Что создано под Луной? - читать онлайн книгу. Автор: Николай Удальцов cтр.№ 37

– ГРУ?

– Выше.

– Неужели – ЦК КПСС? – голос был понижен до шепота.

«Еще выше», – хотел сказать Искариот, но, поняв, что для этих людей ничего выше ЦК КПСС быть не может, просто кивнул головой:

– И теперь профессор хотел бы сравнить некоторые свои выводы с реалиями.

И ваша помощь в этом процессе была бы очень уместной и ценной.

Что рекомендуете посмотреть?

– А вы не из-за границы? – неожиданно насторожился молодой человек с комсомольским значком висевшем на груди, не смотря на то, что грудь покрывала обыкновенная клетчатая рубашка, в которой можно было и по лесу бродить, и выносить мусорное ведро. А вот присутствовать на молодежных партконференциях – вряд ли.

Он подозрительно смотрел на дорогую французскую тройку и шляту коричеu1085?евого цвета, ожидая ответа. И получил его:

– Мы работники специального отдела Академии Наук СССР.

Слово «специальный» явно произвело впечатление на молодежь. И все-таки, тот, что был с комсомольским значком, на всякий случай спросил:

– А санкции соответствующие у вас есть?

– Санкции? Конечно, – не задумываясь, соврал Искариот, и протянул молодому человеку красную книжечку с надписью «Академия Наук», под которой стояло в скобках («КГБ»), а еще ниже – ЦК КПСС, уже без всяких скобок и кавычек.

– Вляпается? – тихо сказала девушка, скачанная с интернета, девушке, нарисованной акварелью.

– Не вляпается, – ответила вторая первой.

– Почему? Скептик вряд ли поверит такой самоуверенности Искариота.

– Искариот самоуверен, а недоверие скептиков вызывает только скептицизм…

Риолю не понравилось то, что Искариот так беззастенчиво водит за нос этих молодых людей, но то, что произошло потом, вызвало его тихий смех.

Молодые люди сошлись кружком, разглядывая удостоверение Искариота, а потом стали думать, что бы такое, особенное, предложить носителям таких серьезных санкций.

И, наконец, они пришли к общему выводу:

– А не сходить ли вам в кино?

А потом мы познакомим вас с нашим деканом кафедры Истории КПСС.

– Ну, что же, в кино – так в кино, – улыбнулся Крайст. – Тем более, что в кино, мы давно не были, – добавила девушка, нарисованная углем.

* * *

Молодые люди обрадовались тому, что носителям таких серьезных санкций, им удалось сделать удачное предложение:

– И фильм вышел недавно классный «Баллада о солдате»…

Молодые люди привезли Крайста и его спутников к кинотеатру «Ударник»

– Мы, кажется, здесь уже были, – отметил про себя Риоль.

– Мы смотрели здесь фильм про человека, который хотел быть счастливым, но, в конце концов, утонул, – сказала девушка, скачанная с интернета.

– Ясно. Вы смотрели здесь «Человека-амфибию», – поддакнул один из молодых людей.

Как только слегка пошушукавшись: «У тебя деньги есть?» – «А у тебя?», – и немного потолкавшись в очереди, молодые люди увидели Искариота отошедшего от окошечка «Администратор» с пачкой билетов в руках, они тут же предложили пойти в зал. И хотя Искариот хотел вначале заглянуть в буфет, студенты отказались, сославшись на какую-то стипендию, и подхватив девушек под руки, стали рассаживаться по местам.

Перед тем, как свет погас, Риоль взглянул на Крайста.

Лицо того было озабоченным – он явно что-то обдумывал.

Спросить, что – у Риоля не оказалось времени…

Два часа в темном зале пролетели быстро.

Во всяком случае, достаточно быстро для того, чтобы обсудить увиденное по горячим следам.

– Вот это – фильм! – сказал один молодой человек.

– Вот это – человек! – сказал другой.

Девушка, скачанная с интернета, молча смотрела себе под ноги.

Девушка, нарисованная углем – тоже.

Девушка, нарисованная акварелью, плакала.

Молодые люди стали утешать плачущую девушку:

– Не плачте. Он погиб за свою Родину…

И тогда девушка не выдержала:

– Да вы с ума сошли! При чем здесь Родина?

Вы помешались на своем коллективизме!

Хороший, честный, смелый паренек – он разве не отдал долг обществу тем, что подбил немецкие танки, чудом оставшись в живых?

А дальше – что?

Ему так забили мозги вашим долбаным коллективизмом, что он отправился помогать всем – и тем, кто его просил, и тем, кто не просил.

И только на родную мать ему времени не хватило!

Да вы глаза этой матери в последних кадрах видели!?

Таким вы хотите сделать людей, полоумные колхозники?

Да ваш социализм людей в баранов без роду и племени превращает, а вы еще и гордитесь этим?!.

Так они и стояли на широком тротуаре напротив входа в кинотеатр «Ударник». А око вечности моргало, но никто этого не замечал.

Смущенные, ничего не понимающие, чего-то ждущие.

И в этом молчании, молодые люди постепенно покрепчали, некоторые даже оживотились, почему-то – вначале Риоль не понял, почему – оказались одетыми в дешевые серые и синие костюмы одинакового покроя и остроносые, начищенные до блеска полуботинки.

И еще, Риолю показалось, что и сами молодые люди, и улица вокруг них как-то поблекли, посерели, что ли.

Так, что начищенные ботинки молодых людей были самым ярким пятном.

Самым, если не единственным – и на улице, и в молодых людях.

Молчание прервал один из них:

– Ты чего, Никита, такой грустный? – только тут Риоль вспомнил о том, что имен молодых людей, он не знал.

Как-то не было повода спросить.

Не было повода познакомиться поближе.

– Да начальник по командировкам загонял. То Тула, то Саратов, – ответил тот, которого называли Никитой.

– Командировочные хоть большие?

– Какое там – рубль десять. Моя пилит с утра до вечера. Такие дела, Вовик.

– Да и мне завлаб попался – тоже гад порядочный, – поддержал товарища Вовик, – Ему докторскую завалили, так он и меня на защиту не пускает. А у меня кандидатская уже давно готова. А у тебя как, Сашка?

– Да как у всех – сижу в КБ, кроссворды гадаю за сто десять. И никакого просвета. Зато Мишке повезло – он теперь референт в министерстве.

– Так ведь он в партию еще на третьем курсе вступил – вот и доверили промокашку министру подносить, когда министр что-нибудь подписывает, – не смотря на то, что слова о Мишке произносились с презрением, чувствовалось, что неведомому Мишке завидуют – Риолю показалось, что Мишкой называют того, кто даже в лесу не снимал комсомольский значок.

И каждый думает о том, что ему самому в партию нужно было вступать еще на третьем курсе.