Арбайт. Широкое полотно - читать онлайн книгу. Автор: Евгений Попов cтр.№ 7

А в это время сука кассирша, у которой, не исключено, именно в тот момент что-то стряслось с головой, вдруг завопила на весь магазин, свесившись из кассы куда-то вбок, вся обмотанная оренбургским пуховым платком, не скрывавшим, а лишь подчеркивающим мощность всхолмий ее грудных желез. На фоне нестерпимого зияния женских ее золотых зубов.

— Гражданин! Гражданин! Остановитесь!

Рабочий степенно смотрел на нее.

— Вы не додали мне одиннадцать копеек! — визжала баба.

Замер магазин, оглушенный таким громогласным, несправедливым обвинением. Торжественным было это скорбное молчание.

— А иди ты U PIZDU! — вдруг громко, отчетливо и достойно сказал этот простой гражданин СССР после томительной паузы.

И вышел вон из магазина.

…Наяву как бы услышав заново его слегка глуховатый, уверенный в своей правоте голос честного, живущего на свои деньги пролетария, Гдов так разволновался, что работать и в этот больше день уже не мог.

ОБМЕНИВАЕМСЯ МНЕНИЯМИ ПО ИТОГАМ ГЛАВЫ X

1. Как вы думаете, чем был знаменит так называемый «Красный гастроном» в районе метро «Университет»?

2. Почему многие, кого на родине замели бы за милую душу, ошиваются именно в Англии? Действительно ли Иван IV (Грозный) на всякий случай договаривался о политическом убежище с английской королевой? Как звали эту королеву?

3. Что такое «вигоневый шарф»? Какие еще сорта водок продавали в 1968 году в СССР?

4. Уместен ли записанный здесь латиницей мат или он все равно производит отвратительное впечатление?

5. Отчего большевики полюбили именно Парижскую коммуну? Мало ли было других «коммун», например Венгерская коммуна (1919). Или Баварская Советская Республика (тоже 1919). Действительно ли зло гораздо привлекательнее добра?

Писатель Гдов сидел за письменным столом и пытался работать. Он хотел создать широкое полотно на тему преемственности поколений в период резкой смены идеологических установок в стране. Хотел, как это практикуют нынешние оппозиционеры, наследники прежних диссидентов, выразить спорную мысль о том, что по случаю упомянутой преемственности нашей страной теперь правят гэбэшники, коммунисты, комсомольцы и бандиты, которых почему-то именуют иногда олигархами.

Задумался. Снова вспомнил заполярный город Н. Там, где раньше мучились советские зэки, нынче вовсю цветет культура, проводятся различные фестивали, смотры, показы. Туда однажды даже привезли именитого современного художника-авангардиста Q., который лаял собакой, хрюкал свиньей и публично испражнялся на мерзлой улице, продуваемой арктическим ветром при температуре -45 °C. Авангардист Q. очень старался, но вольные шахтеры и металлурги остались им недовольны, потому что они все это делать и сами умели. Денег ему, конечно же, выдали, государство правовое, финансы в порядке, — но больше его никогда туда не звали: в стране художников много, есть из кого выбрать, коли приспичит.

Гдову этот город тоже не был чужим. Гдов когда-то работал инспектором по народному творчеству в Художественном фонде РСФСР и должен был закупить там у жителей тундры образцы нарядных оленьих унтаек, расшитых бисером. Изготовленных руками местных мастериц, представительниц малых народов Севера, еще не забывших тогда секреты древней старины, еще ощущавших тогда зов предков. Гдов производственное задание выполнил с блеском. Гдов всегда работал хорошо, где бы он ни работал, и его за это никогда ниоткуда не увольняли.

