Кисло-сладкая журналистика - читать онлайн книгу. Автор: Матвей Ганапольский cтр.№ 73

Вначале, кажется, что ее можно сформулировать так: Ксения любит искусство, а Алексей политику.

Но это будет неправдой, потому что Ксения прекрасно ведет политические передачи, а Алексей легко беседует с самыми важными звездами из мира искусства.

Так что же общего в моих коллегах?

А то, что они не потеряли интерес к человеку, как таковому.

Помните, я писал, что журналист всегда должен быть чуть-чуть дилетантом.

Если тебе все ясно в этой жизни, то в эфире ты лектор или пропагандист.

Журналистом ты остаешься только тогда, если в тебе только на самом деле не пропал настоящий интерес к самой жизни, к другому человеку. К его судьбе, истории и биографии.

Да, ты прожил большую жизнь, ты увенчан наградами, у тебя растут дети, и твоя дочь бегает за подозрительным мотоциклистом.

Но ответим честно, разве кто-то может сказать, что он знает жизнь?

Разве есть две похожие биографии?

Кто сказал, что взойти на Эверест или спуститься в Марианскую впадину интересней, чем заглянуть в душу другого человека.

Когда-то, когда я был совсем маленьким и жил в чудесном украинском городе Львове, мама решила меня повести на выставку. Мы отстояли большую очередь, вошли в зал, и я не увидел ничего, кроме столиков, на которых стояли микроскопы.

– Это выставка микроскопов? – спросил я.

– Не совсем, – ответила мама. – Посмотри в окуляр.

Я заглянул.

Передо мной, увеличенный микроскопом в сотни раз, крутился маленький электромоторчик. На самом деле он был размером с маковое зернышко, но это был настоящий электромотор.

Потом я смотрел в другие микроскопы. Там была самая маленькая в мире скрипка, размером 4 миллиметра, настоящие шахматы, которыми можно было бы играть, если бы они не были столь маленькими, что располагались на головке шпильки, причем сами шахматы изображали позицию партии Алехина и Капабланки.

А в другом микроскопе я увидел настоящий парусник «Санта Мария», размером с рисинку. Парусник был с парусами и рулем и состоял из 256 золотых деталей. Если бы можно было дунуть, то он бы умчался вдаль.

А в последнем микроскопе можно было увидеть подкованную блоху. Настоящая блоха была подкована золотыми подковками, с крохотными золотыми гвоздиками.

То, что писалось в сказках, мастер сделал на самом деле. Ему было все равно, что перед ним блоха. Ему было интересно прибить к ней подкову.

Иногда я вспоминаю эту выставку и думаю, а зачем он это делал. Представьте себе человека, который день за днем сидит, уткнувшись в микроскоп. Его жена не может заставить его пойти за продуктами, а друзья, получив очередной отказ, сами идут смотреть бейсбол. А ему все время некогда. Он подковывает блоху.

Потом наконец у него с семьей бурное объяснение.

Семья говорит, что он мог бы заняться чем-то более полезным. Зачем ему микроскоп? Он же не ученый. Зачем ему эта блоха?

Кто вспомнит этот электромоторчик или золотой макет ветряной мельницы, которая стоит на половинке макового зернышка и складывается из 203 отдельных деталей.

И почему так непродуктивно тратится золото?

Неужели ему не жалко дедушку, которому уже давно нужно вставить золотой зуб?

Так вот, в жизни многое забывается. Как и другие, я многое позабыл из своего детства. Но, удивительным образом, я не только запомнил эту выставку, но и имя этого человека. Его зовут Николай Сядристий (Мikola Syadristy). Прошло много лет, но его имя и его удивительные творения не выпадали из моей памяти.

Потом я узнал его биографию. Он работал агрономом, был абсолютным чемпионом Украины с подводного спорта и издал несколько книг. Но именно он стал родоначальником явления «микроминиатюра», о котором теперь все говорят.

Каждый человек, если вдуматься, подковывает свою блоху. Нужно только носить с собой микроскоп, чтобы увидеть золотые гвоздики.

Каков вывод?

Он прост.

Не бывает маленьких тем, бывает непонимание их важности.

Каждый человек интересен.

Если он тебе не интересен, то это твоя проблема. Это значит, что ты потерял интерес к жизни.

Как только люди вокруг тебя стали тебе скучны – уходи из профессии.

Журналистов с холодным носом не бывает.

В моем любимом фильме «Ронин» («Ronin») один из героев остроумно замечает, что все люди братья, пока не нужно платить аренду.

Мы сидели в большой комнате. Семья была в полном сборе. Жена постукивала ногтем по бокалу. Дочь жала на клавиши своего мобильника, с писком выстукивая SMSку. Маленький сын смотрел мультик с выключенным звуком. Теща изображала собственное отсутствие.

Незримо присутствовал даже мотоциклист дочери. Снаружи доносился неровный рокот его мотоцикла, и сильно пахло бензином.

В глубоком кресле сидел издатель.

Его вызвала жена.

– Я предан, – мрачно сказал я. – Предан собственной семьей. Кто влез в мой компьютер, распечатал рукопись учебника и передал издателю?!

– Не следует драматизировать события, – проворковала жена. – Писать нужно быстро.

– Я еще не закончил книгу, я не исправил все грамматические ошибки!

– А ты на это способен? – с ухмылкой спросила дочь, не отрываясь от экрана телефона.

– Посмотри на сына, – жена указала на ребенка, который улыбался прыгающему на экране телевизора псу Гуффи. – Мальчик плачет и хочет в Диснейленд. Для этого нужны деньги.

– Мне еще столько нужно было написать, – сказал я в отчаянии. – Эта книга рождалась в муках.

– Это были муки семьи, – холодно сказала жена. – Уже три месяца ты ходишь по дому и что-то бубнишь под нос. К нам перестали ходить соседи, потому что ты усаживаешь их, читаешь текст и заставляешь смеяться в указанных местах. Это должно прекратиться, или мама останется тут еще на три месяца.

Теща весомо кивнула в подтверждение идеи.

– Это бесчеловечно! – воскликнул я.

– Я спасаю семью, – заметила жена. – Это вопрос нашего выживания. Кроме того, такая прекрасная книга должна наконец увидеть читателя.

Возникла тяжелая пауза.

– А вы зачем пришли? – спросил я издателя. – Вам нужно видеть мое унижение?

– Я пришел осуществить вашу мечту, – неожиданно миролюбиво сказал издатель. – Вы столько раз присылали мне ваши рассказы о шестиногом инопланетянине, что я решил что, в конце концов, вы достойны публикации. Вы выполнили два моих условия: шестиногого нет в вашей книжке, и вы ее написали в срок.

– Хорошо, – сказал я с язвительной улыбкой, поворачиваясь к семье, – раз вы считаете, что книга готова, и говорите, что она прекрасная, то я готов выслушать, что вам в ней больше всего понравилось.