Каменные клены - читать онлайн книгу. Автор: Лена Элтанг cтр.№ 55

Тетя Джейн, не стоило так волноваться.

Помнишь, ты рассказывала мне про девочку, укравшую десять пенсов — как она размышляла, признаться ей или купить мороженого. В конце концов она решила позвонить маме и спросить у нее, и позвонила — за те же десять пенсов!

Я чувствую себя этой девочкой, вот честное слово!

Надо все разузнать, написала ты в последнем письме, может статься, ты тратишь время на неправильного парня.

Но, тетя, я вовсе не трачу на него время!

Я хотела бы тратить на него каждую минуту, ночную и дневную, но вижу его раза два в неделю всего-навсего: когда мы сталкиваемся у почтового ящика или в прачечной, у круглой пасти стиральной машины, единственной на весь дом.

В апреле я стирала сразу после него и нашла оставленный в железном барабане серый шерстяной носок, не слишком-то элегантный, но без единой дырочки, я его высушила и держу у себя под подушкой.

Он такой же незаметный и немного потертый, как его хозяин, и я прижимаю его к лицу, и даже пробую на вкус, пытаясь представить, что это большой палец левой ноги Луэллина. Я совершенно уверена, что это левый носок. Он пахнет стиральным порошком и старой шерстью.

A drowning man will clutch at a straw, скажешь ты, да я и сама это знаю.

В Архиве меня спрашивают, отчего я так похорошела, намекают на любовную связь. Мистер Р. даже остановился у моего стола и погладил меня по голове.

Тебе к лицу быть счастливой, маленькая Табита, сказал он, а то мы уже стали за тебя переживать. Господи, на себя бы посмотрел, чудовище в поношенном костюме, из такого толстого сукна никто не шьет со времен Плантагенетов.

Знали бы они, что за шесть недель я два раза прикоснулась к этому человеку и тысячу раз к его левому носку.

от нетерпения у меня свело ступню, такое часто бывает, стоит мне на чем-нибудь чересчур сосредоточиться, я снял ботинок, поставил ногу на скамейку и крепко растер ладонями, у вас чертовски тесная обувь, верно? произнес незнакомый голос у меня за спиной, я медленно надел ботинок, завязал шнурки и только тогда обернулся

на садовой дорожке стоял невысокий светловолосый парень, он улыбался мне так радостно, будто мы вчера расстались в пабе, обнимаясь и хлопая друг друга по спине, я — сондерс брана! он протянул мне загорелую руку, но я взял со скамьи свою газету, небрежно кивнул ему и пошел в сторону дома

не в моем обычае грубить незнакомцам, так что я шел и сам себе удивлялся, и только дойдя до крыльца, где саша вытряхивала соломенный коврик, я понял, в чем дело: я просто не мог, физически не мог его видеть

его волосы, зубы и кожа сияли на солнце, как кофейный торт с меренгами, у меня даже губы слиплись, бедная, бедная саша

я постоял под прохладным кустом жасмина, стараясь изгнать из воображения два сплетенных тела, я увидел их на персидском толстом ковре в гостиной, почему-то в цвете сепии, у моего школьного приятеля аллана была такая фотография, она складывалась гармошкой и утягивалась в коробочку, похожую на портсигар

фотография здорово потерлась на сгибах, мужчина был негром, он прятал лицо между колен женщины, зато все остальное было на виду, аллан тыкал в это пальцем и говорил, что у черных все не как у людей

не хотите ли прогуляться к морю, мисс сонли? сказал я, очутившись на крыльце

мне нужно к булочнику, написала саша, присев на верхнюю ступеньку, кстати, там, в саду, это сондерс, мой жених, как только она дописала последнее слово, солнце поблекло, свернулось в тучах мутным белком в кровяных прожилках, и с моря подул тревожный пронизывающий ветер — точь-в-точь как у дилана томаса: с охапкой подобранных в порту беспризорных, осипших гудков

правда, он хорош? написала саша, состроив гримасу коллекционера, подносящего к лампе хрупкую табакерку, не знаю, что бы я без него делала

когда вы ездили в хенли, он тоже заменял вас за конторкой? спросил я и внезапно весь вымок под рубашкой, саша взглянула на меня, слегка нахмурившись, и встала, сунув руки в карманы платья

какая же она маленькая, подумал я, мы еще ни разу не стояли так близко, если бы я прижал ее к себе, то упрямый белый лоб уткнулся бы прямо в мою ключицу, такая маленькая, а держится, как большая

какое-то время мы стояли так, не глядя друг на друга, ветер усиливался, затем она медленно написала прописными буквами: Я НЕ ЕЗДИЛА В ХЕНЛИ, С ЧЕГО ВЫ ВЗЯЛИ? и показала мне из рук, так грамотные полицейские показывают свой жетон с номером

теперь она разглядывала мое лицо, а я нарочно смотрел в сторону, на белую иву, которую теперь трепал ветер, показывая сизую изнанку листьев — в прошлом году, если верить здешней горничной, иву сломал шторм, но она выжила и стояла теперь посреди поляны непрочной аркой, уткнувшись ветвями в землю

* * *

никакого предателя дрессера в хенли нет и не было, с этим я готов смириться, это фантом, думал я, ворочаясь в неудобной кровати, последний смотритель из хенли лежит иод гранитной плитой с цифрами 1899–1937, ладно, бог с ним, со смотрителем, но почему в последних записях не было ни слова обо мне?

с другой стороны — а что обо мне писать-то? я все больше напоминаю себе хладни — фигуру, созданную песком, стеклом и чужими вибрациями, мои круги и кривые не подчиняются формулам, они хороши собой и бесполезны, будто платоновское знание без благодати, или нет — как махатмы, живущие вдали от мира

когда администратор армстронг показал мне заброшенное кладбище с видом на гостиницу красный лев и я прочитал надпись на плите, присев на корточки и как следует протерев очки, мне стало жаль дрессера, на глазах рассыпавшегося в довоенную пыль, я уже успел к нему привыкнуть

мне было жаль глена ливи, утонувшего в тине, и младшую, сгинувшую не то в озерном краю, не то в болотах алапулаи, и хедду, застрявшую в керальской ловушке, но больше всех мне было жаль миссис сонли, вынужденную блуждать по коридорам каменных кленов, пытаясь достучаться до своей пасмурной дочери

я чувствовал себя как тот парень у йейтса, которому предстояло сшить книгу из пергамента, взять ее на перекресток и выкликать своих знакомых духов — спросить у первого из них его имя и записать это имя на первой странице книги, затем спросить второго, и записать то имя на второй странице, и так далее — пока у него не наберется достаточно демонов, только пергамент я собирался не сшить, а украсть

я собирался сделать это завтра же: вытащить из ящика бюро, из-под подушки, из шляпной коробки, увезти домой и прочитать от корки до корки, очертив лунный круг пшеничной мукой — пускай себе духи топчутся за белой линией, швыряют огненные шары или катаются, будто клоки паленой шерсти

* * *

не буду врать, я понял, что за сила тащит меня в вишгард, будто тело убитого гектора за колесницей ахилла