Тишина - читать онлайн книгу. Автор: Питер Хег cтр.№ 22

Стоя неподвижно и работая только пальцами, Каспер снял с петель крышку клавиатуры. Прислонил ее к пюпитру.

— Вы все равно можете оставить их себе, — сказал светлый.

Они направились к выходу. Пристроив крышку на клавишах, Каспер пошел за ними.

Оказалось, что они вошли через ворота, выходящие на железную дорогу: цепной замок был срезан кусачками и валялся в траве. На улице стояла «БМВ». Плоская, длинная, благородного синего цвета. Того цвета, который только что начало обретать небо.

Каспер придержал дверь машины. Они забрались внутрь. Человек со слуховым аппаратом не сводил с него глаз.

— Что это он так уставился на меня? — удивился Каспер.

— Вы известный человек — в этом Эрнст понимает. И хороший парень. Которому никто до сих пор не причинял вреда.

Дверца захлопнулась. Стекло опустилось.

— А покупаем мы вот что, — сказал светлый человек. — Конец звонкам. В школу и в другие места тоже.

Арлекин может вынести бесконечный ряд унижений. Тот, у кого нет гордости, неуязвим. Арлекин — это идеал. Но пока что недостижимый.

— Я подумываю, а не купить ли мне часть «Смерф-шоу» Джонни Раймера, — сказал Каспер. — На эту премию. Тогда мне понадобится материал для набивки кукол. Смерфов. А вы бы прекрасно подошли — просто могли бы выходить на сцену. Обязательно дайте знать. Когда окажетесь без работы.

Стекло поднялось, машина тронулась. Каспер поклонился и отдал честь.

Это было меньшее, что он мог сделать. Бах тоже бы так поступил. За сорок тысяч.

Когда он шел назад, ноги его дрожали. Он взялся за ручку двери, когда услышал другую машину — пикап «форд гранада».

Он вошел, выключил музыку, взял деньги, погасил свет, запер дверь.

Времени добежать до вагончика не было, он бросился в конюшню, схватил там постельные принадлежности, влез по приставной лестнице на чердак и замер. Лестницу он втащил наверх, люк закрыл.

Чердак тянулся по всей длине здания. За исключением небольшого прохода вдоль ската крыши, он от одной наклонной стены до другой был забит рулонами прорезиненной парусины, которая вместе со стальным и деревянным каркасами могла превратиться в два шатра среднего размера. Прямо над полом в нижней части фронтона было несколько окошек, через них он мог наблюдать за своим вагончиком.

Внизу он увидел шесть человек плюс Даффи, все в штатском. Мёрк, два монаха из отдела, занимающегося иностранцами, и три техника с толстыми черными дипломатами. Один из них нес четыре стойки с фотолампами.

Они постучали, хотя и знали, что дома его нет. Каспер видел и слышал, как громко протестует Даффи. На стороже было пальто, которого Каспер прежде никогда не видел, из верблюжьей шерсти — пальто эксгибициониста или директора рекламного агентства. Они открыли дверь специальным приспособлением, Даффи, должно быть, отказался выдать им ключ, он протиснулся в вагончик вслед за техниками, через минуту его вывели.

Каспер соорудил себе из парусины постель. Завернулся в одеяло.

Монахи вышли на улицу и сели на скамейку. Техники тянули провода к лампам от электрощитка. Каспер поставил будильник на своих наручных часах. Нашел телефон. Листок с номером Стине. Набрал его.

Она сразу же взяла трубку. Вряд ли она успела поспать. Однако в голосе ее не звучало и следа усталости.

Он посмотрел вниз на вагончик. Они зажгли лампы. Свет просачивался через ставни — белый, слепящий.

— Хорошо бы встретиться у тебя, — сказал он. — У меня тут ремонт.

— Лучше какое-нибудь нейтральное место. И чтобы там были люди.

Он назвал ей адрес.

— Это не какое-нибудь модное заведение?

— Да нет, что-то вроде обычного кафетерия.

— В восемь, — сказала она.

И повесила трубку.

Каспер набрал номер, написанный на ваучере на такси. В тридцати метрах от него из вагончика вышел Мёрк, приложив телефон к уху.

— Расскажите мне о Каине, — попросил Каспер.

Мёрк ответил не сразу.

— А что я получу за это? — спросил он.

— Кое-какую информацию о девочке.

В тишине Каспер слышал, как тот прикидывает, какие карты у кого на руках.

— Европол провел исследование особенностей совершенных в Европе с 2006 года преступлений. Наблюдается следующая закономерность: международная преступность более не иерархична. Она организована в ячейки, отдельная единица не знает других ячеек. Но где-то должны собираться нити. Каин — это именно такое место. А теперь — девочка?

— Она приходила ко мне три дня назад. В сопровождении двух взрослых. Говорит, что ее похитили. Они приехали и уехали в угнанной «вольво». С тех пор я ее не видел.

Из окна Каспер увидел, как Мёрк сделал знак одному из монахов. Каспер понимал, что сейчас они попробуют определить, откуда звонят. Он выключил телефон.

Он откинулся на парусину. Было бы надежнее спрятаться в толпе людей. Но на это не было сил. Ему необходимо поспать. Он закрыл глаза. Прочитал свою вечернюю молитву. Слова ее были «Herz und Mund und Tat und Leben», [26] музыка Баха, кантата BWV 147, Каспер предпочитал ее всем остальным Мюльхаузенским кантатам. По этой наклонной поверхности он соскользнул в сон.

В самом начале сна сидела Клара-Мария. Так, как она сидела, когда он во второй раз увидел ее.

Это произошло однажды ночью — темной ночью души. На улице Рихсвай не было ни людей, ни машин, за закрытыми занавесками спали беззаботные родители и румяные детишки — его публика, не подозревающая о том, что Каспер Кроне бредет вот тут по холодным улицам — по своему via dolorosa, [27] окоченевший и без денег на такси, впервые за десять лет проиграв в покер.

Покер был игрой Каспера, и так было всегда. В покере есть глубина и сложность, как в музыке Баха, при уверенно сделанной ставке ритмичный розыгрыш комбинации карт продолжается примерно столько же, сколько одна из маленьких хоральных обработок. Бах мог бы стать блестящим игроком в покер, если бы не был так занят. Полторы с лишним тысячи произведении, многие из которых он без устали переписывал вплоть до самой смерти.

Касперу довелось играть в покер во всех крупных столицах, но настоящий покер для него мог быть только в районе Фредериксберг в Копенгагене, на улице Рихсвай. Там, где швейцар был не солдатом иностранного легиона и серийным убийцей, а бывшим боксером с кулаками размером с сахарную свеклу. И где все друг друга знали — словно в дачном кооперативе. И где царила сосредоточенность, словно на репетиции Симфонического оркестра Датского радио — все, как один, склонились каждый над своим нотным листом.