Теряя сына. Испорченное детство - читать онлайн книгу. Автор: Сюзанна Камата cтр.№ 16

На следующий день у нас с Вероникой легкое пивное похмелье, и говорить нам уже особо не о чем. Мы красимся, натягиваем полиэстеровые (почти шелк) платья и идем на работу.

Первые наши посетители – чиновники из местного отдела образования. Мы не первое заведение, куда они заглянули сегодня, – они уже красные как раки и передвигаются с трудом.

Мама Морита провожает их к столику в углу. Они валятся в кресла, рвут с шеи галстуки, передают друг другу песенник.

К ним подходит Вероника с блокнотом, чтобы записать заказ. Один тип – сразу видно, что он в парике, – пытается усадить ее к себе на колени. Она отмахивается.

– Дамэ, дамэ , – грозит она пальцем. – Веди себя хорошо.

Бетти и Йоко разливают виски. Чем больше посетители пьют, тем больше мы зарабатываем. Мы разработали целую программу игр, связанных с употреблением алкоголя. Некоторые ввела в обиход лично я – помнила их еще с университетских времен. Бетти достает из кармана монету. Будет играть с ними в «пей-не пей».

Я пока сижу перед стойкой, потягиваю сельтерскую. Мама Морита меня бережет. У нее четыре филиппинки и только одна американка.

Подтягиваются еще посетители – несколько банковских служащих, пара сотрудников страховой компании, – и скоро, кроме меня, у стойки никого не остается.

Дверь снова распахивается, входит еще один человек. Он толстый, почти лысый, в больших очках в черной оправе. Внешние уголки его глаз опущены вниз, из-за этого его лицо выглядит печальным. В отличие от других сегодняшних посетителей, он еще трезв. На секунду он как бы в нерешительности задерживается в дверях, но мама Морита подплывает к нему, берет за руку, усаживает его за столик. Он садится спиной к стене и оглядывается по сторонам. Прежде чем он успевает заскучать, я с улыбкой подхожу к нему.

– Конбанва.

Он приподнимается с места и кланяется:

– Додзо, додзо.

Кажется, он впервые в хостес-баре.

– Хотите виски? – спрашиваю я.

Он энергично кивает, и я наливаю напиток.

– Караоке? – говорю я, протягивая ему песенник.

– Нет-нет. – Забавно, но он краснеет. – Ута га хэта. – «Не умею петь».

– Ну, тогда, – я перехожу на классический тон барной девочки, а-ля Марлен Дитрих, – давайте я сама спою для вас.

Он снова кивает, еще энергичнее:

– Да, пожалуйста.

Мы еще немного болтаем, а потом наступает моя очередь петь.

Вероника приносит мне микрофон, наклоняется ровно настолько, чтобы посетитель ощутил аромат ее духов. Он смотрит на нее, и она улыбается. Он моргает несколько раз подряд. Она упархивает обратно, к столику чиновников из отдела образования. Он смотрит ей вслед и не сводит с нее глаз все время, пока я исполняю «Yesterday». Эта песня – всегда беспроигрышный вариант. По крайней мере раз в неделю нам попадается фанат «Битлз», который знает наизусть все песни с альбома «Abbey Road» и все подробности депортации Пола Маккартни из Японии. Но Сима-сан, как видно, не принадлежит к поклонникам «ливерпульской четверки». Вероника занимает его куда больше, чем мое пение. Закончив номер, я сажусь рядом с ним.

– Сима-сан, – говорю я и дотрагиваюсь до его руки. – Давайте я налью вам еще виски.

Он поворачивает голову и смотрит на меня. У него вид человека, которому не дали досмотреть прекрасный сон.

Через три дня Сима-сан снова у нас. На этот раз он пришел раньше всех – первый посетитель за вечер. Мама Морита встречает его в дверях, выслушивает и кивает. Она указывает ему столик и возвращается за барную стойку.

– Вероника, – говорит она, кивая в сторону Симы-сан, – это твой посетитель.

Они сидят под моей картиной с серфингистами. Сима-сан бросает на нее мимолетный взгляд, и я вдруг чувствую необъяснимую радость. Мне хочется сказать ему, что когда-то я была не только хостес в баре. Я была художницей, и весь мир лежал у моих ног. Закованная в броню любви, я была неуязвима. И я спрашиваю себя, когда же у меня все пошло наперекосяк?

В день открытия моей первой выставки я забыла, что живу и работаю в маленьком городке на краю Японии. Я чувствовала себя так, будто покорила Нью-Йорк или Токио. Журналисты «Токусима синбун» и «Джапан таймс» казались мне экспертами из толстых глянцевых журналов по искусству.

Я надела черное простое платье и накинула на плечи боа.

Увидев меня в таком наряде, Юсукэ одобрительно кивнул. Он поцеловал меня в шею, чуть пониже уха.

– Когда все кончится, я сниму с тебя это прекрасное платье, – сказал он.

– Буду ждать.

Нам не долго удалось побыть наедине. В семь часов начали прибывать гости, а к половине восьмого все уже были в сборе. В этом городке вечеринки начинались и заканчивались в строго определенное время. Никто и не думал начать пить, пока все не собрались и Юсукэ не произнес приветственную речь.

Он поднял бокал и стал говорить о Мэри Кассат и Париже. Пренебрегая масштабом фигур, он сравнивал меня с ней. Я впитывала его слова как губка – вместе с вином – и хотела его все сильнее. Весь вечер я порхала по галерее и смеялась несмешным шуткам. Я была само обаяние.

Видимо, это сработало. Когда все разошлись по домам, Юсукэ сказал, что все мои картины проданы. До единой. Мне хотелось тут же броситься к мольберту и написать еще столько же.

В конце сезона дождей город начал пульсировать как барабан. Каждый вечер, после ужина я слышала одну и ту же мелодию, напоминавшую об индейских шаманах. Это жители города – мужчины, женщины, дети – готовились к фестивалю Ава Одори, который проходит каждый год в середине августа. Его сравнивают с бразильским карнавалом, но только здесь одежды на людях побольше.

– Это отличный повод напиться до соплей и валяться без чувств по улицам, – объяснил Эрик.

– А ты танцуешь? – спросила я.

– Конечно. Каждый год.

Повсюду уже расклеены плакаты с женщинами в национальной одежде: юкате , легком летнем кимоно, и плетеных шляпках самых разных фасонов. Люди танцуют в деревянных лакированных башмаках. Как-то раз я надела их, и они показались мне дико неудобными. «Вот почему они так напиваются на этом празднике», – подумала я.

Юсукэ тоже собирался принять участие и обещал, что возьмет меня с собой. И даже научит этому танцу.

Я с нетерпением ждала, когда кончится дождь, в небо взлетят фейерверки, на улицы выйдут танцоры, но в то же время мне все чаще хотелось плакать. Мой грант таял. Стажировка в Японии подходила к концу. Скоро придется возвращаться в Южную Каролину. Как только это случится, Юсукэ забудет обо мне и женится на японке.

В первый вечер фестиваля мы гуляли вдоль реки, останавливаясь перед торговыми лавками, от души украшенными электрическими гирляндами. Мужчины в плащах-xаппи, обливаясь потом, ели кукурузу на палочке и колобки из теста и мяса осьминога. Подростки бросали кольца, стараясь выиграть мягкую игрушку, а девушки болели за них. Нарядные ребятишки бегали со сладостями в руках или спали у отцов на плечах. Было шумно от барабанов, рожков, пьяного смеха танцоров и зрителей.