Вот почему, когда у страны закончилась ее советская власть, а Гдов вышел на пенсию, его непрерывный рабочий стаж составил сорок четыре года: в шестнадцать лет он начал вариться в трудовом котле и к шестидесяти годам был уже готов. Пенсию ему назначили 5134 рубля с какими-то копейками, а ведь, по данным на середину 2008 года, прожиточный минимум пенсионера составлял в то время 3191 рубль в месяц при средней зарплате по стране около 17 тыс. рублей. «Жигулевское» пиво стоило тоже 17, но не тысяч, а рублей. То есть Гдов, случись что, мог бы купить на свою пенсию минимум 300 бутылок пива, и пенсия эта составляла примерно 32 % от средней зарплаты по стране.

Поразительно, что матушке его, тоже всю жизнь варившейся в трудовом котле, коммунисты назначили в начале шестидесятых пенсию в 36 рублей 24 копейки при средней зарплате по стране рублей эдак 120. То есть выделили ей всё те же 32 % от того, что получали тогда все простые советские люди, вечно стрелявшие трешку до получки.

А ведь «Жигулевское» пиво, хотя за ним перманентно змеились очереди, стоило тогда 37 копеек. То есть матушка Гдова могла бы при желании купить на свою пенсию только 100 бутылок пива, а не 300, как ее успешный сын. Но матушка Гдова спиртное не пила, потому что и так всё больше болела.

«Нет, все-таки демократия куда лучше тоталитаризма», — окончательно решил Гдов, скрупулезно проанализировав приведенные цифры.

И от этого парадоксального открытия так разволновался, что работать и больше в этот день уже не мог.

ПРИ ЧТЕНИИ ГЛАВЫ XI ВОЗНИКАЮТ СЛЕДУЮЩИЕ ПРОСТЫЕ ВОПРОСЫ

1. Есть ли хоть какой-либо смысл в словосочетании «преемственность поколений»? Или это идиотский термин, придуманный большевиками с неопределенной целью? Имеет ли ваше поколение какое-либо отношение к этому термину?

2. Кто такие нынешние оппозиционеры? Являются ли они наследниками прежних диссидентов? Существуют ли они вообще?

3. В чем спорность мысли Гдова о том, что нашей страной теперь правят гэбэшники, коммунисты, комсомольцы и бандиты, которых иногда именуют олигархами? Кто на самом деле правит теперь нашей страной?

4. Имеется ли хоть какая-то польза от современного авангардного искусства? Или всё оно большей частью фуфло, фанера и «платье голого короля»? Являются ли оленьи унтайки, расшитые бисером, тоже авангардом?

5. Правильны ли арифметические расчеты Гдова? Действительно ли демократия лучше тоталитаризма?

Писатель Гдов сидел за письменным столом и пытался работать. Он хотел создать широкое полотно о трудностях освоения русских пространств и специфике этих трудностей в различные эпохи. Начиная с того времени, когда суровый Ермак со товарищи завоевывал Сибирь, а его утопили в Иртыше, и заканчивая проблемами нынешних олигархов, которые тоже, как Ермак, «дают стране угля», но в свободное от напряженной работы время катаются, где удастся, на яхтах и горных лыжах, покровительствуют искусствам, привезли за свои деньги в заполярный город Н. широко известного художника-авангардиста Q., чтобы обрадовать трудящихся, о которых они обязаны заботиться и заботятся согласно негласному договору с государством, чтобы в стране воцарился классовый мир.

— Ах, этот заполярный город Н.! И что я в него такой влюбленный? — вдруг ни с того ни с сего растрогался Гдов. — Не оттого ль, что там жили различные чудесные люди, как, например, дикий северный поэт Эдик Н., главный российский обэриут по ту сторону Уральского хребта, если глядеть из Москвы, а не из Владивостока? Строили город, как известно, заключенные, освоили комсомольцы, про них советские писали в своих газетах, что наша молодежь всегда верна заветам отцов, продолжает их дело. Пожалуй, и это правда. Ведь что такое тот давний олигархический скандал в Куршевеле (Франция), куда русские богатеи понавезли в январе 2007 года родных поблядушек, отчего французы на них почему-то обиделись? Типичный комсомольский сор, его лучше бы не выносить из избы. Раньше и не выносили, а теперь — свобода и конкуренция. Конкуренция и свобода. Сор и сюр.