Дверь в глазу - читать онлайн книгу. Автор: Уэллс Тауэр cтр.№ 26

— Зачем? Мама заберет, когда поедет домой обедать.

— Давай-давай, — говорит он. — Свежий воздух пойдет тебе на пользу.

— Вообще-то у меня еще немного кружится голова.

— Готов поспорить на тройную порцию мороженого, что ты выживешь.

Ты отправляешься в путь босиком. Изрытая кротовыми норками лужайка под ногами кажется плюшевой. Стоит жаркий осенний день. Небо такое чистое, что деревья выглядят ненастоящими, словно бутафорский телевизионный реквизит на фоне голубой ширмы. Летние мозоли у тебя на подошвах уже сошли, и по колючему гравию дорожки ты шагаешь, чуть подпрыгивая и растопырив локти, как птица, которая собирается взлететь. Тебе больно идти, и ты винишь в этом отчима, а потому через каждую пару шагов поднимаешь горсть гравия и бросаешь в лес, надеясь, что возмещение этих потерь обойдется ему в немалую сумму.

Ты проходишь мимо поленницы и курятника, потом мимо рощицы, где когда-то построил вокруг ствола дуба отличный шалаш. Он был сооружен из обструганных упавших веток и присыпан сверху сосновой хвоей. Однажды сюда забрел мальчишка, живущий по ту сторону леса, и вы с ним повздорили. На следующий день от шалаша остались только поломанные ветки, разбросанные по поляне, да втоптанные в грязь орехи кешью и банановые чипсы — незавидное богатство из твоего тайничка. Ты рассказал об этом вандализме отчиму, и воскресным утром, когда мальчик с семьей отправились в церковь, вы вдвоем пересекли лес, проникли на их участок и разгромили дорогой покупной домик на дереве. Отчим сорвал жестяную крышу и с помощью монтировки расправился с лестницей, а ты разбил камнями оконные стекла, и оба вы одинаково упивались своим могуществом, словно двое дикарей из жестокого, но справедливого племени.

Ты открываешь почтовый ящик. Он набит журналами, счетами, каталогами и рекламными проспектами продовольственных магазинов. При виде кроваво-красной говядины на фотографиях мясных рядов болячка на твоей губе начинает ныть. Всего почты фунтов на пятнадцать — скользкий груз, который больным таскать противопоказано.

Вдруг твое внимание привлекает листок на самом верху этой груды. Это объявление — отпечатанный на ксероксе черно-белый снимок кого-то, похожего на леопарда, крупное слово ПОТЕРЯЛСЯ и номер телефона. По шее у тебя пробегает холодок. Ты поворачиваешься и смотришь в лес, однако ничего не можешь там разглядеть. Листва еще не опала, и уже шагов за двадцать ничего не видно. Ты снова переводишь глаза на объявление. Леопард выглядит тощим и совсем не страшным, но сердце твое бьется сильнее при мысли о том, что он может быть где-то поблизости — бродит в сосновом буреломе неподалеку от твоего дома, неслышно ступая пятнистыми лапами по корням деревьев, сухим иголкам и засыпанным жухлыми листьями старым пивным банкам и склянкам от лекарств, которыми беззаботно засоряли природу прежние обитатели этих мест. Теперь, с появлением леопарда, эти леса кажутся тебе гораздо более интересными.

Издалека снова доносится вой измельчителя — звук удивительно тупой и бесцеремонный, грубое оскорбление всему тихо дышащему, звенящему лесу. Если леопард где-то здесь, его, несомненно, возмутит такое осквернение лесной тишины, виновник которого — твой отчим. Леопарду не составит труда незаметно подкрасться к нему, схватить и утащить, не оставив и следа.

