Страж фараона - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Ахманов cтр.№ 26

Быт коменданта Сарасса, крепости на южной границе, в которой они ночевали, был много скромнее. Но, очевидно, саррасского коменданта и хаке-хесепа Рамери разделяло множество ступеней или даже лестничных пролетов – столько, скольким положено быть меж скромным камендантом и наместником обширного и изобильного края. Каждому – свое! – как говорили в Риме. Одному – домик под тростниковой крышей, пара циновок и глиняный кувшин, другому – этот дворец и зал с колоннами и сводом, украшенным вязью золотых спиралей, с мягкими коврами, изящными резными сиденьями и ложами, столами из черного дерева и тонкой фаянсовой посудой.

Зал открывался на широкую галерею с лестницей, спускавшейся в парк. Там извивались в зарослях мощеные дорожки, журчали воды, росли неведомых пород деревья и кустарники, а за прохладными прудами высился павильон с приподнятой на деревянных столбах кровлей. Столбы из дерева аш, из дорогого привозного кедра, изображали связки папируса. В Та-Кем папирус символизировал Юг, а лотос – Север, и лишь во дворце фараона, владыки Обеих Земель, считалось уместным объединение обоих символов.

За галереей и парком, дремавшим в лучах послеполуденного солнца, лежал город Неб. Тянулись вверх пилоны храма Птаха, сверкали стены, облицованные розовым гранитом, белели сложенные из известняка дома зажиточных и знатных, грудились на окраинах хижины, сновали у пристаней лодки и плоты...

За рекой, у подножия утесов, подступавших с востока и запада, зеленели пальмовые рощи, и свежий северный ветер играл среди стройных стволов и перистых крон. Ближе к островам – а тут их, кроме Неба, было еще два или три – Нил, сузившись и разделившись на несколько потоков, таранил гранитный горный щит, рассекал его и изливался в плодородную широкую долину. Она тянулась к морю километров на шестьсот, после чего, став похожей на раскрытый веер, переходила в земли Дельты, орошенные семью речными рукавами и бессчетным множеством протоков.

“Вроде метлы с искривленной ручкой и редкими прутьями”, – думал Семен, разглядывая реку, город и причалы.

К одному из них неторопливо подгребал корабль с бушпритом, задранным вверх и изогнутым, как рыбий хвост, у другого покачивалась их барка, приплывшая в Неб минувшим днем, когда над западной пустыней уже садилось солнце.

– Велик Амон! – провозгласил Рамери, повернувшись к Сенмуту и поднимая чашу. – Ты, семер, проделал долгий путь ради бредней глупца Туати – да поразит его Сохмет! – и не нашел искомого. Но боги знают, как и куда направить человека... Брат твой с тобой, а это значит, что благосклонны к тебе Амон и Хнум: не мертвым камнем одарили, а жизнью родича.

– Это верно, мой господин, – отозвался Сенмут, с улыбкой глядя на Семена.

– О камне не беспокойся, – сказал хаке-хесеп. – К чему искать за третьим порогом то, что есть у первого? Розовый камень ломают в Севене и грузят сейчас на корабли, вместе с медью из Бухена. С ними ты поплывешь в Уасет, так что почтенный Нехси будет доволен.

– И это верно. – Сенмут склонил голову. – Хвала Амону и тебе, сиятельный! Я привезу в Уасет и медь, и камень, и брата.

– Я его помню, – промолвил старший над рудниками, заглатывая пирожок с изюмом. – Помню! Десять разливов назад, проплывая мимо Неба, Сенмен был гостем в моем доме. – Ухватив второй пирожок, он ткнул им в сторону Семена: – Ты изменился, ваятель, и, как сказал мне твой брат, многое тобой забыто по причине болезней и горестей...

А помнишь ли вино, которое мы пили? И девушку-ливийку, с которой развлекался ночью?

Семен подмигнул тучному начальнику рудников:

– Вино было сладким, а девушка – еще слаще. Светлокожая, с тонким станом, да?

Ошибиться было трудно – все ливийцы были светлокожими и гибкими.

– Он не болен, он здоров! – Домоправитель звонко хлопнул себя по ляжке. – Если мужчина помнит о вине и девушках, он – здоров! К тому же этот человек не выглядит больным, хоть пережил немало горестей... Нет, не выглядит! Он – как крепостная стена, как гора из меди! Пусть я останусь без погребения, если лгу!

– Ты не лжешь, – заметил бритоголовый старец, первый из пророков Хнума. – Лгали сыновья гиен, жалкие трусы, сбежавшие от кушитов! Те, что бросили господина в беде, сказав, что он погиб! Между прочим, твои солдаты, Пауах! – Жрец покосился на хмурого военачальника, который командовал гарнизоном Южных Врат.

– Тогда – не мои, – буркнул воин и присосался к чаше.

– Пауах прав, – важно кивнул Рамери, – десять разливов назад его здесь не было. Но тех нерадивых корабельщиков и стражей надо сыскать! – Глаза хаке-хесепа сверкнули, а в голосе прорезался металл. – Найти, зашить в мешки и бросить в Реку!

– Исполню, сиятельный, – пробормотал Пауах, запрокинул голову и вылил вино в необъятную глотку.

Инени, сидевший напротив хранителя Южных Врат, поморщился:

– Всякий проступок требует воздаяния, но оно должно быть скорым. После многих лет не ищи вину на слушающих твой призыв, чтоб не прослыть злопамятным. Амон с них спросит!

Слушающие призыв – так назывались слуги, и этот термин стал уже для Семена привычным, в отличие от другого – секер-анх, живые убитые, или рабы. Похоже, рабов в земле Та-Кем, “рабовладельческом Древнем Египте”, было не так уж много. До сих пор Семен не видел ни одного.

– Говоришь, Амон спросит? – произнес Рамери и поджал губы. – Ну, посмотрим, посмотрим, мудрейший... Если за эти десять лет Амон спросил хоть с одного, я отменю мешки и ограничусь поркой. – Он откинулся в кресле и щелкнул пальцами.

В зал стайкой ярких мотыльков впорхнули танцовщицы. Это случилось так неожиданно, что чаша в руке Семена дрогнула; застыв с приоткрытым ртом, он глядел, как мечутся цветные прозрачные ткани, колышутся груди и бедра, сияют глаза, как, подчиняясь мерному ритму, переступают ноги, как изгибаются в пляске тела, сливаясь с рокотом барабанов и тихим посвистом флейт. Все вокруг внезапно ожило, пришло в необходимую гармонию: полунагие девушки плясали среди колонн, под золотыми сводами, и это был последний штрих, соединивший Семена с реальным миром и примиривший с ним. Он вдруг осознал, что этот мир, безмерно далекий, сказочный и непривычный, в главном не отличается от того, что еще мнилось настоящим, не выпускавшим память из своих оков: и там, и тут были женщины. Это открытие поразило его.

Конечно, в Шабахи он видел женщин, но эти казались другими, манящими и желанными. И сказочно красивыми! Не потому ли, что он просидел в заточении много месяцев? Или в жилах его играло выпитое вино?

– Похоже, брат твой что-то вспоминает, – усмехнулся Рамери, кивая Сенмуту. – Не ласки ли той девушки-ливийки?

– Не удивительно, мой благородный господин, – заметил смотритель каменоломен, расправившись с последним пирожком. – Я бы лишился не только памяти, но и разума – да сохранит меня Амон! Жить с нехеси, в плену, без приличной еды, без вина и женщин... И так – десять лет!

“Не десять, все-таки поменьше, – мелькнуло в голове Семена, – а вот насчет еды и остального – в самую точку!”