Новые записки психиатра, или Барбухайка, на выезд! - читать онлайн книгу. Автор: Максим Малявин cтр.№ 56

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Новые записки психиатра, или Барбухайка, на выезд! | Автор книги - Максим Малявин

Cтраница 56
читать онлайн книги бесплатно

Судья от секретаря была не в восторге и всячески показывала, что они тут не вместе, зато девушка, обладая железобетонной уверенностью в себе, помноженной на деликатность стенобитного орудия, вовсю командовала заседанием, шикая на подсудимого и адвоката, рассаживая всех по местам и тасуя уже рассаженных, если вдруг показалось не фэншуйно. Забыла она о своих обязанностях только на время речи Александра Алексеевича, но по окончании доклада вновь включилась, причем подкорка успела первой.

— А можно повторить все сначала, а то я не успела за вами напечатать? — спросила она и сделала хлоп-хлоп ресничищами.

В зале повисла зловещая тишина. Никто не шелохнулся. Изменилась только цветность. Судья сделалась багровой. Прокурор позеленела. Подсудимый и адвокат, видя их реакцию, побледнели. Докладчик… Вообще Александра Алексеевича трудно вывести из себя, он довольно терпелив и добродушен по натуре. Но уж если удалось… Он вполне отдавал себе отчет, что за неуважение к суду можно огрести что-нибудь административно-пакостное. Но остановиться уже не мог. Очень вежливо и тихо он переспросил секретаря:

— С самого-самого начала, говорите?

— Ну да, а я запишу, — ни о чем не подозревая, ответила та.

— Пишите, — вкрадчиво промолвил Александр Алексеевич. — В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. Оно было в начале у Бога. Все чрез Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть. В Нем была жизнь, и жизнь была свет человеков. И свет во тьме светит, и тьма не объяла его.

Секретарь начала послушно печатать, не видя, как давится хохотом, прикрывая лицо ладонями, судья, как сползает под лавку окончательно позеленевшая (на сей раз от попыток не заржать) прокурор, как вытягиваются лица у подсудимого и конвоиров. Потом она все же заподозрила что-то неладное и на всякий случай повернулась к Александру Алексеевичу (один серьезный взгляд и два хлопа ресничищами):

— Это вы про что?

— Вы же просили с самого начала, — охотно пояснил Александр Алексеевич. — Вот это оно самое и есть, по версии святого Иоанна, Евангелие, глава первая, стих первый.

— Э-э-э-э…

— А если по сути вопроса, то вкратце запишите вот что… — И доктор в двух предложениях, очень кратко, дал определение бреда и пояснение, почему в одном случае в показаниях подэкспертного он присутствовал, а в другом — нет.


Снова наш хроник Петя в обществе миловидной девушки. Эх, не знает она, за что он находился на принудительном лечении…

Рядом!

Если когда-нибудь Россия поголовно ударится в политкорректность, психическое здоровье народа окажется угрожающе подорванным. Дурака придется назвать альтернативно одаренным, мудака — выдающимся тестикулоносцем, и далее по списку. В итоге — сплошная фрустрация от невозможности высказаться, а там и до повального невроза рукой подать.

Эта история произошла еще в те времена, когда закона о психиатрической помощи не было даже в проекте, и буйных больных просто доставляли в психбольницу, тогда еще без критериев недобровольности, а просто по принципу — опасен для себя и окружающих или нет. Участники истории работают в спецбригаде до сих пор, они-то поведали о событиях тех лет. Работал в спецбригаде санитар Дима. Работал давно, занятие свое любил — просто, без фанатизма. Основной заработок приносило подсобное хозяйство, что позволяло ему относиться к должности санитара философски: официальное место работы есть, стаж до пенсии вырабатывается, а зарплата — ну, не за нее же, в самом деле, работает в таком месте настоящий мужик!

В тот день Дима приехал на работу чуть позже и пропустил ритуал поедания настоящей узбекской дыни, что досталась предыдущей смене в качестве то ли боевого трофея, то ли трудового поощрения и была честно поделена на всех уже присутствующих. Сетовать на опоздание ему пришлось недолго: к вечеру все, кто успел угоститься и заступил на дежурство, плотно оккупировали свободные туалеты — уж больно активными оказались незаконные простейшие мигранты из тогда еще союзной республики, которая в тот момент склонялась несчастными на все лады. А поскольку у мироздания есть свое, особенное и изощренное, чувство юмора, то вызов к буйному пациенту случился именно на пике коллективной диареи.

Не поехать было нельзя: больной совершенно искренне возомнил себя вервольфом и перекусал всех, кто не успел вовремя увернуться, после чего был общими усилиями покусанной родни заперт в квартире, откуда теперь на всю округу раздавался заунывный вой и треск гибнущей мебели, прерываемый звоном и дробью осколков — пациент отстреливался от галлюцинаций предметами сервиза, причем, по скорбным подсчетам семьи, уже не первого. В страхе притихли соседи, позатыкав пасти своим собакам, которые было охотно откликнулись на боевой клич новообретенного родича… А вот поехать было практически некому. Водитель, еще сохранявший приятную зелень лица, сказал, что машину-то он поведет, но, возможно, с остановками, и только. От доктора и фельдшера помощи ожидать не приходилось: в перерывах между посещениями туалета те лежали пластом и годились разве что в качестве артподдержки. Дима вздохнул, взял вязки и пошел с водителем к барбухайке.

Оценив ситуацию на месте, санитар попросил родню пациента открыть дверь и отойти на всякий случай подальше. Желательно вообще к соседям в гости. И ни в коем случае не подглядывать. Те с радостью согласились. Дима снова вздохнул и шагнул в квартиру. Спустя минут пять, в течение которых несколько раз раздавались вой, рык, грохот и команда «СИДЕТЬ, Я СКАЗАЛ!!!», Дима покинул квартиру. В компании больного. Прятавшаяся у соседей родня честно не подсматривала. Возможно, это и к лучшему.

Барбухайка въехала во двор-колодец и остановилась у крыльца. Хворая, но любопытствующая смена дружно повыглядывала в окна. Зря они это сделали. Приступ хохота отозвался у всех поголовно спазмами в животе, и места в туалете снова стали остродефицитными. Из салона барбухайки вышел Дима в рваном халате, потирая укушенную ногу. В руке он держал импровизированный поводок: вязки, этот трехметровый жгут из фланели, были обвиты вокруг шеи и запястий рычащего больного и пропущены между его ног, что лишало пациента всякой возможности подраться или убежать. На попытки повернуться и достать санитара зубами следовал рывок поводка, ощутимо отдававшийся в промежности.

Ведя пациента на поводке, Дима поднялся с ним на крыльцо, и тут ему навстречу вышел мужик с большими сумками в руках. Судя по всему, он только что привез кого-то из родни на госпитализацию и теперь собирался с вещами больного ехать домой. От зрелища санитара с голым чудом на поводке мужик застыл. Аккурат в дверном проеме. Пациент на поводке зарычал и принюхался. Дима меланхолично (азарт битвы прошел, наступило умиротворение) заметил:

— Мужик, ты бы это… ушел бы нафиг с дороги. Это чупакабра, если ты не в курсе. ОН У МЕНЯ КУСАЕТСЯ. — И пациент клацнул зубами.

Как мужик оказался в мгновение ока в двух метрах от крыльца, сжимая в руках сумки, — непонятно. Дима пожал плечами и скомандовал:

— Рядом. Пошли.

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению Перейти к Примечанию