Приданое для Анжелики - читать онлайн книгу. Автор: Франсуа Деко cтр.№ 65

— Нам никогда не уйти от этого, Жан-Ламбер. Тебе — от твоих, а мне — от моих. На тебя будут доносить, а мне — плевать вслед.

Тальен зарычал и затряс головой.

— Я не оставлю тебя! Не дождутся!

Терезия покачала головой.

— Не в этом дело, Жан-Ламбер. Ты и сам прекрасно знаешь, что останавливает доносы: деньги. Пока ты им платишь, они молчат.

Тальен замер, и она знала почему. Он уже выпускал заключенных за деньги в Эндре и Луаре, значит, делился. Но коснуться такой темы в разговоре с ней, после всех этих демонстраций честности!..

Терезия вздохнула.

— Я не в лучшем положении, Жан-Ламбер. Они все, в каждой камере, ждут от меня одного. Я должна спать с тигром, чтобы он стал мягче. Видит бог, меня это убивает! Я не хочу спать с тобой из-за них. Это только моя жизнь.

— И что же нам делать? — спросил Тальен.

Терезия спустила ноги с дивана и подняла с пола шелковый чулок.

— А у нас нет выбора, Жан-Ламбер. Тебе придется брать с горожан деньги, а мне — постоянно сбивать тебе цену. Пусть каждый из них получит, что хочет. Твои — деньги, мои — свободу, а мы с тобой — хотя бы год обычной жизни. Самой простой! Не под угрозой доноса и эшафота.

Уже эту ночь Терезия Кабаррюс провела дома.

Анжелику арестовали на улице. Сначала потребовали документы, затем, увидев нехорошую аристократическую фамилию Буайе-Фонфред, велели предъявить свидетельство о благонадежности. Такового у нее не оказалось, поэтому Анжелика угодила в жандармерию. Здесь и выяснилось то, что она и так знала. Муж гражданки Буайе-Фонфред казнен. В нынешней свободной Франции это было преступлением.

Она пробовала объясниться — не помогло. Анжелика попыталась понять, что изменится, если она признается, что приехала по чужим документам. Нет, никакой выгоды в таком развитии событий девушка не нашла. Напротив, это могло навлечь на нее еще худшие подозрения! Да и оба прежних имени были для нее слишком опасны.

Ее отвели в камеру. Почти сразу же где-то за стеной начала работать гильотина. Она стучала весь день. Ни одна узница, выведенная из камеры, туда уже не возвратилась.

Потом все смолкло. Так прошел день, второй, третий. Женщин снова начали выводить из камеры, и они так же не возвращались, но гильотина молчала.

— Сломалась? — горячо обсуждали узницы главное происшествие.

— Неужели теперь будут казнить топором?

— А может, виселица?

Никто ничего не собирался им объяснять. Потом гильотина снова заработала, но уже реже. Женщины посчитали удары за стеной и сопоставили результат с числом людей, уводимых из их камеры и из всех соседних. Выходило так, что гильотинировали лишь каждого десятого.

— Эй, гражданин! — к исходу десятого дня обратилась Анжелика к охраннику. — Я мадам Буайе-Фонфред. Почему меня здесь держат? Пусть судят или отпускают! Я же ни в чем не виновна!

Ответом было молчание. Лишь в конце второй недели была названа ее фамилия.

— Удачи тебе, девочка, — загудели вслед женщины, — Да поможет тебе Бог!

Ее провели по серой лестнице на второй этаж, загнали в просторную комнату с тремя мужчинами за столом. Весь допрос уложился в констатацию того факта, что она — вдова казненного изменника.

— Так что, граждане? — Человек, который сидел в центре, отхлебнул остро пахнущий кофе и оглядел товарищей. — Смертная казнь?

— Несомненно.

— Да, конечно.

Ее тут же подхватили под руки и потащили к выходу.

— За что?!

Отвечать ей никто не собирался.

Анжелика просто не могла поверить, что это можно сделать так быстро и буднично. Ее швырнули в пасть смерти столь же легко, как выбрасывают сильно поношенные тапочки. Все это не было сном!

Конвоиры тут же плотно обхватили ее с двух сторон и протащили в маленькую комнатку на первом этаже. Крупный черноусый мужчина схватил Анжелику за волосы и одним ударом ножа отхватил все — от затылка и почти до темени.

— Что вы делаете? — ужаснулась девушка и тут же поняла: ее готовят к казни.

— Пригните ей голову, — сухо потребовал этот парикмахер.

Солдаты сделали это. В следующий миг шее и спине Анжелики стало холодно. Отрезанная тряпка полетела в угол, где уже лежала целая гора женских волос и воротников.

— Готова.

Едва оказавшись в Бордо, Адриан кинулся искать Терезию Кабаррюс. Он знал, что если Анжелика добралась сюда, то она находится у подруги.

— А что ее искать? — Этот встречный вопрос прозвучал так, словно каждый житель Бордо прекрасно знал эту женщину. — Идите в бюро помилований. Терезия все время там.

Адриан удивился, а потом, когда все-таки добрался до этого таинственного бюро, просто пришел в изумление. Перед дверями здания, расположенного неподалеку от тюрьмы, стояла очередь, длиннющая, человек на двести.

— Куда вы, юноша? — Кто-то ухватил его за полы мундира. — Не видите, здесь все равны! И маркизы, и кухарки, и даже солдаты. Занимайте очередь — как все!

Попытки что-то объяснить, купить право прохода не помогали. Для всех попасть на прием к Терезии было вопросом жизни и смерти, и каждый пришел с деньгами. Адриан все-таки прорвался без очереди, но облегчения не получил.

— Гувернантка сказала, что она ко мне заходила, — обеспокоенно сообщила Терезия. — Но я не могу ее найти. Жанетты Молле в городе просто нет!

— Так и должно быть! — Адриан тут же понял, что произошло. — У нее бумаги на имя Марии-Анжелики Буайе-Фонфред.

— Бог мой! — охнула Терезия. — Это же шестнадцатая камера. Она там две недели сидит. Никто за нее не платит. Только бы успеть!

Во двор солдаты ее выволокли — ноги не держали Анжелики.

— Стоп! Эту девочку я забираю.

Анжелика подняла голову. Перед ней стояла Терезия Кабаррюс, высокая, красивая, нарядная и очень властная.

— Но, мадам, приговор уже вынесен, — возразил офицер, тут же подошедший к ней.

— Будет пересмотр, — отрезала Терезия, шагнула вперед и прижала к груди голову подруги. — Держись, девочка. Все будет хорошо.

Анжелика всхлипнула и разрыдалась.

— Терезия, они хотят меня убить.

— Никто тебя не убьет. — Спасительница поцеловала ее в макушку. — Все кончилось.

— Но, мадам!.. — возмутился офицер.

Терезия, не отпуская Анжелики, повернулась к нему.

— Пьер, не беспокойся. Сейчас Жан-Ламбер спустится и все решит. Лучше усадите ее где-нибудь.

— А где? — растерялся офицер. — Здесь и нет ничего такого. Разве что на эшафоте или вон на старой плахе.