Гипсовый трубач: Дубль два - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Поляков cтр.№ 66

– Неужели в МОПСе состоит всего пять человек? – горестно спросил Огуревич. – Но откуда у них такие связи?

– Вы уверены, что они у них есть? – хмыкнул режиссер.

– А фотография?

– Подумаешь, фотография! Мало ли каждый день в Москве официальных обжираловок, на которые забредают сильные мира сего!

– Помилуйте, Дмитрий Антонович, – поддержал Огуревича Кокотов, – но на такую, как вы выразились, «обжираловку» еще надо попасть.

– Бросьте! У меня есть приятель. На своем домашнем принтере он изготовил конверт с надписью «Администрация президента». так вот, с помощью этого конверта, отрекомендовавшись спецфельдъегерем, которому срочно надо передать секретный документ начальству, он проходит на любой самый закрытый прием. Иногда под видом шифровальщиц проводит с собой знакомых девушек. Кроме того, власть к писателям всегда относилась с симпатией, ибо никто, кроме них, не умеет так быстро менять свои политические взгляды согласно сквознякам в коридорах Кремля. Могли и на самом деле пригласить для протокола. Меня вот тоже иногда зовут, как жертву советского произвола. Однажды даже зазвали на прием по случаю Дня независимости России. Глупее праздника я не знаю! Вообразите Вашингтон, празднующий день отделения Техаса! Ну, я пошел ради интереса. О, это был пир пресмыкающихся! К сожалению, я сильно напился и надерзил страшно сказать кому. Больше меня не приглашают…

– Извините, Дмитрий Антонович, но вы сами себе противоречите, – усомнился Огуревич. – Если это пустые люди и ничем не могут нам помочь – зачем они приезжали?

– А вы знаете, как в договоре обозначена их услуга?

– Не-ет.

– Вот послушайте: «Параграф 2.1. МОПС берет на себя проведение ряда организационно-финансовых мероприятий, направленных на укрепление хозяйственно-творческой и лечебно-профилактической базы ДВК “Кренино”». Вот, оказывается, как изысканно можно назвать передачу взятки судье Доброедову!

– Но ведь в случае неудачи мы, как они выразились, «расходимся по нулям»? – пробормотал директор.

– Э-э, не скажите, Аркадий Петрович, ведь иногда, очень редко, в судах все же торжествует справедливость. И допустим, мы выигрываем процесс, так как Доброедов набрал уже столько взяток с истцов и ответчиков, что может себе позволить однажды быть беспристрастным служителем закона. Мы побеждаем, а «мопсы» говорят: это оттого, что ему переданы пятнадцать коробок евроконфет. Проверить-то невозможно. В результате они прикарманивают ваши кондитерские изделия, а еще вы им ни за что ни про что отдаете десять комнат нашего богоспасаемого заведения. А под комнатки ведь по закону еще и землица полагается. Кстати, где вы возьмете евроконфеты? Учтите, уменьшать сосиски больше нельзя – мы не в блокадном Ленинграде!

– Даже и не знаю, – затомился труженик торсионных полей. – Но ведь если мы проиграем, они ни на что не претендуют.

– Не факт! Для этого я изучаю договор. Дайте мне сосредоточиться! – режиссер пыхнул трубкой. – Аркадий Петрович, тяпните пока нутряной водочки, а вы, коллега, подумайте над нашим новым сюжетом. Кажется, он небезнадежен…

Воцарилось молчание. Огуревич закрыл глаза и ровно задышал – точно уснул. А писатель встал со стула, будто бы размяться, и невзначай приблизился к окну, чтобы получить в сердце новую стрелу разочарования: красный «Красйслер» не появился.

– Ну вот! Ну конечно! – рявкнул Жарынин так, что Огуревич проснулся, а Кокотов отпрянул от окна. – Вот, примечание к параграфу 6.2., в самом низу, крошечными буковками. А ведь Сен-Жон Перс предупреждал человечество: мелкий шрифт – орудие мошенников! Читайте вслух, торсионный вы скиталец!

– «…Если МОПС по одной из причин, перечисленных в параграфе 5.4., не сможет осуществить организационно-финансовые мероприятия, направленные на укрепление хозяйственной, творческой и лечебно-профилактической базы ДВК „Кренино“, в этом случае, учитывая понесенные затраты, МОПС получает двадцать пять процентов от вознаграждения, оговоренного сторонами в пункте 3.1.», – громко прочитал Аркадий Петрович и в недоумении оглянулся вокруг, точно «мопсы» еще не ушли, а прятались где-то в кабинете.

– Понятно? Даже если они ничего для нас не сделают, вы отдадите им две комнаты и денег назад не получите! – Режиссер сорвал с носа китайчатые очки и помахал ими в воздухе.

– Да, в самом деле жулики… – уныло согласился Огуревич. – Жаль…

– Почему же?

– Они обещали в качестве бонуса похлопотать, чтобы мою школу приняли в международную ассоциацию «Спайсбрейн», даже показали фотографию, где они сняты вместе с генеральным секретарем ассоциации Хаввой Духович.

– Знаете, Аркадий Петрович, что я вам скажу, – вставая, холодно произнес Жарынин. – Прежде чем слиться со Сверхразумом, научитесь пользоваться обычными мозгами! Очень советую. Пошли, коллега! – Он обернулся к соавтору. – Перед ужином я хочу немного вздремнуть, а потом: работать, работать и еще раз работать! Или у вас другие планы? – Игровод колко глянул на писодея, изнывавшего от любовной неукомплектованности.

– Нет, – вздохнул Андрей Львович. – Я весь ваш.

– Андрей Львович, вам не кажется, что котлеты стали еще меньше?

– Кажется…

Соавторы после ужина сидели в люксе. Жарынин выспался и теперь был бодр и энергичен, как отставной реформатор. О своей похмельной оплошности у Скурятина, чуть не погубившей Ипокренино и его обитателей, он, кажется, напрочь забыл и теперь, наслаждаясь, курил трубку с голубым фарфоровым чубуком и длинным прямым мундштуком. А вот Кокотов совсем сник и закручинился: к острой клеточной тоске по Наталье Павловне добавились тупые боли под ложечкой, возникшие сразу после несвежей подливы, приготовленной еще к позавчерашним голубцам и добавленной на ужин к котлетам для видимой питательности. На проспиртованного игровода несвежая подлива никакого подлого действия не оказала. Изрыгая клубы сизого дыма, он вещал:

– Ну, ничего, ничего! Расправлюсь с Ибрагимбыковым и займусь этим торсионным прохиндеем! Вот она, глумливая логика борьбы: чтобы одолеть крупного вора, приходится объединяться с мелким жульем! Кстати, именно так Сталин прижучил Троцкого: сговорился с Бухариным, Каменевым и Зиновьевым. На чем мы с вами, коллега, остановились?

– На том, кто отец ребенка…

– Да-а, это вопросец! От кого родила наша красивая и загадочная Юлия? Она ведь у нас мать-одиночка, так?

– Одиночка, – с готовностью подтвердил автор «Заблудившихся в алькове».

– Вот и чепуха получается! – воскликнул режиссер, от возмущения стукнув трубкой по столу так, что табак извергся из прокопченного жерла, разлетевшись искрами по полировке.

– Почему же – чепуха?

– Потому что красивая и загадочная женщина даже с тремя детьми обязательно кого-нибудь себе найдет, – объяснил Жарынин, сметая горящие крошки в пепельницу. – Я знал одну милую даму, которая три раза была замужем, в каждом браке рожала по ребенку – и ничего: с четырьмя детьми нашла себе нового мужа – депутата, между прочим!