Каменный мост - читать онлайн книгу. Автор: Александр Терехов cтр.№ 79

– Ну и отлично! – Боря прихлопнул в ладоши. – Мы возьмем немца. Мы откопаем, соберем по костям стерву Дмитрия Цурко – уж ей-то Петрова должна быть известна! Найдем, наконец, эту Ираиду, дочь…

– Еще у Петра от второго брака, кажется, дочь, – подсказал Гольцман.

– И ее! Родилась перед войной, жива! Съездим в Лондон к дочке Литвинова… Кто, кстати, поедет в Лондон? Но – пусть он скажет прямо сейчас: что он хочет найти?!!

– Живого человека! Она прожила восемьдесят два года и умерла с ясной головой. Всего двадцать лет назад! Я уже в армии служил. Я ее мог видеть. Ты мог видеть. Александр Наумович вообще…

– Что искать? Что мы ищем?!

– Свидетеля! Петрова не могла всю жизнь молчать. Кому-то она однажды села и рассказала – всю свою жизнь. Старухи любят вспоминать одно и то же! С кем-то сидела на кухне раз в месяц, пила чай и долдонила: я любила Костю, он меня любил, но не развелся из-за дочери, Нину убили… А убили ее так… Петрова – единственный заинтересованный свидетель. Она могла видеть место преступления…

– А-а, да ладно, – отмахнулся Миргородский, – мы будем год трахаться с этой Тасей только потому, что ты считаешь – все из-за нее. Ухожу на задание. Кто едет в Лондон?

– Я хочу еще тебе сказать, что по-еврейски означает ее фамилия – Флам, – Гольцман словно боялся оглашать некоторые сведения при Боре. – Флам означает «огонь».

Месяц слежки, позвонил Боря:

– Пиши. У Петра Цурко имелся двоюродный брат Олевинский. Вот к его жене Петр и ушел от Таси. Специализировался, урод, по женам братьев. Зина ее звали. Певица хора Большого театра. В музее Дома правительства сказали: Зина и Петрова о-очень дружили. Певица родила Петру девочку Машу. Мария Петровна только что приехала из Штатов. Но скоро опять уедет. Ждет тебя завтра. Давай. Между прочим, доктор химических наук. Идеальный слушатель рассказов на кухне. – Я дописал адрес – опять Серафимовича, не пытаясь понять: во что же я верю.

Но я точно надеялся, переступая порог еще одной бездетной квартиры семейства Цурко и здороваясь с приятной женщиной – из нее заметно торчала стальная арматура, и в глазах отсвечивали глыбы льда. Но тут высунулось очередное домашнее животное – толстый кот помоечной породы по имени Пурш. И я испугался, что допрос продлится недолго.

– Ну, отец мой был веселый, жизнерадостный. Любил поесть, выпить и приударить за женщинами. За какую работу ни брался, всюду быстро рос. Из-за туберкулеза не пошел по военной линии.

Дмитрий женился перед войной на неприятной женщине, мне не хочется о ней говорить. И от него остался сын Александр, копия, кстати, первого мужа моей мамы, все в семье грешили на него и не верили, что он от Дмитрия. Но у него тоже нет детей.

– Только у Ираиды была дочь, Ольга, – проявил я внимание к семейным обстоятельствам.

Доктор химических наук неприятно взглянула на меня и после томительной паузы осведомилась:

– Что вас, собственно, интересует? Петрова? Очень умная. Очень необыкновенная. Незаурядная женщина. Общаться с ней невероятно приятно. Любили вместе с матерью вспоминать отца – делить уже нечего, это признак незаурядных женщин. – И окончательно замолчала. Это все, что она знала.

– Что она любила вспоминать из своего прошлого?

– О прошлом не рассказывала ничего. Раз вспомнила, как Дзержинский в молодости за коленки хватал. Больше я ничего не слышала.

Я задал еще двадцать вопросов (Уманский, дочь Уманского, Большой Каменный мост), получив нераздумывающие «нет», «никогда не говорила», «я и не знала».

– Да, вот еще: когда она летела с Литвиновым в США, то видела взрывы Пёрл-Харбора. Фото? – Она отлучилась и принесла древнюю сумку из белой кожи с поцарапанными металлическими уголками. – Вот нашла после вашего звонка все, что осталось. Давайте посмотрим…

У нее не хватило любопытства разобрать реликвии до моего прихода, и теперь дочь Петра и хористки Зины, как продавец-ручник, выкладывала узором на стол, в таком отдалении, чтобы я даже не думал протягивать руки, диплом Петровой (почему не у Ираиды?), свидетельство о защите диссертации, две трудовые книжки, похоронку на Петра Цурко (ты не знала, что в этой сумке похоронка отца?), чей-то крестик в коробочке с надписью «Ветеран труда», бархатный мешочек (бисером вышит вензель ВФ и дата 1884)…

– Не знаю, что это…

Это, милая, инициалы Тасиного отца – Владимир Флам. Что-то подарили ему на четырнадцать лет или около, может быть, на совершеннолетие, бармицву? Мальчик вырос и обязан исполнять заповеди Торы. А может, будущий юрисконсультант на «пятерки» закончил в гимназии год…

Часы с плетеной веревочкой вместо ремешка, заграничные, еще часы – без ремешка, «Победа»; ключи, номера телефонов, записанные на бумажных лоскутах… Я сидел напротив пожилой суровой женщины и думал, какими бессмысленными покажутся эти чугунные скрепы – сберкнижки, свидетельства о рождении, коробочки с орденами, – когда настанет пора собираться в последнюю поездку – ничего не понадобится, кроме крестика, и то не спасет, и волосы будет теребить холодный железнодорожный ветер.

– Нет, видите, ни фотографий, ни писем, – химик все покидала назад и ушла прятать сумку, а я быстро схватил с края стола и разгладил на ладони забытый, вырезанный овалом кусок коричневой клеенки с двумя дырочками по краям для шнурка; номер написан химическим карандашом на изнанке – 26 – и буквы: «роддом Грауэрмана Анаст. Влади. Петрова, мальчик» – привязали на ножку новорожденному сыну; вот что Тася считала необходимым хранить всю жизнь – сын.

– Как же вы можете объяснить такую скрытность Петровой? Каждому человеку ведь свойственно излить…

Я добился, она взорвалась:

– Не забывайте – она жила с Васей, с сумасшедшим сыном! С окончания войны до смерти. Почти сорок лет она жила с сумасшедшим сыном. И замуж из-за него не вышла.

Когда уезжала в Штаты, мальчик казался здоровым. Вернулась – уже больной, за полтора года! После походов по врачам сказала: я не смогу сделать его здоровым, но я сделаю его счастливым. И всю свою жизнь положила.

Интеллект у Васи остался на уровне пятилетнего ребенка. Мог съесть пробку из фольги от кефирной бутылки. Но хорошая память, занимался музыкой, ноты читал, хотя слушать, как он играет, было невозможно. Внешне? Среднего роста, довольно красивое лицо, но сумасшедшие глаза человека не красят! Полноватый, много ел, ограничивать его не имело смысла. Если мылся в ванной, заканчивал, лишь смылив кусок мыла без остатка. Временами спокоен, временами неспокоен; тогда подлечивали, но было страшно.

Моя мама уговаривала Анастасию Владимировну сдать Васю в интернат. Но она с порога: нет, даже не заговаривайте со мной об этом. Даже отпускала его гулять одного. В день пожара в гостинице «Россия» – помните скандал на всю Москву? – Вася шел по Большому Каменному мосту и барабанил палкой по перилам. Его забрала милиция. Потребовалось множество усилий, чтобы его отыскать и вернуть.