Уже почти час дня, и мама вот-вот должна вернуться на обед. Тебе не хочется быть дома наедине с отчимом. Ты все еще злишься, что из-за него пошел за почтой, хотя ты болен и тебе положено отдыхать. Еще несколько шагов, и план сам приходит на ум. Беспорядочно рассыпая почту, ты внимательно следишь, чтобы все выглядело так, будто ее уронили случайно. Потом медленно ложишься ничком, раскинув ноги и руки, в позе человека, упавшего в обморок. Когда твоя мама свернет на дорогу, она увидит тебя, и, возможно, ей придется резко затормозить, но ты лежишь слишком далеко, и задавить тебя по неосмотрительности она никак не может. Испуганная, вся в слезах, она подбежит к тебе и начнет расспрашивать, как же это отчим заставил тебя идти за почтой.

Не шевелись. Не обращай внимания на прилипшую к щеке гальку. Только не испорти впечатления. В конце концов, она ведь может и не поверить. Она и так уже почти согласна с твоим отчимом, который называет тебя маленьким мошенником, не способным и рта раскрыть, чтобы не соврать.

Сзади по твоей ноге ползет какое-то насекомое — скорее всего, безобидный черный муравей. Время идет, и энтузиазм, вызванный идеей, которая сначала показалась тебе гениальной, понемногу разъедается стыдом. Ты решаешь подождать, пока по автостраде промчатся еще десять машин, а если твоя мама за это время не приедет, встать и пойти домой.

Мимо катит уже шестая машина, и вдруг ты слышишь, как она резко тормозит, подает назад и съезжает на вашу аллею. Машина точно не мамина: у этой двигатель мощнее, он мягче ворчит. Возможно, это опять почтальон или просто кто-то разворачивается. Замри.

Дверца открывается, и от волнения язык горячо вспухает у тебя во рту. Лежишь с закрытыми глазами. Хруст гравия под жесткими подошвами. Кто-то склоняется над тобой.

— Эй, парень! — Голос мужской, высокий и взволнованный. Тебя трясут за плечо. — Давай, дружище, очнись!

Мужчина прерывисто дышит. Ты вздрагиваешь, чувствуя на шее теплые пальцы, нащупывающие пульс. Теперь можно открыть глаза — и не забудь потрепетать веками, как делают актеры в фильмах, очнувшись после обморока. Первое, во что упирается твой взгляд, — блестящий кожаный, а может, пластиковый ботинок, который переходит в серую штанину, такую чистую и отутюженную, будто ее отлили из стали. Ты видишь ремень с черным пистолетом в кобуре, а потом, выше, металлический значок на чистой серой рубашке. Этот человек молод, на широком рыхловатом лице, обрамленном светлыми и еще довольно жиденькими бакенбардами, выпуклые глаза.

— Не волнуйся, все будет хорошо, — говорит он. — Давай просто успокоимся.

Если кому и надо успокоиться, так это полицейскому, а не тебе. Его большая голова поворачивается в воротнике: оценивая твое состояние, он косит на тебя внимательным глазом, как петух, выслеживающий жука.

— Ну как ты? — спрашивает он. — Тебе больно? Кровь есть?

— Кажется, нет.

— Живешь здесь?

— Да. Все нормально, — отвечаешь ты и садишься.

Полицейский кладет руку тебе на плечо.

— Погоди, — говорит он и трет глаза. — Ну и напугал же ты меня, приятель. Гляжу — ты лежишь, а вокруг эта почта валяется. Ох, черт возьми. Я уж решил, в тебя выстрелили из машины или кто-то сбил и уехал. Смотри, — он показывает на расстегнутую кобуру с пистолетом наготове. На вид он такой молодой и нервный, что ему вообще не стоило бы доверять оружие.

Он снова спрашивает, как ты себя чувствуешь и бывали ли у тебя обмороки раньше.

— Нет. Все в порядке. В любом случае спасибо и вообще.

Начинаешь собирать почту, надеясь, что он сядет в свой патрульный автомобиль с невыключенным двигателем и уедет. Твоя мама может появиться с минуты на минуту. Остается не так много времени, чтобы забежать за ближайший поворот, подальше от автострады, и разыграть тот же спектакль.