Я росла во Флоренции - читать онлайн книгу. Автор: Элена Станканелли cтр.№ 27

Но вот чего нельзя делать ни в коем случае, так это дарить красоту тем, кто играет мускулами, разбазаривать, чтобы кто-то превратил ее в очередную демонстрацию власти.

Хотелось бы мне знать мнение Орианы Фаллачи о том, что устроило американское консульство на набережной Веспуччи. Боже упаси, никаких облитых мочой или разрисованных фаллосами тротуаров, никакой вони, никаких молитв. Просто-напросто этого участка набережной больше не существует. Его взяли и упаковали в вакуумную оболочку. Он больше не принадлежит городу и горожанам. Несколько сотен метров одной из самых красивых набережных мира стали входом в американское консульство.

Его охраняют два гигантских вазона, намертво вмурованных в асфальт прямо поперек улицы. Не на тротуаре, а посреди проезжей части, где раньше спокойно ездили машины. И где они продолжают спокойно ездить перед этим изъятым из обращения участком и за ним. И поскольку ограждения и усердные карабинеры охраняют запретную зону также и позади здания, этот прямоугольник превратился в призрачную территорию, куда нет дороги даже сталкерам. И все для того, чтобы здесь никто не мог оставить начиненный взрывчаткой джип. Я понимаю обеспокоенность американцев, но почему бы им тогда не перебраться в другой район города, где такие меры безопасности не создадут неудобств?

Как бы они отреагировали, если бы мы забрали себе руку статуи Свободы и устроили на ней вертолетную площадку или перекрыли Бруклинский мост для проведения праздника жареного поросенка по-ариччански?

"Два берега Арно на участке, пролегающем вдоль парка Кашине, соединены двумя мостами, занимающими достойное место в городском ансамбле. За Порта Сан-Фредиано располагался мост, построенный в 1836 году и носивший имя Сан-Леопольдо в честь тогдашнего великого герцога Тосканского Леопольда II Лотарингского. Следов его первоначальной конструкции не сохранилось. Речь шла о подвешенном над Арно на металлической опоре мосте, созданном французской компанией братьев Марка и Жюля Сегэнов, знаменитых инженеров, специалистов по проектированию металлических мостов. Мост Сан-Леопольдо вкупе с мостом Сан-Фердинандо с его футуристическими конструкциями демонстрировал достижения технического прогресса, положив начало эпохе строительства железных мостов в Италии. Мост Сан-Леопольдо соединял Королевскую дорогу, ведущую к Пизе и Ливорно, с дорогой на Пистойю, а начиная с 1848 года — "промышленный" пригород Пиньоне с железнодорожной станцией Леопольда. В тридцатые годы нашего века мост был разрушен и уступил место каменному мосту, который, пострадав во время Второй мировой войны, был в свою очередь заменен ныне существующим трехарочным мостом, носящим имя Виттория. Чуть ниже впадения в Арно ее притока Муньоне расположен Понте-аль-Индиано, мост, сооруженный во второй половине двадцатого столетия при участии архитекторов Адриано Монтеманьи и Паоло Сика и инженера Фабрицио Де Миранда. Мост, имеющий два уровня (один для автомобилей, другой для пешеходов), имеет единый металлический пролет протяженностью около двухсот метров. Полотно моста опирается на два железобетонных устоя и поддерживается тросами, натянутыми на два установленных с небольшим наклоном железных пилона высотою около сорока восьми метров".

Взяла из Интернета.

Моя мать хранит свое белое свадебное платье в коробке на самой верхней полке шкафа. Подозреваю, что всякий раз при переезде на новое место первым делом она засовывала коробку со свадебным платьем на верхнюю полку шкафа. Мне никогда не доводилось видеть эту коробку на полу или в каком-либо ином месте. Вероятно, это делалось из практических соображений, ведь нечасто приходится надевать белое платье в повседневной жизни. А может, чтобы лишний раз не расстраиваться. Наверное, не самое веселое зрелище — наблюдать, как платье желтеет, ветшает, как ткань истончается и осыпается в складках. По части способности вызывать ностальгию свадебному платью нет равных. Иные прически, фасоны обуви, ароматы — знаки времени, которое не вернется, но сожалеть об ушедшем времени проще, чем об одном дне. Время растворяется, как успокоительные капли в стакане воды. Один день — одна такая капля.

Я отчетливо помню тот момент, когда моя мать подняла трубку телефона и по ее скупым словам я поняла, что на другом конце провода кто-то ей сообщает о смерти моей лучшей подруги. Я помню свое ощущение — такого я никогда больше не испытывала: словно электрический разряд пробил голову, потом через ноги ушел в землю.

Я повела себя странно: побежала в гостиную и запрыгнула в кресло, задрав ноги на подлокотник, упершись задом в подушку. Типичное движение подростка, порывистое, необъяснимое. Годами я мысленно возвращалась к тому дню, пытаясь разобраться в себе. Я нырнула в кресло, чувствуя, как что-то во мне разбилось.

Так случается перед лицом смерти. Ты постоянно задаешься теми же самыми вопросами, но не продвигаешься ни на пядь, потому что натыкаешься все на ту же стену. Почему я ей это сказала? Почему я не сделала того, о чем она меня просила? Почему я так ответила? Прошло много лет, но до сих пор я чувствую кожей шерстяную обивку того кресла. И совсем не желала бы снова его увидеть.

Некоторые женщины, выбирая свадебное платье, говорят, что потом его перекрасят. Или укоротят, обрежут рукава, а из фаты сошьют прозрачный топ. Но это неправда. Они так говорят, потому что в голове у них путаница. Женщина, которая до сего дня вела нормальную жизнь: ездила на работу на мопеде, занималась любовью с братом подружки, пила, курила, читала по утрам газету, — вдруг оказывается перед зеркалом в полный рост, одетая как в фильме о Гражданской войне в США. Вольность в обращении со временем. Свадьба — день, исключенный из истории, литургия, правила которой не должны иметь ничего общего с обыденностью, а лишь отражать внутреннее состояние. Женщины сегодня выходят замуж одетые как в Греции эпохи Перикла или как во Флоренции времен Лоренцо Великолепного. Понимаю, почему потом они стараются тщательно скрыть вещественные доказательства своего безумия.

Но однажды я увидела это платье. Мать на секунду открыла коробку и мне его показала. Разумеется, от него пахло пыльным шкафом, но больше всего меня поразило, какое оно маленькое. Просто кукольное. Женщины очень мало весят, когда выходят замуж, еще меньше, чем в день устных экзаменов на аттестат зрелости. Словно заранее берут разбег перед грядущей беременностью. В тот день мать сказала, что хранила его для меня, но мне оно явно мало. И она была тысячу раз права.

На свадебных фотографиях отец везде улыбается, и видно, что резцы у него выдаются вперед, как у кролика. Теперь у него нет кроличьих резцов. Зато у меня очень долго были. Что потом с ними случилось, вы уже знаете.

Эта история всегда наводит меня на мысли о дочери Мадонны, малютке Лурдес Марии. Жгуче-черные волосы, жгуче-черные брови, сросшиеся, как на портретах Фриды Кало, но притом вылитая мать. Лурдес — это своего рода память о временах до преображения. Стартовые колодки, с которых ринулась вперед Мадонна благодаря мудрой эстетической стратегии. Дети таковы, они обнажают прошлое, которое мы часто хотели бы утаить. Потом они в свою очередь вырастают и видоизменяются. Вот и у меня теперь тоже нет кроличьих резцов.