Женское счастье - читать онлайн книгу. Автор: Наталья Никишина cтр.№ 3

— Сними джемпер! Опять будет жирное пятно!

— Мне некогда. Поем и побегу.

— Куда это ты побежишь? Мы же договорились: сегодня уборка.

— Я занята. Что за идиотизм — обязательно затевать генеральную уборку перед праздником? Праздник — это отдых.

— Это у тебя отдых. А у меня в будни нет времени, значит, надо убирать в выходные… И не ешь на диване. Можно же сесть за стол. Его для этого придумали.

— А ты сама? Ты сама ешь лежа. Я видела.

Звонит телефон. Мыша кидается к нему, словно год просидела на необитаемом острове.

— Нет, это не она. Это я.

Протягивает мне трубку:

— Видишь, у нас даже голоса одинаковые. Так что не ори на меня.

Интересный аргумент в пользу своего свинства. Звонит Танька. Зовет завтра к себе. Нет уж. Терпеть не могу эти стародевичьи посиделки с тоской во взоре и с натужным весельем. Мне сразу вспоминается какой-то спектакль о послевоенных годах в селе. Бабы сначала пьют, потом поют и, наконец, рыдают. Увольте. Лучше я тихо-мирно посмотрю телевизор и выпью ликерчика в гордом одиночестве. Между тем мы продолжаем выяснение отношений с Мышей. Заходим в этом весьма далеко. Вот уже кульминационный момент.

— Ты неблагодарная эгоистка! Я всю жизнь стараюсь для тебя как проклятая! — это, естественно, говорю я.

— А я не просила… — это уже Машка.

— Вся ваша порода такая! Безответственная, бесчувственная порода!

— Ты сама мне отца выбирала. У меня, между прочим, не спрашивала…

Я вовремя вспоминаю, что отец — это святое. Его же теперь не поменяешь. И если продолжить тему, то я начну орать про то, что он — скотина, скотина, скотина… А это совсем не поднимает настроение перед Новым годом. Как хорошо, что опять звонит телефон! И Мыша с разочарованным видом снова протягивает мне трубку.

— Твоя Люся припадочная. Не занимай линию. Я звонка жду.

Люся тоже зовет к себе. И меня, и Таньку. Люся — последняя из могикан. Я называю ее образ жизни «открытый дом со столом для господ офицеров». Они с мужем живут, словно никаких лет победившего капитализма не было и нет. Варят картошку, солят грибы. Кормят всех, кто припрется. К ним по-прежнему можно приходить без звонка. В квартире толкутся их друзья и друзья их сыновей. Бывшие невесты, будущие жены, новые женихи бывших невест. Разведенные жены старых друзей и старые друзья разведенных жен. Сумасшедший дом. Но очень веселый. Раньше мы каждый Новый год с подросшей Машкой отправлялись к ним, буянили до утра. Теперь Машка празднует в своей компании. Нет, раз уж решила сидеть одна, значит, буду сидеть одна.

— Ладно. Надумаешь, приезжай ночью, — говорит Люська.

Раньше я непременно бы так и сделала. А теперь — не хочу. Надоело. Надоели комплименты от женатых друзей. Надоели их жены, ревниво оттирающие от меня своих ненаглядных. Надоело уходить оттуда одной…

Надоело… И убирать совсем не хочется. Поваляюсь с книжкой. Хотя еще только пять вечера и можно пробежаться по окрестным магазинам. В холодильнике слишком много свободного пространства. А вдруг Машкины друзья зайдут, а у нас и угостить нечем. Решаю забег по магазинам устроить завтра… А сегодня лягу пораньше. Но выспаться не удается. Машка возвращается после двенадцати. Конечно, пока она не пришла, уснуть я не смогла. А потом следует долгий скандал на тему ее бессердечности.

