Арбайт. Широкое полотно - читать онлайн книгу. Автор: Евгений Попов cтр.№ 29

Зачем? Где они все сейчас? Сколько писателей было! Список вообще-то открыт. Смерть продолжается. [1]

— Нет, ну куда же, куда все-таки уходит эта, та или иная жизнь? — задал Гдов свой главный (на сегодняшний день) вопрос.

И, в который раз не зная ответа, так разволновался, что и в этот день уже не мог больше работать.

ВОПРОСЫ, С ПОМОЩЬЮ КОТОРЫХ ЕСТЬ ШАНС ПРОЯВИТЬ СМЫСЛ ГЛАВЫ ХХХХШ

1. Зачем, на ваш взгляд, и почему возник этот скорбный поминальный список знакомых Гдова?

2. Знакомы ль вам имена ВСЕХ литераторов из этого списка?

3. Кто из них вам особенно мил? Или неприятен? Любопытно ль вам было бы узнать еще что-нибудь о тех из них, кто вам совершенно неизвестен?

4. Как вы полагаете, кто из них является автором этих двух совершенно уместных в контексте данной главы строчек?

Пей вино и ешь мацу,

Дело близится к концу.

5. И все-таки, куда уходит эта, та или иная жизнь? И что от нее остается?

Писатель Гдов сидел за письменным столом и пытался работать. Он хотел создать широкое полотно хоть на какую-нибудь тему, но у него, увы, и в этот день временно ничего не получилось опять.

Мало того, именно в этот день Гдова хлопнул инфаркт. Дело в том, что сердце Гдова, как и у всех других, кто пока еще живет на земле, снабжается кровью через венечную артерию. А тут вдруг что-то он или слишком разволновался в очередной раз, или просто очередь его настала, но атеросклеротическая бляшка, возникшая внутри Гдова, закупорила эту артерию, сердце-то у Гдова и порвалось начисто! Бывает, знаете ли…

Порвалось, но не до конца, хранил, видать, Бог. Гдова хлопнул инфаркт, он долго лежал в больнице, но это, как говорится, уже совсем другая история.

ВОПРОСЫ К ГЛАВЕ XXXXIV

1. Почему у Гдова так ничего и не получилось, кроме инфаркта? Или получилось?

2. На какую все же тему мог бы Гдов создать свое «широкое полотно»?

3. Нужно ли кому-нибудь в нынешние времена «широкое полотно»?

4. Способствуют ли нынешние времена созданию «широко го полотна»?

5. Что такое «широкое полотно»?

В больнице ему, кстати, очень понравилось. Гдову запомнились светлые колоритные личности больницы: поклонник Марселя Пруста доктор Марленыч, отставной прапорщик Вооруженных сил Фиюрин, во время службы на СССР укравший танк, а также дядя Миша из Смоленска, который ненавидел большевиков еще пуще, чем нынешних правителей, хотя в детстве был «сыном полка» у белорусских партизан, а у капиталистов уже ничьим «сыном» не был. И вообще, может быть, кстати, это даже и хорошо, что Гдова наконец-то хлопнул инфаркт, потому что во всякой мерзости следует искать рациональное зерно, а иначе логичнее сразу взять веревку да повеситься.

Ведь Гдов теперь исключительно оптимистически переменил весь свой нездоровый образ жизни, который он вел годами, месяцами и сутками.

Который заключался в том, что с утра Гдов если поднимется, то сразу же садится за стол и пытается работать, выкуривая одну сигарету за одной, второй и третьей. Ведь он, видите ли, писатель, сидеть за столом — его работа. Уж так и день проходит, наступают вечер, новая ночь, рассвет брезжит, пепельница окурками полна доверху, до двух пачек в сутки выдувал Гдов, пока его не хлопнул инфаркт.

В короткие или длинные промежутки бессмысленного или осмысленного бдения над чистым листом Гдов сидел уже не за столом, но за рулем собственного автомобиля, потому что вечно куда-нибудь ехал, часами изнывая в московских пробках. Учил, естественно, английский язык за рулем, неплохо, кстати, выучил, чтобы спросить где-нибудь за границей пива, да только пива ему теперь не надо, потому что пиво ему пить после инфаркта запрещено. Здесь, в машине, он тоже потреблял изрядное количество табачного зелья. «О, пепельница полная бычков!» — как писал один знакомый Гдову графоман, когда Гдов был еще студентом.

Плюс обжорство, конечно же, то явное, то латентное. Студень, водка и колбаска, хрен, соленый огурец… Ходить совсем разучился, в булочную на машине ездил Гдов…

Всё теперь в прошлом, товарищи граждане! Эти глаза не солгут! Сигарет больше не водится в карманах Гдова. Мясного он больше не жрет. Ближе стал писатель и к жизни, которой живет его народ, не являющийся писателем. Уж ходит наш Гдов теперь пешком по земле на длительные расстояния, потому что водить авто ему строжайше запрещено тоже. Не волнуется, поздно уж волноваться. Записывает в книжечку различные сюжеты, слова. Совершенно как в юности, когда его еще не знал никто, даже жена Светлана, подруга дней его разномастных, с которой он собирается достойно встретить старость и которой в этом сочинении уделено непропорционально мало места лишь потому, что этот интернет-роман скорее не о ней, а о том, что вообще происходит с человеком, когда он живет неправильно.

ВОПРОСЫ К ТАКОМУ СТРАННОМУ ЭПИЛОГУ

1. Действительно ли хорошо, что Гдова наконец-то хлопнул инфаркт? Послужило ли это для него суровым, но необходимым жизненным уроком?

2. Правда ли, что курение вредно? Что еще кроме курения вредно человеку? Что нас губит?

3. Есть ли еще хоть какой-нибудь смысл в художественной литературе? А в жизни?

4. Если действительно «Arbeit machtfrei», как это было написано на воротах фашистского концлагеря Аушвиц-Биркенау, то почему «из этой местности нет пути к жизни», как утверждал Франц Кафка?

5. Правильно ли живут люди?

Писатель Гдов сидит за письменным столом и пытается работать. Он хочет создать широкое полотно. Внезапно кто-то подходит к нему сзади неслышными шагами и закрывает писателю очи ладонями.

— Кто это? — шепчет испуганный Гдов.

— Сам знаешь, — отвечает ему незнакомый голос.

Всё ясно, но всё же не удержусь от вопроса.

ВОПРОС:

Кто это был, кто подошел к нему сзади неслышными шагами?

РЕКОМЕНДУЕМЫЕ ТЕМЫ ДЛЯ ОБСУЖДЕНИЯ

1. Изнывает ли постсоветская российская интеллигенция под игом дикого капитализма или наоборот?