Школа на краю земли - читать онлайн книгу. Автор: Грег Мортенсон cтр.№ 13

Но идея начать работу в Ваханском коридоре казалась безумной даже при наличии такой отчаянной команды, как персонал ИЦА. Чтобы вести дела в этом регионе, нужен был особенный человек – отважный и выносливый, знающий не менее пяти языков, готовый долгие дни и даже недели проводить в седле и обходиться без душа и прочих удобств. Человек, который был бы готов колесить по тропам Гиндукуша без оружия, но при этом с толстой пачкой долларов (до сорока тысяч), припрятанной в сумке под седлом. Он должен уметь находить общий язык с боевиками, наркоторговцами, продавцами оружия, коррумпированными чиновниками и племенными вождями – негласными князьями и полноправными властителями своих территорий. Причем со всеми этими людьми нужно было не просто общаться, но и извлекать пользу для нашего дела.

Нам повезло: мы нашли такого человека. Он подходил по всем параметрам. Я зову его нашим Индианой Джонсом.

Гора с горой не сходится, а человек с человеком сойдется.

Афганская пословица

Мы впервые встретились осенью 1999 года в деревне Зуудхан, расположенной в глубине долины Чарпурсон. Это произошло за день до того, как киргизские всадники показались на горизонте из-за Иршадского перевала. Поводом моего приезда в Зуудхан стала инспекция финансируемого нами проекта – прокладки семикилометрового водопровода для подачи в деревню питьевой воды, а также установки гидроэлектрогенератора. Обычно мы не занимаемся такими вопросами, но в данном случае пришлось ввязаться в это дело: некое высокопоставленное официальное лицо допустило нас в Чарпурсон только на этих условиях. Этот район был закрыт для въезда иностранцев с 1979 года, когда советские войска вторглись в Афганистан. Но проверка трубопровода была лишь формальным предлогом для моего визита. На самом деле я хотел побольше узнать о киргизах, таджиках и представителях народности вахи, населявшей афганские территории недалеко от границы с Пакистаном.

В предыдущие два года до меня время от времени доходили сообщения, что люди, живущие в северных районах Гиндукуша, страстно желают дать образование своим детям, в том числе и дочерям. Я слышал, что некоторые племенные вожди из Ваханского коридора безрезультатно пытались связаться со мной. Зуудхан казался наиболее подходящим местом для налаживания контактов с ними. К тому же мне говорили, что в Чарпурсоне есть человек, который может в этом деле помочь.

Его звали Сарфраз Хан. О нем рассказывали фантастические и противоречивые истории. Одни говорили, что этот бывший спецназовец, хорошо знавший приемы ведения войны в горах, некоторое время служил водителем у талибов, управляя пикапом «Тойота» с установленным в кузове пулеметом. Но при этом он любил музыку и танцы и носил шляпу в стиле Дика Трейси попугайского ярко-голубого цвета. Другие намекали на его темное прошлое: будто он занимался контрабандой полудрагоценных камней, поддельного виски, а также наживался на торговле скотом. Ходили легенды, будто он чрезвычайно искусный стрелок (может попасть из дальнобойной винтовки в горного козла на расстоянии полутора километров), ловкий наездник и что у него металлические зубы. Якобы он потерял свои, играя с бешеным азартом в бузкаши – так ему и снесли верхний ряд зубов. Эта жестокая азиатская игра отдаленно напоминает поло: всадники с остервенением гоняют по полю обезглавленную козлиную тушу.

По слухам, Сарфраз развелся с первой женой. Но, что еще более немыслимо, перед тем как жениться снова, он потребовал, чтобы ему показали лицо невесты. Подобные претензии грубо нарушают приличия.

Как ни удивительно, ему, видимо, действительно дали увидеть до свадьбы будущую жену – это первый и единственный раз в истории Зуудхана, когда подобные вызывающие притязания были удовлетворены. Никто не мог объяснить, почему Сарфразу пошли навстречу: то ли дело в его фантастической харизме, то ли в отличном умении подчинять себе волю окружающих людей.

Указать, где в этих рассказах кончается правда и начинаются легенды, не мог никто. Но я знал одно: мне необходимо встретиться с этим человеком.

Когда я ехал на северо-запад по единственной дороге, ведущей из городка Сост через Чарпурсон, начался сильный снегопад. К девяти вечера я добрался до Зуудхана: на плоских крышах лежал снег, вся деревня была одета в белое и напоминала сцены из фильма «Доктор Живаго». Я приехал вместе с Фейсалом Байгом, работавшим в ИЦА в качестве охранника. Фейсал родился и вырос в Зуудхане, поэтому нас пригласили провести ночь в доме его племянника Сайдуллы, который курировал несколько школ, построенных нами неподалеку – в долине Хунза. Пробравшись через низкий и узкий вход в хижину Сайдуллы, мы поприветствовали его родителей и уселись, скрестив ноги, на плотные коврики из шерсти яков. Спиной мы прислонились к глинобитным стенам, почерневшим от сажи, которая лежала на них толстым слоем, как застывшая патока. Только сестра Сайдуллы Нарзик успела внести термос с горячим чаем, как дверь распахнулась и в нее ввалился человек в дырявом советском ватнике. Вид у него был такой, будто он только вскочил с постели и лишь слегка пригладил растрепанные вихры. Вначале показалось, что он полностью поглощен звуками, которые доносились из пластмассового радиоприемника – радиостанция китайского города Кашгар крутила рок-н-роллы на уйгурском языке. Голубой отсвет огня – топливом для очага служил сухой ячий навоз – прошелся по комнате, глаза загадочного гостя остановились на мне, и он тут же забыл о приемнике.

«О, доктор Грег, вы приехали! – закричал он, раскинул руки и одарил меня широкой улыбкой, обнажившей ряд металлических зубов. – Как это здорово!» Он пробрался через ряды шерстяных ковриков, заключил меня в свои медвежьи объятия и только после этого пожал мне руку.

Именно тогда я обратил внимание на его правую кисть. Три пальца были неестественно согнуты, наподобие птичьих когтей, а мою ладонь он обхватил указательным и большим пальцами. Я задумался, что могло вызвать подобную травму. Но найти ответ на этот вопрос не успел: на лице новоприбывшего вдруг отразилось беспокойство, он выбежал вон и исчез в ночи.

Впрочем, через пару минут вернулся и принес красное иранское одеяло, явно бережно хранимое для дорогих гостей. Он настоял, чтобы я в него завернулся. После этого мы выпили по чашке чая и я выслушал его рассказ о себе.

* * *

Большую часть из своих сорока двух лет Сарфраз Хан, по его собственному признанию, провел «без особого толку». Его первый брак распался – редкое и довольно неприятное для исламского общества явление. На вторую женитьбу он получил благословение лишь после того, как соврал родителям будущей жены, что у него нет детей от предыдущей (на самом деле у него было две девочки). Затем он потряс стариков еще и тем, что захотел увидеть лицо их дочери до свадьбы.

К тому времени он уже ухитрился поучаствовать в целом ряде сомнительных бизнес-предприятий в самых различных уголках региона от Каракорума до Аравийского моря. Однако все это не принесло ему стабильности и достатка – ни дома, ни обеспеченного будущего у него по-прежнему не было. Но самое печальное, что он не нашел призвания, которое позволило бы реализовать заложенные в его характере лидерские качества и удовлетворить страсть к путешествиям и переменам.