Грехи негодяя - читать онлайн книгу. Автор: Анна Рэндол cтр.№ 19

Но теперь-то речь шла о Клейтоне!

– Нет, я пойду!

Она оказалась на полу раньше, чем поняла, что произошло. Отец ударил ее по ногам тростью.

Она стала растирать ногу. Неужели отец ударил ее? Ведь он ни разу не поднял на нее руку после того, как она вышла из школьного возраста.

Оливия сдержалась и не расплакалась. Она должна была все объяснить отцу. Наверное, он просто чего-то не понял.

– Папа, Клейтон невиновен. Я это знаю точно. Я должна сказать…

Острой болью обожгло плечо. Оливия расплакалась.

– Этот парень – преступник. Он использовал тебя и лгал тебе. Он попытался использовать тебя против меня, чтобы отобрать фабрику. Ты останешься дома. Я не позволю, чтобы твое имя связали с именем этого сукина сына.

Он снова поднял трость, а Оливия попыталась защитить руками лицо. Но они очень уж сильно дрожали. Она собралась с силами, чтобы снова заговорить, хотя и понимала, что ничего не добьется, а отец опять ударит ее. Наверное, сейчас он ждет извинений за то, что она его разозлила.

Физиономия отца побагровела от ярости.

– Вернись в постель!

Ничего, сейчас она встанет и пойдет в суд после того, как он уйдет.

– Если я увижу тебя в суде, пожалеешь!

Но Оливия твердо решила, что Клейтон будет не один. Судья обязательно узнает правду. Он разберется. Иначе и быть не может. Отец ошибается насчет Клейтона. И на суде правда выплывет наружу.

С Клейтоном все будет хорошо.

– Да, я хочу спасти царя, хочу предупредить его, – повторила Оливия.

– Значит, ты не хочешь сказать мне правду, – констатировал Клейтон.

– Но это правда.

– Возможно. Но уж точно не вся.

Неужели у нее все написано на лице? Впрочем, она никогда не умела скрывать от него свои мысли.

– Ты появился и стал угрожать моей фабрике. Прости, но это не побуждает к откровенности.

Телега подпрыгнула, наехав на корень дерева, и Оливия, чтобы удержаться, инстинктивно ухватился за Клейтона. Она тотчас почувствовала, как напряглось его тело. И он отодвинулся от нее, насколько это было возможно.

– Ты постоянно мне лжешь, что-то скрываешь. Но при этом хочешь меня убедить, что фабрику надо спасти?

Да, именно поэтому она старалась его задержать.

– Сэм Гейнс, четырнадцатилетний парнишка из деревни, был повешен в Лондоне за кражу буханки хлеба. Ты должен помнить его отца, Дугласа. Он работал на фабрике в одно время с тобой.

Клейтон пожал плечами:

– И что же?…

Ох, как же заставить его понять ее мотивы?

– После этого викарий сказал, что если бы у парней была работа, державшая их на одном месте, то их можно было бы уберечь от подобной участи.

Клейтон молча поднял воротник тулупа, чтобы защититься от пронизывающего ветра. Потом пробурчал:

– Этот аргумент доказывает лишь то, что твоему отцу наплевать на людей.

Оливия скрипнула зубами.

– А после обновления фабрики в городок переехало двенадцать новых семей. Супруги Диплоу убедили своих сыновей остаться в городке и работать на фабрике. Викарий наконец смог залатать дыру в крыше церкви. Я знаю, ты помнишь викария. Он давал тебе книги.

– Я помню, как меня среди ночи вытащили из постели и бросили в загаженную камеру. Еще я помню, как меня избили охранники и сломали ребро. И помню, как другие узники попытались раздеть меня, когда я катался по грязному полу и выл от боли. – Голос Клейтона оставался совершенно спокойным, а на лице не дрогнул ни один мускул.

Оливия не хотела знать эти ужасные подробности. Но они были ей нужны. Ей до сих пор снились кошмары о том, что пришлось пережить Клейтону. Возможно, теперь их вытеснят новые образы. Но по крайней мере она будет точно знать, какие из образов реальные, а какие – вымышленные.

– Мне очень жаль, Клейтон.

– Ты же знаешь, я не верю в извинения.

– Тогда что я должна сказать?

– Ничего. Я просто констатировал факт.

Нет, это неправда. И она не позволит ему притворяться. Вероятно, он прячет свои истинные чувства где-то очень глубоко, но они все же существуют, хочет он того или нет.

– Тогда зачем ты мне все это рассказал? Чтобы я испугалась и замолчала?

– Но это вовсе не…

– Или ты хочешь, чтобы я сполна прочувствовала свою вину?

После короткого молчания Клейтон ответил:

– Нет.

– Однако ты добился именно такого результата. Тебе нравится считать, что я хладнокровная предательница, хотя это не так. Когда ты рассказываешь подобное, у меня сердце разрывается. Я бы отдала все, чтобы избавить тебя от этого.

Левая рука Клейтона крепко сжала поводья.

– Я сказал тебе все это с единственной целью: ты должна понять, что твои сентиментальные чувства относительно фабрики на меня не подействуют.

Похоже, что так оно и было. Иначе реакция была бы другой, не такой… своеобразной. Оливия поняла, что больше настаивать нельзя. В противном случае он ожесточится и вообще не станет ее слушать. Она решила сменить тему.

– Тебе удалось продвинуться со взломом шифра?

– Нет.

– Ты мне скажешь, если что-то получится?

– Сомневаюсь. Но в данном случае это не относится к делу.

– Могу я посмотреть?

Клейтон достал из кармана бумагу и протянул ей. Оливия развернула ее. Листок был покрыт непонятными каракулями.

– Аршун сказал, что Малышка взломала бы шифр.

– Она такого никогда не делала.

– Ты видел что-нибудь похожее раньше? – Для Оливии кириллица уже сама по себе была непонятным шифром. Ее письменный русский язык был еще хуже, чем устный.

Клейтон тут же кивнул; было очевидно, что эта тема его неожиданно заинтересовала.

– Да, видел. Но у нас никогда не было причин расшифровывать такие записи.

Оливии молча кивнула. Через некоторое время спросила:

– Но ты сможешь?

Клейтон снова кивнул:

– Да, возможно.

– Слава Богу! – воскликнула Оливия. – А я уже боялась, что мне нечего будет сказать нашим лидерам.

Рука Клейтона, державшая поводья, заметно напряглась.

– Так ты…

– Я же пошутила!

Клейтон снова устремил взгляд на дорогу.

– Я больше не играю в такие игры. И с чувством юмора у меня стало плохо.

Но это означало, что он помнил. Помнил все. У Оливии и в мыслях не было его провоцировать. Просто так получилось. Клейтон в юности был ужасно серьезным, и ей нравилось над ним подшучивать. Очень хотелось знать, поймет ли он шутку. В девяти случаях из десяти это ему удавалось. Но даже одного оставшегося случая было достаточно, чтобы они потом долго и весело смеялись.