Там, где нас есть - читать онлайн книгу. Автор: Борис Мещеряков cтр.№ 47

Серега подождал, потом вышел в прихожую и несколько минут сладким насколько возможно голосом упрашивал кота вернуться и отведать чего бог послал, но дело шло к отбою, а появляться на вечерней поверке личного состава — дело святое и пропустить его никак невозможно. Серега огорченно вздохнул, что таким вот комом сложился блин первого общения с животным с глазу на глаз, постелил на полу в ванной газету из заботливо заготовленной стопки и отправился в расположение родной части. Переживает, что хозяев нет дома, примирительно подумал Серега, не беда, ночью пожрет, и отрубился. Солдатский сон в мирное время крепок и безмятежен.

На следующий день в «уазике» случился пробой не то прокладки, не то сальника, не то еще чего-то, не терпящее отлагательств, и Серега вспомнил про кота с некоторым опозданием, ближе уже к обеду, и, сообщив дежурному по штабу о цели выезда, помчался в пустую генеральскую квартиру. Миски стояли нетронутые, о существовании кота свидетельствавало только утробное ворчание в подкомодном полумраке. Зная, что кот не ест несвежую еду, Серега смотался за сосисками и пятипроцентным творогом. Без особенной надежды сварил пару сосисок — записанное время кошачьего обеда миновало — и выложил во вновь отмытую и ошпаренную миску, а рядом расположил шарик творога навроде шарика мороженого и, залюбовавшись натюрмортом, непроизвольно сглотнул слюну. Поставил эту красоту на пол в кухне, решив не нервировать зверя, отправился в гостиную посмотреть телевизор. Трофейный, из Афгана, «Панасоник» с диагональю девяносто сантиметров отвлек внимание сержанта на довольно продолжительное время. Вспомнив о делах службы, Серега поправил ремень, проверил вертикально приставленной к носу ладонью положение кокарды, остался доволен и отправился, да-да, в родную часть. День уже катился к вечеру, нельзя ж совсем не появляться в расположении, да и засмеют, расскажи он бойцам о том, где целыми днями пропадает. Черт, подумал доро́гой, газету-то не сменил, да небось до завтра обойдется.

Есть ли нужда сообщать, что на следующий день сосиски оказались нетронуты, шарик творога заветрился и пожелтел как ногти курильщика, а главное: газета на полу в ванной не имела никаких видимых следов кошачьей жизнедеятельности. Это обеспокоило Серегу больше всего, но проклятый кот на зов не шел, отзываясь лишь недовольным бурчанием. Ничего не оставалось, как только покинуть его как есть до следующего дня.

Несколько дней Серега провел как на иголках. Котовья сухая во всех смыслах голодовка кого угодно обеспокоила бы, а Серега, как уже говорилось, был ответственным парнем, любил генерала и очень хотел на дембель, ему никак не улыбалось по возвращении Кузнецовых с изобильных кубанских каникул показать им вместо живого кота холмик среди зарослей сирени в палисаднике. И Серега решил действовать решительно.

Кот, конечно, зверь был здоровенный, особенно если в сравнении с невеликим Серегой, но ослабленный голодовкой и недосёром, и Серега надеялся заставить его жрать силой. Затолкать супостату в пасть немного еды и залить сверху молоком, куда он денется, думал Серега, решительно крутя баранку сквозь летний ливень. Заглотит, сволочь.

Борьба была краткой, но безрезультатной. Верней, окончилась ничьей. Серега в пасть коту затолкал немного овсянки и залил-таки молоком, но противник зато подрал острейшими когтями Сереге все руки и на лице оставил пару сочащихся царапин. И тут Серега не выдержал, дрогнул.

— Ну и ладно! Ну и подыхай, сука! — вскричал он тонким своим голосом, захлопнул дверь и сбежал по лестнице, дробно стуча сапогами.

