Дверь в глазу - читать онлайн книгу. Автор: Уэллс Тауэр cтр.№ 46

Он глубоко затягивается и оглядывается на «Летающие кресла», будто и с ними что-то не так, а потом направляется на площадку, где бросают мяч в корзину. Репортер довольно сносно забрасывает три из пяти, несмотря на то что кольца сделаны в форме фасоли.

В сельскохозяйственном павильоне начинается конкурс на лучшего бычка-кастрата. Чед пришел туда со своим черным бычком. На нем ярко-зеленый жилет и бабочка, как и на шестерых участниках, стоящих рядом; все они гладят своих животных по животам кривыми палочками.

Судит Гораций Тейт, человек с добрым красным лицом, в полосатой рубашке, плотно обтягивающей немаленький живот. По его команде участники начинают водить животных по крупу спокойным маршем.

После трех кругов Тейт стряхивает опилки со своей ковбойской шляпы и говорит в микрофон:

— Я оценивал в этом конкурсе по всем параметрам, мне важно было, чтобы у быка было длинное, крупное тело, чтобы он хорошо ходил и, конечно же, важна мускулатура. Все эти молодые люди привели сюда замечательных животных, но я думаю, что отдам первый приз… Домино, черному брангусу Чеда. Чед, не хочешь сказать пару слов о том, как ты воспитывал Домино?

На самом деле у Домино слегка саблистые суставы, но лучший белый бык шароле, будто высеченный из мыла, принадлежит вертлявому мальчишке с прыщавым лицом и в незаправленной рубашке, который, по мнению Тейта, совсем не делает чести Будущим фермерам страны.

Чед выглядит напуганным.

Он говорит в микрофон почти шепотом:

— Он поздно стал набирать вес. Я приучал его к узде.

Пока Чед бормочет, обращаясь к пустым трибунам, Гораций Тейт чистит пряжку своего ремня манжетой рубахи. Он гордился этой пряжкой — серебряный овал с бирюзовой луной в центре. Его дочь сделала ее, когда была в старших классах. Сейчас она живет в Санта-Фе, и он уже много лет не получает от нее ни строчки. Тейт волнуется о ней, но эта пряжка успокаивает его и дает надежду на то, что с дочерью все хорошо.

Конкурс закончился. Чед ушел со своей синей ленточкой. Парень с бугристыми щеками и белым быком ушел с благодарностью за аккуратное ведение журнала.

Тейт приехал сюда на неделю. В двух часах езды отсюда, недалеко от Киссими, у него есть маленькое ранчо, где он содержит около трех десятков тощего рогатого скота и стадо альпаков, которых его жена не разрешает продавать. В молодости он участвовал в родео, а потом в автомобильных гонках, где его привлекала сумасшедшая скорость. Поэтому к бессмысленным скоростям ярмарочных аттракционов он был совершенно равнодушен. Вглядываясь в танцующий горизонт ярмарки, он думает о том, сколько земли переместить и сколько говядины перевезти можно было бы с таким количеством топлива и стали. Он помнит также о вчерашней ночи, о мальчике в «Ханипоте» и ощущает приятную боль, будто его грудь скребут ювелирным напильником. Он хотел было прогуляться, но переборол это чувство.

Вместо этого Тейт решает прокатиться на одном из аттракционов, который ему действительно нравится: «Скалолаз» — линейка сцепленных между собой длинных кресел, повисших в воздухе. Кресла, прикрепленные огромной гидравлической рукой к вращающейся стальной перекладине, парят высоко в воздухе. Этот благородный аттракцион был разработан великодушным инженером, который, безусловно, с уважением относился к человеческому страху. Ты лежишь на животе, а под тобой пустота. Ни один из аттракционов не имитирует птичий полет лучше. Тебя бросает вниз, а через секунду ты взмываешь над ярмаркой. Тейт беспомощно хихикает, а ночной воздух ударяет в него, как нелепая добрая шутка.

— Извиняю тебя, засранец, — говорит какая-то байкерша Джеффу Парку. На ней дорогие сапоги со шпорами и бахромой. Джефф Парк наступил ей на ногу, спеша поскорее увидеть девочку Кэти.

Он уже недалеко. И откуда вдруг такое большое желание увидеть девчонку, с которой не проговорил и пяти минут? Он и сам не понимает почему, но Кэти и ее зеленые зубки стали первой что-то значащей вещью с тех пор, как на террасе на него напал старик. Никакого полового желания, скорее головокружительная нежность. Он представляет ее спальню, убранную, наполненную девчачьими запахами в доме далеко отсюда. От этих мыслей рот его наполняется слюной.

Но она не ждет его у «Орлянки». Там стоят только две пожилые женщины, кидающие монеты за поощрительные призы в виде матовых пивных стаканов, пожелтелых футболок, кофейных кружек с непонятными надписями вроде «Дедушка Сульфур». Когда смотритель отворачивается, Джефф наступает на три монетки в десять центов и незаметно подтягивает к себе ногой.

Проходит пятнадцать минут, но Кэти не появляется. Джефф чувствует себя так, будто его обокрали. Он не находит ее и на «Золотоискателе», где за пять долларов вам предлагают покопаться в искусственной грязи и найти заранее сунутые в нее недрагоценные камни. Нет ее ни на «Циклоне», ни на «Громовой стреле», ни на «Сюрпризе», ни на «Огненном шаре» и «Звездолете-2000», даже у туалетов в «Деревне прошлого» он ее не находит.

На часах уже десять, когда Джефф замечает оранжевый свитер Кэти среди толпы кривляющихся посетителей у клетки с бенгальским тигром; она смотрит, как огромная кошка кругами ходит по клетке, ступая большими лапами. Джефф окликает ее. Но она не слышит, она смеется вместе с девочкой, стоящей рядом. Джефф быстро подходит, кладет руку ей на плечо и резко разворачивает к себе так, что ее голова откидывается назад. Люди обернулись. Ее рот широко и мило раскрыт, но свет в нем погас.

Перевод В. Голышева

Только начала жизнь входить в домашнюю колею, как кто-то напустил драконов и гниль на жито из-за Северного моря. Все мы знали кто. Последние лет десять норвежский монах-перебежчик Наддод был большим колдуном по части драконов и гнили и наводил пагубу на любого, кто выложит сколько-нибудь серебра. По слухам, Наддод орудовал в монастыре на острове Линдисфарне, по которому мы прошлись прошлой осенью после месяца жатвы по ходу операции грабежа и устрашения в Нортумбрии. А теперь злые ветры выли с запада, обжигали землю, вырывали траву из почвы. Лосось покрылся язвами, кузнечики жадными трескучими стаями вцепились в пшеницу.

Я старался об этом не думать. Три долгих месяца мы грабили берега Нортумбрии, и вот я вернулся к моей женщине Пиле и думал, что в эти бесконечные летние дни наш дом очень похож на рай. Дом мы построили вместе, Пила и я. Это была очень приятная хижина из прутьев и глины, на красивом участке равнины, где в землю врезался широкий голубой фьорд. Летними вечерами мы с моей молодой женой, напившись картофельного вина, сидели перед домом и смотрели, как солнце прошивает на горизонте свою оранжевую юбку. В такие часы бывает хорошее, смирное чувство, что боги прямо сейчас создали это место, а потом спохватились, и придумали тебя, и посадили здесь, чтобы радовался.

Я и радовался, и получал удовольствие, и на полатях полеживал с Пилой, хотя знал, к чему это, когда слушал вой ветра за стенами. К тому, что какие-то личности за три недели морем от нас портят нам лето и, похоже, их надо за это отодрать.