезли, мы поняли, что ему никогда не угнаться за тем, рыбинским автобусом, который мы так ругали в сердцах и который хотя бы пытался овевать нас теплой воздушной струйкой. Но как только мы оба выразили свое недовольство, как водитель, едва — едва выехав за пределы обжитого Мышкина, где было все, даже кафе с горячей буржуйкой и чаем, и оказавшись среди необозримых многоярусных лесов, вдруг остановился.

— Стоп машина! — сказал он. — Вылезай!

— Как — вылезай? Что — вылезай? — заволновался народ.

— Вылезай, говорю, — повторил он, размахивая оторвавшейся ручкой коробки передач, — Поезд дальше не пойдет.

Так мы и вывалились на шоссе. Боря раскрутил шарф и повязал его поверх лыжной шапочки, что придало ему сходство с французами, в свое время бесславно бежавшими из Москвы. Глаза его, в которых, кажется, отобразилась вся скорбь иудейского народа, были устремлены куда‑то в пространство — наверное, там ему мерещилась благословенная Земля Обетованная, где плескалось теплое Чермное море, потопившее гонителя — фараона, а с ним коней и всадников его…

— Ну что, Боря, надо идти! — сказала я.

Мы прошли несколько десятков метров по пустынному шоссе, миновали гребень и стали медленно спускаться с горки. И тут я вдруг увидела, что вокруг никого нет. Скрылся из глаз сломанный автобус, куда‑то исчезли пассажиры, поначалу тоже пустившиеся в путь… Мы были с Борей одни — одинешеньки на всем заснеженном пространстве.

— Сейчас помолимся Николаю Угоднику, — сказала я, — и какая‑нибудь машина нас да подберет. Я всегда так делаю.

— Я неверующий, — слабым голосом откликнулся Боря, — Агностик я. Боюсь, не подействует.

— Как это не подействует! — заиндевелыми губами прошелестела я. — А ну‑ка!

И принялась читать надтреснутым голосом «Правило веры и образ кротости»… Удивительно, но голос стал крепнуть и мне как будто стало теплее. — «Воздержания учителя», — гаркнула я.

— Меня уже и Юрий Михайлович Кублановский наставлял в вере, а я вот — никак! — признался Боря. — Не верю, и все!

— «Яви тя стаду твоему яже вещей истина», — продолжала я.

— Он уж стыдил меня! Говорит: иди и смотри! Сюда, с вами, послал к отцу Сергию.

— «Сего ради стяжал еси смирением высокая, нищетою богатая», — произнесла я.

— Вот я иду и смотрю. Иду и смотрю, — как‑то обреченно проговорил Боря.

— «Отче священноначальниче Николае, моли Христа Бога спастися душам нашим», — наконец закончила я.

— Так и сказал мне Юрий Михайлович: иди и смотри…

И тут из‑за пригорка показалась машина. Я встала на дороге и перегородила ей путь. Это был старенький газик с брезентовым верхом. Шофер недовольно открыл дверцу:

— Куда?

— Всему будем рады, — ответила я.

Так мы добрались до села, откуда нам предстоял долгий путь через лес. Однако мы уже так окоченели, что сразу пускаться в дорогу было полнейшим безумием — мы не прошли бы и ста метров, замерзли бы, как ямщик в степи глухой. Поэтому мы постучались в первый же дом:

— Пустите путников погреться, — еле — еле проговорила я.

Тогда еще пускали. И мы расположились у натопленной печки. Час сидели так, два… Но надо было идти, чтобы до темноты добраться к отцу Сергию…

И снова — взвалили на себя пакеты, несколько облегченные тем, что пару килограммов гречки и пшенки мы отгрузили в дар хозяевам за их гостеприимство, и побрели дальше, паломники.

По счастью, все же какая‑то дорога в лесу была. Конечно, легковой машине тут было не проехать,