В тот же вечер с горя по накрывшемуся, похоже, раннему дембелю Серега напился с приятелем, рядовым Свиридом, картофельного белорусского самогону страшной крепости, а наутро распоряжением дежурного по штабу, пришедшего на подъем и увидевшего дрыхнущего беспробудно и всего в крови генеральского водилу, отправился на трое суток одиночного ареста. Который арест все трое суток его мучило неослабевающее, возобновляющееся с каждой выпитой кружкой любой жидкости похмелье, и про кота он вспомнил уже стоя перед воротами части, отбыв наказание и кое-как собравши себя в единое целое. Сфокусировав зрение и переждав приступ головокружения, Серега взял в сторожке парка ключ от вверенной техники.

Ой, как же не хотелось Касиму ехать на квартиру к генералу, как его крючило и корежило от мыслей, что именно должно предстать его взору пьяницы и раздолбая, не оправдавшего доверия, какие картины неизбывного горя генеральши вставали перед его внутренним взором! Но Касим все ж был человек ответственный и не лишенный доли присущей русским людям несгибаемости перед тяготами жизни, называемой иногда похуизмом, а иногда фатализмом. Он ехал, медленно, но неотвратимо приближаясь к кирпичному дому с тополями по периметру.

Серега долго вертел ключ в замке, чутко принюхиваясь к возможному запаху разложения. Запах определенно был, но характер разложения был явно не связанный с прекращением жизни. Наоборот, жизнь за дверью открылась изумленному Серегиному взору бьющей ключом, если вы понимаете, о чем я: весь пол прихожей был усеян ее проявлениями. Разного размера кучки и лужицы располагались в художественном беспорядке, оставляя лишь несомненную тропинку на кухню.

Миска сияла как новенькая, миска для питья вторила ей. Обе пустые, будто никакой еды в них никогда не бывало с момента отштамповки в цеху ширпотреба тамбовского завода «Сельхозтехника». И тут раздался ликующий кошачий вопль. Серега даже пригнулся, ожидая недоброго, но генеральский котище, блуждающей пулей проследовав по сложному фарватеру меж отходами жизнедеятельности, бросился Сереге в ноги и, нестерпимо воя, затерся о них обоими боками попеременно в неистовом приступе любви к Солдату-Освободителю, Подателю Еды и… того, что после еды. Ну, в общем, вы меня понимаете. Серега машинально пошарил в хлебнице и бросил коту невиданной расцветки заплесневевшую хлебную корку, чудом сохранившуюся нетронутой в хозяйстве рачительной генеральши Кузнецовой. Зверь, оторвавшись на мгновение от любызанья Серегиных сапог, сглотал корку, что тебе удав, и вновь принялся покрывать сапоги гвардии Касима поцелуями восторга.

Затем был пир горой. Остатки овсянки почти недельной выдержки, подкисшее молоко и заветренный творог, начавшие зеленеть сосиски и остатки подозрительно попахивающей куриной печенки — все пошло в дело. Кот раздулся почти до предотпускных размеров и, сморенный внезапно свалившейся на него благодатью, отрубился прямо тут же, на кухонном полу, время от времени приоткрывая тревожно вспыхивающий зеленовато-желтым глаз, не скрылся ли куда Касим опять.

А полы в прихожей Серега отмыл с хлоркой, чего там, разве ж животное виновато?

Полтора месяца до окончания отпуска Серега с котом прожили душа в душу, стараясь не доставлять друг другу особых хлопот и оказывая друг другу незначительные, но такие важные знаки внимания, принятые меж друзьями.

— Сережа! — ликовала после генеральша. — Он все ест, ну просто все! Что вы такое с ним сделали, прямо не могу понять!

Серега умно не торопился посвящать генеральшу в детали произведенного им усовершенствования монархии, обходясь общими словами про доброе обращение, обильно пересыпанными псевдонародными певучими глупостями, которые очень кстати, когда надо б сказать что-то значительное, а здравый смысл велит не делать этого.