Слово авторитета - читать онлайн книгу. Автор: Евгений Сухов cтр.№ 17

Мужчина сидел спокойно, даже равнодушно. Такие отрешенные лица можно встретить только у людей, стоящих в очереди или где-нибудь в общественном транспорте, терпеливо дожидающихся своей остановки.

Да и собственную жизнь такие воспринимают философски, как некую переходную субстанцию из одного состояния в другое.

Уже через минуту Крылов понял, что заработать психологического капитала не удалось.

— Значит, вы и есть тот самый пострадавший? — бодро и одновременно с сочувствием спросил полковник.

— Он самый и есть, — безрадостно протянул мужчина.

— Как вас… по имени-отчеству?

— Иван Степанович… Федосеев, — сдержанно, но с каким-то скрытым достоинством отозвался охранник.

— Давно вы здесь работаете?

— Давно… Уже лет восемь будет.

— Значит, вы здесь старожил?

— Пожалуй, что так… Да и по возрасту я здесь самый старший, они мне все в сыновья годятся. Я их так и называю, не обижаются. Все-таки от души говорю, а не для того, чтобы обидеть.

— Иван Степанович, расскажите, пожалуйста, поподробнее, что произошло сегодняшней ночью?

На грубоватом лице Федосеева проступили новые морщины, похоже, что подобное воспоминание было не из самых приятных в его жизни.

— Ну… В этот день все было как обычно, ничто такого не предвещало, — начал уныло охранник. — Я тут у нас за смену отвечаю и слежу, чтобы у меня во всем порядок был. — Кончики пальцев правой руки нервно забарабанили по поверхности стола. — Проверили все замки, печати. Позвонили в центр, сообщили, что все нормально. Потом я пошел к себе.

— Так, продолжайте, что было дальше.

— Вот в этой комнате все и произошло. Слышу — дверь открылась. Я думал, что это Семен. Он со мной о чем-то поговорить хотел. Я поворачиваюсь и вижу, что в каптерку два человека входят, а в руках у них обрезы…

— Лица их рассмотрели?

— Да какой там рассмотреть, — махнул рукой Федосеeв. У них на головах шапки были, ну такие, что лица зарывают… Маски, в общем, только дырки для глаз.

— И что же было потом?

— Чего греха таить, струхнул я, — честно и виновато признался Иван Степанович. — Спрашиваю: что вам надо? А один из них, тот, что был повыше, неожиданно рассмеялся и говорит: «То, что нужно, уже забрали». И оружием в меня целит. — Дядька всплеснул руками и произнес:

— Ну, поймите меня правильно, ну не железный же я, в конце-то концов! Думал, под себя сейчас схожу. Ничего, обошлось. Не опозорился… Тут второй из-за спины выходит и так по-простому спрашивает: ну что, мочить, что ли, его будем, как тех двоих? Я хочу спросить, что там с ребятами случилось, а не могу, чувствую, язык к небу пристал и отковырнуть его никак не получается. Тот, что повыше, отвечает: погоди, дескать, успеется… Полковник насторожился:

— Он обращался к нему как-нибудь? Ну, скажем, называл его по имени, может, прозвище какое употребил?

Федосеев всерьез задумался: губы его напряженно сжались, отчего по щекам в разные стороны пошел веер морщин.

— Что-то не припоминаю… Кажется, они как-то друг к другу без личностей обращались. А может быть, я просто подзабыл, да и не думалось в то время ни о чем больше, как о собственной шкуре, — честно признался Иван Степанович.

— Ладно, продолжайте. Что было потом? По разбитому лицу Федосеева было видно, что воспоминания ему даются не без труда. Он растер пальцами виски и продолжал так же безрадостно:

— Спрашивает меня: драгоценности, деньги есть? Я взмолился, говорю да откуда же, сынки, у меня деньги? А потом, даже если бы и были, разве стал бы я их на работу таскать? А он мне хрясь прикладом в голову. Я и повалился на пол, думаю, пробил черепушку-то. В мозгах все тудит. По щекам кровь, — совсем уныло сообщил Иван Степанович. — Спрашиваю: за что же ты меня так уделал? А он мне с ехидцей так сообщает, дескать, ты меня не рожал, чтобы сынком называть. А если еще раз услышит, то я пулю схлопочу. Ну, я и заткнулся. А тут он у меня дальше спрашивает: «Если у тебя денег нет, то, может быть, у твоих напарников имеется?» Я отвечаю: так у них и спрашивайте, я-то здесь при чем? А второй как расхохоется, у меня даже кровь в жилах застыла. Говорит, что и спрашивать уже более не у кого. Дескать, они с простреленными черепами валяются… Я тут поднялся, думаю сейчас меня совсем затопчут. А высокий тычет мне «стволом» в лицо и говорит: что-то ты задерживаешься с ответом. Может быть, тебе по другому уху ударить? Я и говору откуда у них деньги-то, молодые еще, чтобы их нажить. А он мне как ткнет «стволом» в щеку. Я уже и не интересуюсь, за что. А он уточняет, с каким-то мелким смешком, это тебе, говорит, за твою остроту. Тут третий заходит…

— Какой он был из себя?

— Лица-то не видно, — пожал плечами охранник, — так же, как и все, в маске был. А так ничего особенного. Среднего росточка, не выше. Но когда заговорил, сразу стало ясно, что он у них за главного.

— И о чем же они разговаривали?

— Третий-то вошел и говорит: « Ну, чего базар затеяли, сейчас менты появиться могут, а нам еще оружие нужно перетащить». А потом спрашивает: ну что, мочить его будешь? А тот, что повыше, говорит: «Ладно, хватит на сегодня парочки трупов, пускай живет», потом как даст мне только рукоятью, я и отлетел во-он в тот угол, — показал Федосеев глазами на шкаф. — Потом уже ничего не помню. Сознание, наверное, потерял. Очнулся, чувствую, что не могу пошевелиться. А они, оказывается, суки, мне руки и ноги связали. А в рот кляп воткнули, даже и не пойму, как я не задохнулся. Голова болит, кожу на лице неприятно стянуло. Ну, подполз я к зеркалу, — показал он взглядом на старое трюмо, стоящее рядом. — Приподнялся кое-как. Мать моя! Меня и не узнать. Все лицо в крови. Опух весь, словно после запоя. А потом слышу, по коридору шаги, ну, думаю, добивать идут. Дверь открывается, а тут милиция.

— И сколько же вы пролежали без сознания, можете сказать?

Иван Степанович задумался. К допросу он вообще подошел очень основательно и, прежде чем что-то произнести, выбирал каждое слово — подобное у свидетелей редкость. Чаще всего они засыпают ненужной информацией, откуда по крупинке следует выискивать то, что действительно может пригодиться для дальнейшего расследования.

— Я так думаю, что, наверное, часов пять-шесть. Тогда мне не до того было как-то размышлять. Но когда милиция пришла, уже ведь утро было. А заявились они где-то глубокой ночью.

— А подозрительного в самом начале дежурства вы ничего не заметили?

Федосеев пожал плечами:

— Все было как обычно… Спокойно так, кто бы мог подумать, что подобное может произойти.

— А выстрелы вы не слышали?

— Ни выстрелов, ни шагов, ничего не слышал! — убежденно проговорил Иван Степанович. — У нас дом знаете какой постройки? Девятнадцатый век! Здесь усадьба была какого-то графа. Стены во-от такие толстые — развел он руками. — Говорят, здесь при Берии в подвалах расстреливали. Так что слышимость нулевая.