Условно пригодные - читать онлайн книгу. Автор: Питер Хег cтр.№ 30

– Вот-вот. Ему надо позволить поймать кого-нибудь, иначе будет совсем плохо. Он держит, а она бьет. Всегда вешалкой, по спине. Наконец чувствуешь только задницу, так вот. Почему-то вдруг вспомнилось. Не думай об этом.

Мы помолчали. Но он еще не все сказал.

– Я не буду терпеть все что угодно,- сказал он.- Я их предупреждал. Это было в последний раз.

Он начал дрожать.

– Я мог бы усыновить тебя,- сказал я,- когда мне исполнится двадцать один год, ты мог бы переехать к нам с Катариной.

Дрожь шла изнутри, но она была гораздо сильнее его маленького, хрупкого тела, я поставил свечу на трубу и потянулся, чтобы взять его за руку.

Все произошло слишком быстро, чтобы можно было успеть среагировать. Я услышал звук, прежде чем почувствовал боль,- он сломал мне мизинец. Хрустнуло так, как будто сломали карандаш. Мне пришлось опуститься на колени, когда появилась боль, а он не отпускал палец и продолжал его сжимать. Теперь он смотрел на меня в упор сверху вниз, думаю, он не узнавал меня,- это в нем победил другой Август, от первого почти ничего не осталось.

– Никто не имеет права трогать меня,- заявил он.

Сдавив мне палец, он заглянул мне в глаза, чтобы увидеть боль.

– Знаешь, как бывает под конец?- спросил он.- Под конец становится приятно. Когда она очень долго бьет, все становится чудесно, и хочется просить ее не останавливаться. Но тогда уже почти не можешь говорить. Просто отключаешься.

Я почувствовал, что сейчас потеряю сознание, и опустился на пол. Когда я поднял голову, он уже выпустил палец и замкнулся в себе. Он стоял у свечки, повернувшись ко мне спиной, и смотрел на огонь.

Я думал, что мы сможем вылезти через вентиляционное окно в нижней части южной лестницы, и мы его даже нашли, но оказалось, что оно было заделано проволочной сеткой. При других обстоятельствах я бы мог снять эту сетку, но теперь с таким пальцем это было невозможно.

Мы немного побродили по коридорам, там оказалось больше туннелей, чем, как мне помнилось, было изображено на том рисунке, большинство из них заканчивались тупиками, а в некоторых мы ходили по кругу, в какой-то момент мне пришлось сменить свечку.

О том, чтобы сдаться, не могло быть и речи – я отвечал за Августа. Когда я менял свечу, я стал терять его в темноте, тогда он взял меня за здоровую руку. Я не стал противиться, однако старался все время помнить о своих пальцах.

Наконец мы выбрались через спортивную яму для прыжков.

Учителем физкультуры в школе был Кластерсен, его приняли на работу за год до этого, раньше он был тренером всеми любимой сборной команды по гандболу, и у него была высокая квалификация. Он говорил, что на его тренировках мы будем в первую очередь укреплять мускулатуру и что за полгода мускулатура у всех нас станет очень развитой. Для этого особенно подходят упражнения на снарядах, утверждал он, и особенно важно научиться делать высокие махи и приземляться с большой высоты, поэтому он запретил использовать толстые маты: ведь если тренироваться босиком и использовать жесткие маты или прыгать прямо на пол, можно развить прекрасную мускулатуру. Однако вскоре произошло несколько несчастных случаев. Когда у мальчика по имени Коре Фрюман одновременно лопнули оба ахиллесова сухожилия, школа получила распоряжение о том, что необходимо использовать толстые маты и организовать яму для прыжков.

Яма представляла собой ящик размером четыре на четыре метра, глубина ее была три метра, она была встроена в пол. Ее сделали сразу же после того несчастного случая и должны были заполнить стружкой. Однако до этого дело так и не дошло, ее чем-то прикрыли, и никто ею не пользовался.

Через нее мы и вылезли – она была встроена в технические коридоры, внизу с одной стороны был люк. Из физкультурного зала мы выбрались на южную лестницу, по которой и поднялись наверх.

Было очень тихо. Мы как будто застали школу врасплох, поэтому она по-настоящему не функционировала, она была словно парализована.

И все же она бдительно следила за нами – это нельзя было не почувствовать. Впервые я понял, что само здание составляет единое целое с Билем. Стены наблюдали за нами.

Кстати, прикасаться к стенам не разрешалось. Прислоняться к стенам и дверным косякам запрещено, поскольку это приводит к преждевременному износу, об этом Биль как-то раз сам сообщил нам во время утреннего пения. Он всегда их защищал, а теперь они наблюдали за нами.

И все-таки мы поднялись наверх, я сделал это ради Августа. Я чувствовал, что закон о том, что надо всегда давать взамен, не мог быть законом природы. Когда люди слабы и беспомощны, как, например, Август, то тогда может возникнуть необходимость сделать для них что-нибудь, ничего не получая взамен. Сделать все, что возможно.

И все же что-то я получил взамен. Я спустился вниз и затем поднялся наверх, чтобы помочь ему и защитить его. Теперь казалось, что он помогает мне, что можно освободить себя самого, помогая другим.

Я не могу выразить это точнее.

Мы прошли через кабинет Хессен, дверь во вторую комнату удалось открыть не сразу.

За этой дверью я никогда раньше не был, выглядело здесь все так, как я примерно и представлял себе. Маленькая комнатка, с полками, на которых она хранила мячи и головоломки, которые использовались для тестирования учеников младших классов. Кроме этого, серый шкаф с архивными материалами.

Его я открывать не стал. Мы не нашли бы там того, что искали. И все-таки я немного постоял, касаясь его рукой. Все знали, что он здесь стоит, но никто его никогда не видел.

Август, стоявший позади меня, замер, я обернулся к нему, чтобы прошептать ему или показать жестом, что надо двигаться дальше.

И тут оказалось, что я вижу то помещение, через которое мы только что прошли,- кабинет Хессен.

Мы закрыли за собой дверь, это сделал Август. И все же мы теперь видели через стену ее кабинет. Как будто никакой стены не было.

Август протянул руку по направлению к той комнате. Рука на что-то наткнулась.

– Это стекло,- прошептал он.

Оно было словно большое окно, только в нем не отражалась свечка. Стекла было не видно, только на ощупь можно было определить, что оно есть.

– Это обратная сторона зеркала, – сказал я, – оно прозрачное.

Несколько раз бывало, что я приходил в кабинет к назначенному времени, а вместо Хессен там сидел кто-нибудь из ее ассистентов. Все проходило тогда немного иначе: мы вели ни к чему не обязывающий разговор о том, что случилось за то время, пока мы не виделись.

Теперь я понял, что в таких случаях, пока я просто отдыхал, болтая с ассистентами, которые были намного моложе Хессен, сама она сидела в этой комнате, за зеркалом, и спокойно за всем наблюдала. Это было здорово придумано.

Кабинет Биля, учительская, библиотека, зал для пения и кабинет городского врача находились в коридоре на шестом этаже. В коридоре была дверь, которая вела прямо в кабинет Биля. Перед этой дверью держали тех, кто провинился и ожидал наказания, так что они никому не мешали в канцелярии, где сидела секретарша. При этом наказание усугублялось тем, что они вынуждены были ждать в коридоре, где все время ходили учителя, которые могли их увидеть.