Чикаго - читать онлайн книгу. Автор: Аля Аль-Асуани cтр.№ 70

— А что, если я приглашу тебя в Америку?

— Зачем?

— Сможешь начать новую жизнь.

Она засмеялась:

— Ты стал рассуждать, как американцы, Салах. Какая новая жизнь? В нашем возрасте Аллаха просят дать спокойно умереть.

— Иногда я не могу на тебя не злиться.

— Почему?

— Потому что ты была причиной нашего расставания.

— Это старая история.

— Я не могу перестать об этом думать.

— Какой смысл думать об этом?

— Зейнаб, почему ты бросила меня?

— Ты сам решил эмигрировать.

— Ты могла убедить меня остаться.

— Я пробовала, но ты был упрям.

— Почему ты не поехала со мной?

— Я не могла уехать из Египта.

— Если бы ты меня действительно любила, ты бы уехала со мной.

— Сейчас глупо ссориться из-за того, что было тридцать лет назад!

— Ты до сих пор считаешь меня трусом?

— Почему ты помнишь только плохое?

— Не уходи от ответа. Скажи мне, в твоих глазах я трус?

— Если бы я считала тебя трусом, неужели я бы дружила с тобой?

— Последний раз ты сказала: «Мне жаль, что ты оказался трусом!»

— Мы поругались, вот и сорвалось с языка.

— Долгие годы мне было больно от этих слов.

— Мне жаль…

— Не думаю, что это случайные слова.

— Чего ты хочешь?

— Хочу знать твое мнение. Я трус в твоих глазах?

— Долг обязывал тебя оставаться в Египте.

— Ты осталась. И что?

— Я ничего не ожидала.

— Ничто, за что ты боролась, не сбылось.

— Но я исполнила свой долг!

— Все зря.

— По крайней мере, я не сбежала.

Последние слова были резкими. Они замолчали, и она тут же извинилась:

— Прости, Салах. Не сердись на меня. Ты сам захотел поднять эту тему.

Мышцы на лице доктора Раафата Сабита, казалось, застыли навсегда в выражении безысходного горя. Как будто изнывая под тяжестью ноши, он стал еле передвигать ноги и сутулиться, а прежней подтянутой фигуры как не бывало. Как будто он не мог сосредоточиться, и казалось, он все время смотрит в пустоту. Его не переставал мучить один вопрос: куда исчезла Сара? Он искал ее везде, но тщетно. Сбежала с Джеффом за границу? Может, они подверглись бандитскому нападению в Оукланде? Бывало, что о преступлениях, совершенных в черных кварталах, узнавали только благодаря случайности, а могли и вообще не узнать. «Что с тобой случилось, Сара? Я никогда себе не прощу, если с тобой произойдет что-то плохое. Я был жесток с тобой. Как я мог так тебя унизить?»

После нескольких дней тяжелых самостоятельных поисков Раафат решил обратиться в полицию. Его принял вежливый чернокожий офицер, который внимательно все выслушал и, вздохнув, сказал:

— Мне жаль, мистер. У меня тоже дети, и мне понятны эти чувства. Но ваша дочь совершеннолетняя. По американским законам она свободная гражданка и может перемещаться, куда захочет. Следовательно, для начала поисков нет законного основания.

Раафат вернулся домой расстроенный и нашел жену лежащей на диване в спальне. Она бросила на него пустой взгляд:

— Где ты был?

Слабым голосом он рассказал, что делал сегодня, затем присел рядом и положил на нее руку. В этот момент они были старыми супругами, прожившими вместе так долго, что понимали друг друга без слов. Горе объединило их, и, перестав ссориться, они инстинктивно потянулись друг к другу, как перед лицом пожара или другой природной катастрофы. Она мягко убрала его руку и спросила, поднимаясь:

— У тебя есть новая идея?

— Напечатаю объявление.

— Думаешь, она его прочтет?

— Я помню, что она читала газетные объявления… иногда.

Жена пристально посмотрела на него и обняла. Он почувствовал, как она дрожит, и попытался успокоить. Он уложил ее в постель, а сам лег в другой комнате на диване. Голова раскалывалась от боли, на сердце лежала такая тяжесть, что было трудно дышать. После исчезновения Сары он не мог заснуть без снотворного. Он был не в состоянии ничем заниматься ни днем, ни ночью и до сих пор не ходил на лекции. Заведующий кафедрой доктор Фридман вызвал его к себе и сказал, улыбаясь:

— Раафат, мы все на кафедре понимаем ваше положение. Разрешите нам хоть чем-то вам помочь. Если вы почувствуете, что не в состоянии читать лекции, заранее позвоните мне, и мы все уладим.

Это был щедрый жест со стороны коллег, с которыми он проработал двадцать лет, но он знал, что их терпение не может быть бесконечным. Его контракт с университетом заканчивается в апреле. И если он не возьмет себя в руки, то договор с ним не продлят, как бы ему ни сочувствовали. Работа работой, но на его должность на кафедре есть претенденты, у которых такие же дипломы и такой же опыт, если не больше.

Он приподнялся и принял снотворное. У него есть сорок минут до того, как заснуть. Что он будет делать? В глубине души он знал — опять тоже самое, что делал каждую ночь. Несмотря на предостережение врача не мешать снотворное с алкоголем, он нальет себе двойной виски и достанет большой альбом с фотографиями, который Митчелл хранила в гостиной рядом с пианино. Он будет пить и рассматривать старые фотографии. Перед его глазами промелькнут счастливые дни жизни. Дни молодости, дни любви. Вот они с Митчелл стоят, обнявшись, в Линкольн-парке. Вот они отмечают Новый год в клубе «Дейви». В каком году это было? Он прочтет дату на обороте.

Потом на фотографиях появляется Сара. Вот она совсем маленькая. А это она в матросском костюмчике, который он купил ей на пятый день рождения. А это замечательная фотография, где она катается на велосипеде в саду у дома. Он всмотрелся в ее смеющееся лицо. Как она была прелестна! Где же она сейчас? Когда Раафат разглядывал фотографию Сары, у него в голове возник странный вопрос: написана ли судьба у человека на лице с самого рождения? Можем ли мы, внимательно всмотревшись, прочитать будущее наших детей в их лицах? Можно ли знать с самого начала, что ребенок рано погибнет или будет страдать всю жизнь? А тот, что кажется вполне обычным и даже ленивым, станет гением в своей профессии или невероятно разбогатеет? На детской фотографии Сара смеется, лицо ее излучает жизнерадостность. Но вот он замечает в ее лице что-то, говорящее о том, что с ней в результате произойдет. Есть какой-то мрачный отпечаток в ее улыбке и удивленных невинных глазах. Во взгляде едва заметная покорность — знак несчастливой судьбы, которой ей не удастся избежать. Он отложил альбом в сторону и поднялся. По ночам боль всегда становилась острее, и он был не в силах листать альбом дальше.