Ночью я долго гляжу на отсветы уличного фонаря на знакомой стене. Одиночество… Когда-то я думала, что человек не бывает одинок. Человек не бывает, а женщина бывает…

30 декабря

Утро начинается с явления народу моего бывшего мужа и Машкиного отца. Он долго топчется в прихожей и, кряхтя, надевает тапочки. Костя растолстел. А когда-то вычитывал мне за лишние килограммы. Он сообщает мне и невыспавшейся Машке, которая выползла на звонок, что принес нам подарок. У меня все холодеет внутри. Такая щедрость явно не к добру: не иначе как благодетель наш не даст денег. Костя достает из кармана конверт. В нем путевка на двоих на карпатский курорт. Да, удружил. С учетом того, что у меня работы немеряно. Но Машка радуется и победоносно смотрит на меня, мол, видела, какой папа добрый. Видела.

И догадываюсь, что путевка выдана ему на работе бесплатно. А его мегера отказывается в такую дыру ехать. Но тут Константин достает деньги. И я сразу добрею.

— Выпьешь чаю? — спрашиваю ангельским голосом.

— Выпью, — соглашается бывший. В кухне он оглядывает мой собственноручный ремонтик и недовольно хмыкает. По его мнению, все позднейшие переделки в его бывшей квартире только во вред. Он хорошо помнит, что квартира эта принадлежала ему. И он добровольно (!) мне ее оставил. А я испортила эту однокомнатную квартиру тем, что сделала из нее двухкомнатную, выгородив себе крохотный закуток, чтобы работать по ночам. Оставил он мне ее, потому что разменять не удалось. Вот бедный Костик и попал в бессребреники. Зато теперь я от каждого знакомого слышу: «Твой бывший — настоящий мужик. Жилье тебе оставил». Такое исключительное благородство. Как будто нормой должна быть ситуация, когда свою жену и дочь выставляют на улицу. Еще он меня не бил, не запивал, не сидел на игле, не выгонял голой на мороз. Да ему просто памятник ставить можно! Пока я думаю свою вековечную думу, мы обмениваемся новостями про общих знакомых и наших родных. Машкино отвратительное поведение я с Костей не обсуждаю. Он же мне и поставит на вид, что я неправильно ее воспитала. Вроде бы кто-то мешал ему в этом процессе участвовать. И вдруг Костя спрашивает меня, причем без издевки:

— А замуж ты, мать, не собираешься?

— Нет, не собираюсь. Да и поздно уже собираться…

— Ну, это ты зря. Выглядишь отлично.

Как ни странно, комплимент меня греет. Я расслабляюсь и начинаю свои обычные рассуждения:

— Понимаешь, Зайцев, мне замуж не хочется. Ну подумай, лучшие годы я прожила одна. А теперь, когда мне это и не слишком нужно, кого-то обстирывать и обкармливать? Зачем?

— Ну, ты уж обкормишь…

Ага, помнит мое слабое место: не люблю готовить. А Зайцев, глядя в сторону, продолжает тему:

— И правда, Юль, сколько можно жить одной? Машка уже взрослая… почти…

Ишь как заговорил… Что ж он, когда бросал меня, не спрашивал, как я буду жить одна и сколько? Когда я ночами балансы для сомнительных фирм сводила… Когда Мыша болела и мне не с кем было ее оставить… Когда… Ой, сколько этих «когда»… И все они мешают мне поговорить с Костей по-человечески. Я быстро сворачиваю беседу:

— Да ладно тебе, все у меня нормально.

Прощаясь, Костя не удерживается, чтобы напоследок не напомнить:

— Там денег больше. На сто гривен.

Разочарованный тем, что я не падаю в обморок от счастья, он удаляется. Пока он обувается, я смотрю сверху на намечающуюся лысину, на красное от напряжения лицо и думаю: «Как странно: когда-то думала, что не смогу без него жить… Валялась в ногах… Самым натуральным образом. Рыдала… Хорошо, что никто этого не знает. Кроме самого Кости, разумеется… А он ведь и впрямь обычный хороший человек. Тогда, получается, я была плохая? Ведь кто-то из нас был плохим, если мы разошлись?»