Трон любви. Сулейман Великолепный - читать онлайн книгу. Автор: Наталья Павлищева cтр.№ 3

– Сердиться не будет, но в душе отложится. К тому же поймет, с чьих слов Мустафа такие речи ведет.

Махидевран испугалась, откровенно испугалась.

– Мустафу никто не учит, просто он слышит от янычар, что должен делать, когда станет султаном. Падишах должен уметь владеть оружием и не чувствовать слабости в походе, должен…

– Я знаю, что должен Повелитель. Постарайся, чтобы Мустафе не внушали, что он СКОРО станет Повелителем. Ты меня поняла? Всему свое время, пока пусть учится, но больше у отца, чем у янычар.

Баш-кадина не выдержала:

– У отца? Но как быть, если Повелитель все больше времени проводит не с шех-заде Мустафой, а с Мехмедом? Мустафа даже не обрезан до сих пор, а ведь ему десять!

Валиде нахмурилась, Махидевран права, Сулейману стоило бы много больше времени уделять наследнику, Мехмед второй, наследовать будет Мустафа. И про обрезание верно, давно пора устроить по этому поводу праздник. Плохо, что так сложилось, Сулейману все некогда, нужно выбрать время для старшего сына.

– Ты права, я поговорю с Повелителем. Но и ты осторожней с Мустафой и янычарами, это может довести до беды.

Когда за баш-кадиной закрылась дверь, стоявшая молча в стороне Самира подала голос:

– Неужели всегда так: сын против отца?

Хафса даже вздрогнула: хезнедар-уста озвучила самый большой кошмар ее жизни. Промолчала, но ответа не требовалось, Самира и без того понимала, что так.

Родившимся сыновьям радовались, желали их больше, но потом, когда сыновья подрастали, вставал тот же вопрос: власть, как ее делить? Селим, став султаном, а вернее, сместив отца, уничтожил не только своих братьев и племянников, но и собственных сыновей, могущих претендовать на престол, оставив одного Сулеймана. Хафса тогда поклялась мужу, что ее сын никогда не будет претендовать на власть при жизни отца. Только отец прожил после того недолго – всего восемь лет.

Сулейману никого не пришлось уничтожать, но что будет дальше? Мустафе сейчас десять, его отцу тридцать, Повелитель крепок и полон сил. Через десять лет Мустафе будет двадцать, в это время любого человека одолевают честолюбивые желания, а уж шех-заде особенно. Хафса знала, что годы летят очень быстро, пять лет правления Сулеймана промчались, как один миг, промчатся и эти десять лет, что тогда?

Она даже застонала от мысли о том, что должен чувствовать сам Сулейман, глядя на своего растущего сына. А на других? Сулейман любит Мехмедика, разумного, симпатичного, вечно улыбчивого, как его мать Хуррем. Что должен чувствовать Сулейман, зная, что ждет этих сыновей?

Хуррем внушает Мехмеду, что тот должен стать помощником брату, не пожалеть ради него своей жизни. Но это сейчас, а дальше? Что будет, когда они столкнутся между собой? И каково отцу понимать, что этого столкновения не избежать? Каково жить, зная, что предстоит борьба не на жизнь, а на смерть с собственным сыном и у сыновей между собой? А каково Хуррем, если она знает, что все ее сыновья должны быть уничтожены?

Как передавать власть, чтобы при этом не становиться братоубийцей? Иметь всего лишь одного сына опасно, смерть может не пощадить вдруг. А как в других странах?

Хафса почувствовала, что стало не хватать воздуха, сердце колотилось, словно намереваясь выскочить из груди. Так все чаще бывало после того проклятого бунта янычар, когда они с Махидевран сидели, трясясь, в гареме, а Хуррем с детьми на том берегу, ничего не знали о Хатидже Султан, Повелитель был далеко, и защиты почти никакой.

Хезнедар-уста засуетилась, открыла дверь, чтобы впустить свежий воздух, позвала лекарку, помогла прилечь, подала ледяного мятного шербета, он хорошо успокаивал. Эх, не стоит размышлять о таких вопросах, как власть, даже размышления ни к чему хорошему не приводят. Почему же люди так стремятся к этой самой власти, словно это лучшее в жизни, словно нет ничего дороже и желанней, словно без нее, проклятущей, невозможно счастье?

Устроив валиде, старательно укрыв ей ноги, пригасив пару светильников, чтобы не раздражали, Самира сидела, глубоко задумавшись. Она-то прекрасно знала, чего стоило Хафсе привести к власти Сулеймана, знала все секреты, все – от рождения нынешнего Повелителя до того дня, когда он опоясался мечом Османов. И теперь, как и Хафса, не знала, что дальше.

Она услышала, как валиде прошептала скорей для себя, чем для собеседницы:

– Махидевран своего не упустит…

А Хафса уже размышляла над словами башкадины о том, что Мустафе давно пора сделать обрезание. Махидевран права, пора, непонятно, чего Повелитель тянет. Но это означало, что шехзаде объявлялся взрослым, то есть способен стать султаном в случае чего… В случае чего… От этих слов едва снова не случился сердечный приступ, вернее, от понимания, что, может, потому Сулейман и тянет?

Валиде застонала…

Когда-то она сама выбрала для сына Хуррем, надеясь, что зеленоглазая пигалица хотя бы на время отвлечет Махидевран и Гульфем от свары меж собой и заставит больше внимания уделять собственному виду. Одалисок много, и куда более красивых, потому валиде могла не опасаться, что эта худышка слишком понравится султану, но ее необычность заставит жен поволноваться. А что вышло?

Пигалица захватила сердце султана надолго, так надолго, что Повелитель начал нарушать ради нее неписаные правила гарема. И даже долгое увлечение Сулеймана не помешало бы валиде, если бы не эти нарушения. Государство делилось на две части – огромную внешнюю, за стенами гарема, где Повелитель на виду, и внутреннюю – в гареме, за высокой оградой, в семье, скрытой от внешних глаз лучше, чем любое сокровище, с тысячами стражей, со своими законами и правилами. Эта часть, конечно, меньше, но ее влияние на султана огромно, это его семья, а там, снаружи, чужие люди.

Хафса Айше стала первой, кто получил официальный титул «валиде-султан» – «королева-мать», первая женщина империи. Именно она правила закрытой от чужих взглядов и таинственной частью – гаремом, в который вели Ворота блаженства. Она устанавливала законы этого государства в государстве, часто очень жесткие и даже жестокие законы. Она царила в этом мире, по праву считая себя и считаясь другими соправительницей султана. Да, соправительница, не вмешивающаяся в мужские дела вне гарема, но не допускающая вмешательство в дела женские внутри него. Повелителю позволительно увлечься какой-то наложницей, но ему непозволительно диктовать законы в гареме, это не его территория, это территория валиде.

Хафса создала свой мир, свое царство и не желала, чтобы кто-то, даже сын, даже Повелитель, Тень Аллаха на земле, вмешивался в правление этим миром.

Гарем не только жены или наложницы, это все женщины и дети семьи. Султаны давно перестали официально жениться, чтобы не повторить судьбу и позор несчастного султана Баязида I. Султан попал в плен к великому Тимуру, но, кроме того, попала в плен и его жена, Тимур сделал ее своей наложницей. Собственный плен Баязид еще мог пережить, но позор семьи нет, он лишил себя жизни.