Возвращение блудного мужа - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Поляков cтр.№ 16

— Значит, вы можете вернуть Анатолия к Ирине?! — воскликнул Сугробов.

— Пусть зайдет! — кивнула Данилиана и странно усмехнулась, обнаружив полный рот золотых зубов.

Сугробов осторожно, словно боясь сглаза или порчи, забрал у нее микрофон и заметался по амфитеатру, выясняя мнение зрителей. А мнения разделились. Большинство шумно кляло похотливого Анатолия и жестокую Алену. Некоторые осуждали Ирину, проморгавшую мужа, а теперь вот пришедшую на телевидение — жаловаться. Третьи философски рассуждали о любви как о разновидности урагана, сметающего и правого, и виноватого…

Калязин даже немного подуспокоился, выяснив, что есть, оказывается, люди, способные понять Сашино безвинное непротивление обрушившейся на него любви. Но это был уже не тот покой, не та уверенность в своей сердечной и плотской правоте, с которыми он час назад приехал в Останкино.

Сугробов порхал между рядами, поднося микрофон то одному, то другому желающему. Наконец он остановился возле юноши, сидевшего, низко опустив голову.

— Ну а вы, молодой человек, ничего не хотите сказать?

— Хочу! — дерзко выкрикнул парень, вскочил и вырвал микрофон у опешившего ведущего. — Отец, ты нас предал!

Зал застонал и заухал, заметив, насколько юноша похож на Анатолия: то же узкое лицо с крупным носом, те же близко поставленные глаза, те же волосы… Банкир дернулся, точно ему дали пощечину. Алена выпрямилась и гневно потемнела лицом. А Ирина смотрела на сына с мольбой, будто хотела спросить: «Зачем ты здесь? Зачем?»

— Да, дорогие телезрители! — скороговоркой спортивного комментатора разъяснил обстановку Сугробов. — Сын Ирины и Анатолия — Коля тоже решил прийти на нашу передачу… И мы не посмели ему отказать! Простите, Коля, что перебил вас! Так что вы хотели сказать отцу?

— Я… я… — покраснел сбитый с толку юноша, но справился с собой и крикнул, срывая свой неокрепший басок: — Ты предал нас! Я никогда не прощу тебе того, что ты сделал с мамой! У тебя больше нет сына!!

С этими словами, плача и расталкивая потрясенных зрителей, Коля бросился вон.

— Снято! — весело крикнули сверху. — Давай финал. Потом — перебивки.

Зал оцепенел. Трое несчастных недвижно сидели в креслах. А Саша совершенно некстати вспомнил одну давнюю и очень обидную Татьянину шутку. Она была уже на шестом месяце, а молодой, горячий Калязин все никак не мог утихомириться, клятвенно обещая быть ювелирно осторожным.

— Ладно, — вздохнув, согласилась жена. — Надеюсь, после рождения ребенок будет видеть тебя так же часто…

— Что-о?! — одновременно обалдев и охладев, вскричал он.

— Извини, я неудачно пошутила…

— Ты… Ты думаешь, что я?… Я способен…

— Я ничего не думаю. Я тебе верю…

…Тем временем Сугробов медленно вернулся на подиум, несколько раз в раздумье обошел розовый куст и наконец, с усилием, словно одолевая горловой спазм, проговорил:

— Да, я понимаю… Это жестоко… Это горько… Но, может быть, катастрофа, разрушившая эту семью, научит нас с вами хоть чему-нибудь… Спасибо, что были с нами! До новых встреч… Ирина, Анатолий, Алена, простите меня!..

Он наклонился и, положив к их ногам микрофон, словно странный черный цветок к подножью скорбного памятника, тихо удалился.

Измученный Калязин невольно подумал о том, что в этом дурацком Сугробове все-таки что-то есть, какой-то особенный — паскудный и печальный талант.

Юпитеры погасли. Народ потянулся из студии к выходу, обсуждая увиденное. Несколько женщин окружили Данилиану, выспрашивая адрес ее колдовского офиса. Людиновец с пухлой папкой под мышкой увязался за сексопатологом. Алена, крепко схватив под локоть, увела с подиума Анатолия, ставшего сразу каким-то жалким и неуклюжим. И только Ирина все так же сидела, уронив руки на колени, и неподвижно смотрела в пустеющий зал. Подойти к ней никто не решался.

— А вы чего ж не выступили, Александр Михайлович? — участливо спросила Трусковецкая.

— Я… Зачем? — вяло отозвался Саша, вспомнив, что так и не выполнил гляделкинское задание.

— У вас неприятности? — посочувствовала редакторша и вдруг заметила, как кто-то из зрителей пытается на память отщипнуть бутон от розового куста.

— Да как вам сказать…

— Не трогайте икебану! — взвизгнула она. — Извините, Александр Михайлович! — и умчалась наводить порядок.

Калязин побрел к выходу. Проходя мимо все еще сидевшей в кресле Ирины, Саша остановился и тихо сказал:

— Не расстраивайтесь! Он одумается и обязательно вернется. Я знаю…

Прямо из Останкина Калязин поехал домой, но не в Измайлово — к Инне, а на Тишинку — к Татьяне.

Он тихо открыл дверь своим ключом и тут же почувствовал запах родного жилища. Нет, не жилища — жизни. Неизъяснимый словами воздух квартиры словно вобрал и растворил в себе всю Сашину жизнь до самой последней, никчемной мелочи. Ему даже почудилось, будто он ощущает вольерный дух кролика по имени Шапкин, купленного когда-то, лет пятнадцать назад, к дню рождения Димки. Шапкин давным-давно издох от переедания, но в веяньях квартирных сквозняков осталось что-то и от этого смешного длинноухого зверька.

Жена была на кухне — стряпала. На сковородке шипели, поджариваясь, как грешные мужья в аду, котлетки. Увидев Калязина, она сначала растерялась, стала поправлять передничек, подаренный мужем к Восьмому марта, но быстро взяла себя в руки. От той, прежней Татьяны, униженно соглашавшейся на все, даже разрешавшей ему иметь любовницу, ничего не осталось. В лице появилась какая-то сосредоточенная суровость.

— Здравствуй! — тихо сказал он.

— Здравствуй!

— Как дела?

— Нормально…

— Закончила со Степаном Андреевичем?

— Нет, не закончила. — Татьяна удивленно посмотрела на мужа. — Он умер. Снял паркет и от расстройства умер…

— Жаль…

— Очень жаль! Хороший был дядька. Фронтовик. Ты за вещами?

— Нет…

— Если пригнал машину, то напрасно. Мы с Димой посоветовались — нам от тебя ничего не надо. Проживем…

— Нет… Я вернулся…

— Что значит — вернулся?

— Насовсем…

— Сначала ушел насовсем. Теперь вернулся насовсем. Так не бывает!

— Бывает. Я хочу вернуться, — поправился Калязин, — если простишь…

— А любовь? Неужели кончилась?! Так быстро?

— Не было никакой любви. Я же тебе объяснял: я просто хотел пожить один…

— Ну и как — пожил?

— Пожил.

— Не ври! Гляделкин мне все рассказал. У вас прямо с ним какая-то эстафета получилась!

— Не надо так, Таня!