Каждый умирает в одиночку - читать онлайн книгу. Автор: Джеймс Хедли Чейз cтр.№ 52

— Нет необходимости быть грубым, — сказала она, сжав за спиной ладони в кулаки.

— Правда? — повторил он.

— Да! Я знаю, что это так! — выкрикнула она, ее голос прозвучал внезапно громко и грубо. — Я знаю, что ему тяжело видеть меня, и я рада! Ты слышишь?! Я рада!

— Настало время тебе прекратить обманывать себя, — произнес он, не повышая голоса, наблюдая за ней, очень уверенный, перекатываясь с мысков на пятки и обратно. — Время посмотреть правде в лицо, детка. Твой обман был раскрыт, когда он женился на этой блондинке.

— Я не собираюсь говорить об этом! — выкрикнула она. — С меня достаточно, Цезарь! И не называй меня деткой. Это пошло и отвратительно.

— Если мы не поговорим об этом сейчас, это будет последний раз, когда мы вообще говорим о чем-либо, — произнес он, пересек комнату, чтобы взять сигарету из серебряной коробочки, лежащей на дальнем столике. — Но как знаешь.

— Что ты имеешь в виду?

— Все достаточно просто. Завтра я сдаю мои красивые высокие сапоги и фуражку. Я сыт по горло стоянием у твоих ворот. Мне надоело пробираться по задней лестнице в твою комнату. Вот что я имею в виду.

Она внезапно грубо рассмеялась. Это был очень неприятный звук.

— Я полагаю, ты откажешься от всего этого?

— Если ты имеешь в виду этом дом и все это барахло, то ты на этот раз права, детка.

Он закурил и выпустил струю дыма сквозь свои тонкие ноздри.

— Я увольняюсь, если мы не поженимся.

— Я не могу выйти за тебя, Цезарь, — сказала она. — Нет, пока он жив, я не могу сделать этого.

— Ты думаешь, кто-нибудь захочет жениться на тебе к тому времени, как он умрет?

— Почему мы не можем оставить все, как есть? Что тебе еще нужно? У тебя есть твоя свобода и вообще все, что ты хочешь. Я не надоедаю тебе.

Он подошел к ней, схватил за запястье и подтащил ее к себе:

— Я устал быть твоим постельным лакеем.

Она ударила его по лицу. Звук удара ее ладони о его упругую, загорелую щеку был громким, как пистолетный выстрел.

Они стояли, глядя друг на друга, затем он отпустил ее запястье и, усмехнувшись, отступил назад.

Она внезапно села, словно силы покинули ее.

— Я не хотела делать этого, — тихо произнесла она. — Извини меня.

— Думаешь, меня это волнует? — Он рассмеялся. — В этот раз я задел тебя за живое, детка. Мне приятно видеть, как ты испытываешь смущение. Рано или поздно это должно было подойти к концу. Что ж, я догадываюсь, что это расплата. С меня довольно.

— Не говори так. Ты же не думаешь так. Ты зол. Я сейчас уйду. Мы можем поговорить об этом завтра.

— Ты и говори об этом завтра. А меня здесь уже не будет.

Он бросил окурок в камин. Ее глаза перескочили с него на тлеющие остатки сигареты, и ее губы сжались. Удостоверившись в том, что девушка смотрит на окурок, он поставил на него ногу и растоптал на плитке.

— Вот так вот, — нежно произнес он.

— Цезарь, пожалуйста…

— Вот так вот, — повторил он. — Ты и я — вот так вот.

Последовала длинная пауза.

Потом она сказала:

— Тебе не будет хватать этого дома и денег. Тебе не будет хватать всего того, что я делаю для тебя.

— Детка, как ты любишь себя обманывать. Не будет хватать этого дома и денег? Это не единственный дом и ты не единственная девушка с деньгами. Ты ведь понимаешь это, правда?

— Давай больше не будем продолжать об этом, Цезарь, — произнесла она, сжимая свои кулаки.

— Мы продолжим об этом. Я могу найти другую девушку, такую же красивую, как и ты, и такую же богатую, как и ты. Это легко. Этот город заполонен девушками, подобными тебе. Девушками, которые ищут парня с мускулами, чтобы поразвлечься; которым нравится покупать для него костюмы и одалживать ему свой дом, щелкать ему пальцами каждый раз, когда они хотят его; и ты знаешь, почему они хотят его, не так ли? Я не должен углубляться в это, а? — Он засмеялся. — Богатые, избалованные девушки, которые не могут сделать ничего лучшего, чем купить мужчину, потому что у него есть мускулы. Что ж, ты не первая, детка, и ты не будешь последней. Если хочешь удержать меня, выходи за меня замуж. Выходи за меня, чтобы я мог запустить свои руки в твои деньги, ведь это единственная причина, по которой я женюсь на тебе.

— Ты сказал, что я не первая? — спросила она, ее глаза закрылись.

Она откинулась назад в кресле, пока он говорил, ее лицо посерело, на нем появилось какое-то болезненное выражение.

— Именно так я и сказал: ты не первая, и также ты не будешь последней.

— Нет, — мягко возразила она. — Я могу быть последней.

— Не рассчитывай на это, детка. Не рассчитывай.

Он допил виски, зевнул, пробежал пальцами по волосам.

— Что ж, пойду-ка я спать. Мне тошно от этого. Тебе лучше поехать домой.

Ее глаза расширились.

— А завтра? — спросила она холодным надтреснутым голосом.

— Завтра я уберусь отсюда к черту.

Она медленно поднялась на ноги:

— Ты правда уедешь?

— Да что с тобой? — грубо спросил он. — Разве я недостаточно просто выражаюсь? С меня достаточно. Я увольняюсь. Я ухожу в отставку. Я окончательно оставляю тебя. Я отмахиваюсь от тебя. Теперь ты поняла это? Я стряхиваю пыль этого любовного гнездышка со своих ботинок. Я собираюсь забыть то, как ты выглядишь, то, как ты себя ведешь, слова, что ты произносишь, и знаешь, детка, это будет длинным и прекрасным отдыхом.

Она стояла не двигаясь, с беспокойством в глазах.

— Ты сказал об этом Аните? — спросила она.

Миллс бросил на нее быстрый, испытующий взгляд, затем рассмеялся:

— А ты не глупа, не так ли? Так ты знала о ней? Что ж, она протянула недолго, все равно она особо ничего из себя не представляла. У нее не было твоей ребяческой восторженности.

Он отвернулся, чтобы налить себе еще.

— Почему ты не дашь шанс Франклину? — спросил он и снова рассмеялся. — Франклин стар, но могу поспорить, он энергичен.

Она повернулась спиной к нему и расстегнула защелку на сумочке. Она заглянула туда и вытащила автоматический пистолет 25-го калибра. Тяжелая никелевая пластинка на пистолете отражала свет лампы, отбрасывая яркие вспышки на потолок.

Миллс услышал щелчок предохранителя и развернулся, когда она навела оружие на него.

— Ты никуда не уходишь, Цезарь, — мягко сказала она.

Теперь она стояла спиной ко мне. Я не мог видеть выражение ее лица, но я мог видеть выражение лица Миллса. Самоуверенная улыбка в момент слетела с его губ, как соскальзывает с прилавка торговца мокрая рыба. Он стоял не шевелясь, едва дыша, его глаза были широко раскрыты.