Самые прекрасные истории о любви для девочек - читать онлайн книгу. Автор: Юлия Кузнецова, Светлана Лубенец, Ирина Щеглова cтр.№ 34

– Катя? – изумился одноклассник.

– Кэт, – поправила его одноклассница.

– Кстати, почему Кэт? Я давно хотел спросить.

– Мне так нравится. Коротко и не слюняво.

– А-а-а-а… – протянул Руслан, потом посмотрел ей в глаза и сказал: – Я слушаю тебя, Кэт! Весь внимание!

– Ты не мог бы на минуточку выйти на лестницу? – спросила она.

– Ну… я вообще-то уже практически вышел, – улыбнулся Шмаевский и слегка прикрыл за своей спиной дверь, продолжая придерживать ее рукой.

Он смотрел на Кэт так внимательно и спокойно, что она поняла: вариант тети Ларисы «Поцелуй меня, Руслан» здесь не пройдет. Надо самой брать быка за рога, то есть инициативу в свои руки. Кэт быстро приблизилась к Шмаевскому почти вплотную, положила руки ему на плечи и поцеловала в губы. От неожиданности он отшатнулся и даже ударился затылком о дверь, которая тут же захлопнулась. Руслан оглянулся, подергал дверь за ручку и, скривившись, сказал:

– Ну и что теперь делать? – Он окинул взглядом домашние шлепанцы на босу ногу. – Как я теперь попаду домой?

– И это все, что тебя сейчас волнует? – презрительно улыбнувшись, спросила Кэт.

– Это меня действительно волнует, потому что отец приедет только к утру, а мой ключ остался в квартире.

– И больше ничего тебя не взволновало?

– Если ты про то… что сейчас сделала… то меня это удивило.

– И все?

– Слушай, Катя… то есть Кэт… а тебе-то чего хотелось бы?

Кэт не знала, что и сказать. Она была уверена, что после ее поцелуя Шмаевский просто обязан заключить ее в свои объятия, как отец тетю Ларису, а завтра утром они должны бы пойти с Русланом в школу за ручку, как шли по двору на ярославский поезд все те же отец и тетя Лариса. А после того, как Кэт со Шмаевским поцелуются на глазах у Ник с Бэт возле раздевалки спортивного зала, они втроем вдоволь над ним похохочут.

– Я… я не знаю… – честно призналась она. – Мне казалось, что ты должен как-то по-другому среагировать…

– Кто его знает, может, и среагировал бы по-другому, если бы не дверь.

Руслан опять отвернулся от Кати и потряс дверь за ручку.

– Я в самом деле не знаю, что мне теперь делать, – сказал он, а потом, опять обернувшись к Кэт, спросил: – Слушай, у тебя есть мобильник? Я бы отцу позвонил… У них там в фирме какой-то аврал. Отец сказал, что вернется очень поздно, то есть рано… ну, в общем, к утру. Но, может, он все же сможет вырваться на часик домой… Не ночевать же мне на лестнице в одной футболке и шлепанцах!

– У меня нет мобильника. Но я могу сбегать домой и позвонить твоему отцу с домашнего телефона. Хочешь? Или пойдем со мной… Позвонишь от нас. Ты же знаешь, я живу напротив. Два шага всего… Не успеешь замерзнуть. Пошли!

– Н-нет… – покачав головой, не согласился Руслан. – Придется от соседей. – И он подошел к обитой лакированной вагонкой двери.

– Я подожду, а то мало ли чего! – крикнула Кэт, когда Руслан уже почти скрылся за дверями квартиры напротив.

Она подошла к окну и села на подоконник, размышляя о том, что события разворачиваются совершенно не в том ключе. Дурацкая дверь! Если бы не она, то все получилось бы, как Кэт и хотела. А теперь что? Может, снова поцеловать? Нет! Элемента неожиданности уже не будет. Объект подготовлен и, возможно, уже вооружен против нее. Вот незадача! Что же делать?

Шмаевский отсутствовал недолго. Он вышел из чужой квартиры, рассыпаясь в благодарностях и приговаривая:

– Нет-нет… спасибо… Я его тут подожду… да-да… не волнуйтесь… я не замерзну…

Когда сердобольные соседи все же захлопнули дверь своей квартиры, Руслан подошел к Кэт и уселся рядом с ней. Из спортивных брюк смешно высунулись голые ноги в кожаных шлепанцах.

– Ну? – спросила его Кэт. – Что сказал отец?

– Сказал, что приедет. Орал ужасно: мол, я безответственный и все такое…

– А ты сказал, что не виноват?

– Нет, конечно.

– Почему?

– А как ты себе это представляешь? Я должен был рассказать, что ко мне пришла Катя Прокофьева и… – Руслан замолчал.

– Ну… ты мог бы сказать, что я пришла за какой-нибудь тетрадью, а дверь… сама… нечаянно… С кем не бывает?

– Но ты ведь не за тетрадью… – проговорил Руслан и поднял на одноклассницу глаза.

– Не за тетрадью… – эхом повторила Кэт, не отводя от него своих глаз.

– А зачем?

– Ты же уже знаешь зачем…

– Мне все равно непонятно… – пожал плечами Руслан. – Я никогда не замечал, чтобы ты…

– А что ты вообще замечаешь, кроме Ракитиной? – перебила его Кэт.

– При чем тут Ракитина?

– Ну ты же… от нее без ума!

– С чего ты взяла?

– Все это знают!

– Ну и дураки!

– Если так, то… – Кэт не отрывала своих глаз от Руслановых. – Ты можешь… меня поцеловать?

Шмаевский опустил голову и промолчал.

– Слабо, да? – презрительно спросила она.

– Слабость тут ни при чем. Чтобы поцеловать, надо… – и он опять замолчал.

– Ну и? Что же такое особенное надо?

Руслан спрыгнул с подоконника и встал перед девочкой.

– Надо влюбиться как минимум, – сказал он.

Кэт расхохоталась.

– Ой, не могу-у-у… – заливалась она. – Влюбиться… И ты туда же! Неужели тоже веришь в Ромео с Джульеттой? Какая там любовь? Где ты ее видел, эту любовь! Ее не существует, понял! Сказки для детей младшего возраста!

– Ну… тогда, может быть, тебе стоит сходить к Мишке Ушакову? – очень серьезно предложил Шмаевский.

– Зачем… к Ушакову? – удивилась Кэт.

– Раз любви не существует, то какая разница, кто тебя поцелует? Я думаю, Мишка согласится. Он как раз сейчас дома. Перед твоим приходом звонил. Ему никак задачу по физике не решить. Ты могла бы ему помочь, а он бы тебя поцеловал… в качестве бартера.

– Дурак! – бросила ему Кэт, тоже спрыгнула с подоконника и побежала вниз по лестнице, забыв про лифт.

– Странно, конечно, но Шмаевский почему-то сегодня целый день смотрит не на Ракитину, а на тебя, Кэт, – сказала Ник, откусывая от только что купленной в буфете булочки. – Как ты успела его так быстро обработать и, главное, когда? Мы же только вчера поспорили!

– Ничего я не успела, – отмахнулась от нее подруга. – И вообще, что-то мне расхотелось с ним целоваться. Пусть с ним целуется Ракитина!

– Ничего себе! – возмутилась Бэт. – У тебя семь пятниц на неделе! Не значит ли это, что ты признаешь себя проигравшей и мы можем опять называть тебя Катькой?