Захват Московии - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Гиголашвили cтр.№ 99

Значит, вначале магазин одежды.

Ветераны!

Уж они-то будут знать, где купить мужские вещи. Покупают же они сами где-то? Ну, и я там куплю.

Я стал копаться в бумажнике, чтобы найти телефон и спросить, как называется их сад: «На Усах», что ли?.. Или «Под Усами»?.. Что с усами… Иногда оглядывался на страшный подъезд, где стены были облуплены, исписаны и исцарапаны, а лифт, видно по вмятинам, не раз открывали с помощью молотка… Как дедушка Людвиг любит повторять?.. «Das Hauptwerkzeug der Russen ist der Hammer!» [83] Нуичто? Молотком войну выиграли. Молотков-коктейль… А у немцев что?.. Пулемёты и танки, что ветеранам так нравятся?.. Нет, чья бы корова молчала…

В руки попала листовка. А, на обороте я писал мой диктант… ежи, ужи… интересно, сколько там ошибок, под волнением?.. Надо захватить, дать Вам проверить… Я повернул листовку и поморщился от ненавистного мне знака. Без свастики не обходится!

Из манифеста лингвофашистов

ПАМЯТКА

Отбрось поросячью латынь!

Гордись своей грамотной речью!

Все неучи — в нашем расстрельном списке!

Грамматику на свободу!

Учите свой язык, товарищи!

Иноземная лепра нам ни к чему!

Грамматик махт фрай!

Дальше эту глупость я не стал читать. Идиоты они!.. Ебланы ебатые! Дегенераты! «Я сказааал!» И с какой ненавистью они избивали этого узбека!.. Если они так всех бьют, не удивительно, что революция случилась… Говорил же баснесловец Крылов: «У русского всегда нерусский виноват»… А всякая революция — это всегда реэволюция, откат назад, и больше ничего… И вот, пожалуйста… У них была реэволюция, у нас — фашизм. А где фашизм, там сразу немецкий: грамматик махт фрай, яяя сказаааал, яблоны, мудаки!.. В Дахау они вели бы себя скромнее… Вот, телефон ветеранов. Но будут ли дома? Я набрал номер.

Ответили:

— Хто у аппарата?

— О! Доброго дня вам, Максимович! Это опять я, Фредя! Как чувствуетесь?

— Что? Хто? Я? Да ничего, как будто… Всё хорошо. Вот сидим с женой, пельмени лепим, день рождения правнука, скоро гости придут…

— О, хорошо! Какой возраст?

— Да четыре годика пока, но кусачий… Василий-Кол-басилий такой… Тут тоже бегает, помогает…

— Ничего, будет большим… Максимович, вы не знаете, где можно покупить одежду для мужчинов, штаны, напримером, или сапоги также?

— Сапоги? Зачем вам?

— Ну, ботинки я имел на вид… По-немецки всё — «Stiffel»…

— Штифель? Знаю… Я одного немца брал, с него сапоги, еще живого, стаскиваю, а он орёт: «О, майн штифель! Найн!» С тех пор запомнил — штифель! — И он обрадованно спросил не в трубку (а я вспомнил его разлапистые рубони и пожалел, что позвонил): — Лида, где мужская одёжа тут у нас рядом? Есть?.. — Потом мне в трубку сказал: — Да, есть… Мы по магазинам этим не ходим, на барахолке отовариваемся, если что… Если помощь нужна — приезжайте, рады будем!

Вот! Как масло масляное это было! Помощь!

— И я буду рад, да! Только где? Вы на Усах?

Максимович засмеялся:

— Нет, еще нет. Мы сейчас много не пьём — здоровье не позволяет…

— Нет, я хотел… По Усам? Место как называется, где я был, где шахматы? Сквер? Куда ехать, не ездить?

— А, понял, мой адрес, пишите…

— Почему «пишите», без результата? Я хочу записать! — забеспокоился я.

— Ну, запишите… Записываете?..

— Сейчас, ищу-найду ручку, — покопался я в сумке. — Есть!

— Улица Пулемётчиков, 83/85, корпус 2, строение 2 Б…

— А строение — это что, не дом?

— Дом, только учтите, что строение 2 А находится на одном конце улицы, а наше, строение 2 Б — на другом…

— Почему? — спросил я и сам же ответил: — По кочану?

— А хрен его знает, почему им так взбрело? Страна такая! У нас же всё — правое ухо через левый пень…

— Да, левша делал. — Я уловил знакомые мотивы и сказал, что скоро буду поймать машину и приходить.

— Ждём.

Я собрал сумку, закрыл её на молнию, адрес ветеранов оставил в кармане пиджака, под рукой.

Бабушки в платках, как у Бабани, сидели около подъезда… сюдачили… ну да, от «сюда-туда», кто куда пошёл, кто пришёл…

— А вы не скажете, где машину на улицу Пулемётовую ловить?

— Чего? — отозвалась одна старушка, а другая оглядела меня:

— На спорт, что ли, собрался?

— Да. Спортсмен…

— Чего-то я вас не знаю? Вы из какой квартиры? Светки ли нашей жужон?

Другая старушка, прищурившись, осмотрела меня:

— Нет, Светкин жужон чернявый был, с короткой стрижкой, а этот — белесый, с кудрями… Да Светка того наглого уже давно прижучила, сейчас с одним студентом шляется, недавно видала их в беседке… А в сумке что у вас? — с подозрением указала она на сумку.

Я пожал плечами:

— Мои вещонки… Я Беренберга искал… хотел найти…

— А, Беренберга… Его нет, внучка рожает… И чего старый попёрся, спрашивается? Поможет, что ль? Дело большое!.. Я, когда своего четвёртого рожала, мужу сказала, чтоб он борщ помешивал, приду из больницы — заправлю…

— Деньги есть — вот и попёрся. Не зря же в ларьке сидит! — подпустила язву вторая.

— А вам что, спортзал на Пулемётчиках? Тогда лучше троллейбусом езжайте, вот тут «пятёрка» проходит, а потом на Кольцевой пересядете на автобус… Номер 27, кажется… Или 28, не помню…

— Нет, спасибо… лучше такси…

— А, вот так вот… — поджала губы старушка. — Мы на такси не ездим. Там! — сухо кивнула она в сторону улицы, что я и сам знал, но всё равно сердечно поблагодарил их:

— Вам — и спасибо великое!

— И тебе здоровым быть!

Отойдя в слякоть обочины, начав выискивать глазами пустую машину и уклоняясь от грязных брызг, я вдруг подумал, что Максимыч сказал — они ждут гостей. Как-то малоудобно идти в дом, когда там гости… Все будут буркалиться, глазами шнуровать… Надо где-нибудь посидеть, подождать, еще раз всё обдумать. Я отошёл к тумбам возле ларька, сел.

С одной стороны, ветераны — мои единственные знакомцы, с другой — не забывалась и внушительная лапонь одуванчика, которой он немцев убивал и штифели с них, еще живых, снимал. Чтобы так и меня… не разделал… Да, лапонь… Но зачем ему меня убить?.. А просто: был немец — и нету… Говорят же в Польше: «Хороший немец — это мёртвый немец»… Может, и у Максимыча такие же принципы?.. Говорит, пельмени лепим…