Матерый и скокарь - читать онлайн книгу. Автор: Евгений Сухов cтр.№ 35

Император негромко хлопнул в ладоши. Двери распахнулись, и в столовую вошли два пьяных раба с глиняными кружками в руках. Гай Цезарь Калигула невольно поморщился – еще одно чудачество старого императора, поистине его выдумки не знают границ.

Рассорившись не на шутку, рабы вдруг принялись толкать друг друга, затем, вовсе разозлившись, вооружились палками и принялись стучать по глиняным кружкам, из которых посыпались устрицы с гребенчатыми раковинами.

Вошла молодая рабыня, одетая в полупрозрачную ткань, сквозь которую просвечивало ее точеное смугловатое тело, и принялась собирать рассыпавшие раковины, после чего с поклоном стала раздавать их гостям.

– У тебя все так необычно, – заметил Калигула, открывая раковину.

Император хотел что-то ответить, но неожиданно его лицо застыло, превращаясь в болезненную гримасу. Приподняв руку, он показал через стол на противоположную стену, туда, где на хорах играли рабы на струнных инструментах. Музыка смолкла. Окаменев, присутствующие в ужасе наблюдали за потугами императора. Тиберий Клавдий, опершись о ложе, пробовал подняться. В какой-то момент казалось, что это ему удастся, но уже в следующую секунду, ослабев окончательно, император рухнул лицом на подушки.

– Императору плохо! – закричал молоденький раб с флейтой.

– Пошел прочь! – прикрикнул на него сенатор. – Ты разве не видишь, что император просто захотел прилечь.

Рабы, поспешно спустившись с хоров по круговой лестнице, один за другим быстро исчезли за массивной резной дверью столовой.

Ошарашенный Калигула взирал на неподвижное тело великого правителя Римской империи. Под столешницей слегка раскачивался серебряный стакан, пролитое вино стекало с покрывала ложа, превращаясь в неряшливую темно-красную лужицу.

– Теперь ты император, Калигула, – торжественно произнес сенатор Макрон, – ведь именно тебя Тиберий назначил своим преемником.

Верить в смерть великого Тиберия отчего-то не хотелось – уж слишком она была неожиданной. Казалось, что это очередная забава императора, столь гораздого на шутки, – он просто решил потешить своих гостей, вот сейчас поднимется и трескучим старческим хохотом посмеется над обескураженными гостями.

Проходили минуты, но император оставался неподвижен. Если это комедия, то она начинала затягиваться.

– Гай Цезарь Калигула, пора выйти к народу и объявить о смерти императора Тиберия Клавдия Нерона, – настаивал Макрон. – Уверен, что ты будешь лучший из императоров, не забывай, что ты сын великого Германика.

Калигула тяжело поднялся. Он еще не стал императором, но бремя власти уже давило на плечи.

– Я сделаю так, как должно быть, – голос его покрепчал. – Я наследник императора Тиберия Клавдия, а следовательно, правитель Римской империи. – Его худое лицо вдруг исказилось нешуточной злобой. – Долго же я пресмыкался перед этим стариком, он не только убил моего отца, но и погубил мою мать, умершую в изгнании, а два моих старших брата и вовсе сгинули в ссылке от истощения. Мне бы следовало удавить его собственными руками, – кулаки Калигулы крепко сжались.

Неожиданно Тиберий застонал, заставив гостей оцепенеть от ужаса. За прошедшие несколько минут было произнесено столько всего, что им быть распятыми на кресте. Глаза императора смотрели на гостей сурово – в них читался безжалостный приговор.

Приподнявшись, Тиберий протянул вперед слабеющую руку и произнес:

– Дайте мне копье.

Сенатор перевел взгляд на побледневшего Калигулу. Сам он мог припомнить немало случаев, когда вот после такого дружеского обеда гости императора отправлялись прямой дорогой в клетку ко львам на съедение.

Неужели они следующие?

– Мне нужно копье! – окрепшим голосом пожелал Тиберий.

Дальше его голос может перерасти в крик, и тогда на его зов сбежится стража.

Император просто бредил! Поднявшись с удобного ложа, Макрон шагнул к Тиберию. Никогда прежде сенатор не видел императора Тиберия Клавдия Нерона на столь близком расстоянии – ведь величественный Тиберий предпочитал от простых смертных отгораживаться семью ступенями, что вели к его трону, как к Олимпу, а за обеденным столом это была всегда широкая столешница. И вот сейчас он увидел, насколько Тиберий стар: кожа на лице была желтой, с крупными порами. Ее можно было сравнить разве что с пересушенным пергаментом. Пугали лишь глаза, казавшиеся невероятно молодыми.

Уж не дьявольское ли это порождение?

Подняв подушку, сенатор приблизился вплотную. Тиберий неожиданно рассмеялся.

– Чего ты смеешься? – спросил Макрон.

– Дожить до девяноста лет, чтобы быть задушенным своим слугой.

Подняв подушку, Макрон положил ее на лицо императора и навалился всем телом.

Еще минуту Тиберий слабеющими руками пытался отпихнуть от себя грузное тело сенатора, а потом затих, вытянувшись во весь рост. Приподняв подушку, некоторое время сенатор смотрел на лицо почившего императора, не в силах заглянуть в его глаза, а когда все-таки отважился, невольно вздохнул – пугающий огонек угас, как это случается с угольком, угодившим под подошву сандалии.

– Меня могут заподозрить в убийстве, – хмуро проговорил Калигула, созерцая мертвое тело императора.

Макрон уже совладал с собой и теперь говорил хорошо поставленным голосом трибуна:

– Как только ты сядешь на престол, тотчас объяви траур по Тиберию, это заткнет глотку всем недоброжелателям.

Калигула сдержанно согласился:

– Хорошо, я последую твоему совету.

Убийство императора далось нелегко. На щеках сенатора выступили крупные капли пота. Отерев влагу тыльной стороной ладони, Макрон спросил:

– Что-то я не пойму, зачем Тиберию в последнюю минуту жизни понадобилось это копье? Признаюсь, поначалу я принял его слова за обыкновенный бред.

– С этим копьем он не расставался все последнее время, – заметил Калигула. – Даже говорил, что теперь оно для него атрибут императорской власти.

На стене среди парадного оружия висело ничем не примечательное копье. По какой-то странной прихоти Тиберий отвел ему центральное место.

– Это копье того самого центуриона, что проткнул Христа.

– Христос… Это тот самый смутьян, которого распяли в Иерусалиме? Говорили, что он якобы воскрес.

– Именно так.

– Второе, что я сделаю после траура по Тиберию, так это отзову Понтия Пилата. Он не оправдал возложенных на него надежд. А копье… – Калигула снял со стены дротик. – Пожалуй, я возьму его с собой в Рим. Тиберий не однажды говорил, что оно приносит ему удачу. Надеюсь, удачу оно будет приносить и своему новому хозяину. И в-третьих, я выполню волю Тиберия и взойду на трон в той материи, что он мне подарил перед смертью.

Спишь, голубь?