Ангелы на льду не выживают. Том 2 - читать онлайн книгу. Автор: Александра Маринина cтр.№ 19

Она прекрасно понимала, что аргументы у нее слабоваты…

– А имя у любовника есть?

– Есть. Владимир Власов, – тут же откликнулся Питер.

Все это время он не только поедал хлеб с медом, но и, как оказалось, внимательно слушал.

– Что о нем известно?

Роман и Педро переглянулись и одновременно двинулись к лестнице.

– Ща, – пообещал Петя. – Сделаем.

Чистяков привез продукты, по обыкновению купив, помимо заказанных колбасы и кетчупа, еще много того, что, по его мнению, непременно пригодится.

– Думаешь, они, – Алексей мотнул головой в сторону лестницы, ведущей наверх, – будут есть пищу нашей молодости?

– А куда они денутся? – засмеялась Настя. – Ничего другого все равно не дам. Саньке овощной супчик протертый, а все остальные пусть из общего котла питаются. Да и Санька наверняка присоединится, а суп есть не станет.

Сверху донесся крик, обозначающий не то гиканье, не то изумление.

– Похоже, они что-то нашли, – заметил Чистяков, доставая нож и выкладывая колбасу на разделочную доску. – Как резать будем? Кубиками, полосочками, квадратиками?

– Ну а как ты раньше резал? Так и режь.

Леша с укором посмотрел на нее.

– Аська, то, что я всю жизнь тебя кормил и стоял у плиты – это ладно. Но то, что ты даже не обратила внимания, как я старался и нарезал колбасу каждый раз по-разному, это мне обидно до чрезвычайности.

Настя растерялась. Вот так живешь-живешь с человеком много лет, а потом оказывается…

– Леша… – забормотала она виновато, – ну я правда… ну ты же знаешь…

– Ладно, я тебя великодушно прощаю.

Он хотел еще что-то добавить, но не успел, потому что по лестнице слетел Дзюба с сияющими от восторга глазами.

– Мы его нашли! Этот Владимир Власов, любовник Ольги, – бывший спортсмен, занимался фигурным катанием. Потом закончил инфизкульт и стал тренером. Но с тренерской работой что-то не заладилось, и он уже года три как вообще со сферой спорта дела не имеет.

«Ну вот, – подумала Настя, – теперь все срастается. Можно с чистой совестью садиться за обед».

* * *

Несправедливость всегда была для него темно-коричневой. Цвета горького шоколада. Вроде бы и лакомство – но горькое, даже слегка кисловатое. И слова, которые крутятся у него в голове, тоже, на первый взгляд, правильные. А по сути – кисло-горькие, несправедливые.

«Надо было больше стараться, надо больше тренироваться! Плохому танцору всегда паркет мешает. У тебя все кругом получаются виноватыми, только ты один безупречен. А так не бывает. Раз не получилось – значит, сам виноват».

Сколько раз за свою жизнь он слышал эти слова! Особенно часто произносила их старшая сестра, у которой мамины амбиции видеть сына чемпионом фактически отняли детство. Сестре, которая была старше на шесть лет, поручали отводить мальчика на каток и приводить назад, ей совсем не давали карманных денег, потому что каждая свободная копейка в их небогатом семейном бюджете шла на новые коньки и костюмы для юного фигуриста, а также на «благодарности» тренеру. Сестра, способная, одаренная, трудолюбивая девочка, с шестнадцати лет начала подрабатывать, занимаясь репетиторством по химии, математике и иностранному языку со слабо успевающими школьниками, но и ее заработки мать и бабушка отнимали и тратили на спортивное будущее.

И каждый раз, когда ему не удавалось хорошо выступить и добиться успеха, сестра с ненавистью повторяла: «Надо было больше заниматься, надо было больше стараться, столько денег в тебя вкладываем, и все без толку! Я туфли не могу себе купить нормальные, хожу в обносках, хотя вкалываю с утра до вечера, потому что все деньги на тебя уходят! А ты ничего не делаешь, только задницей вертишь на льду!»

Это казалось ему жестоким и несправедливым. Разве он мало работал? Разве не вкладывал всю душу, всю свою жизнь в спорт? И разве он виноват, что мир спорта устроен жестоко и по определенным правилам, сломать которые ни один спортсмен, тем более юный, не в силах. Да и не знает он пока еще этих правил. Он просто самозабвенно, с полной отдачей делал все, что мог, вскакивая по будильнику в пять утра, чтобы успеть на утреннюю тренировку, которая начиналась в семь, он терпел постоянную боль и превозмогал постоянный страх, делал уроки, скрючившись на скамейке в мужской раздевалке и одновременно жуя бутерброды, сделанные дома бабушкой. Из-за этих бутербродов сестра тоже его ненавидела: на рубеже девяностых в магазинах продуктов совсем не стало, потом, в начале девяносто второго, они появились, но уже по сильно выросшим ценам. И самые лучшие куски мама и бабушка откладывали ему, чтобы дать с собой еду, ведь мальчик уходил из дома рано утром и возвращался поздно вечером. Ни один кусочек хорошей колбасы или сыра сестре не доставался.

«Положи, это Володеньке на бутерброды», – осекала ее бабушка.

Если в доме появлялись фрукты – то только для него. И каждое неудачное выступление непременно имело домашний финал в виде очередного оскорбительного монолога старшей сестры. А неудачей в их семье считалось все, кроме победы.

Спустя много лет, уже став взрослым, он услышал те же самые слова, но уже от человека, которому доверился и решил рассказать, как его обломали в спорте и какие волчьи законы царят в этом мире, имеющем такой красивый фасад.

Он надеялся на понимание и сочувствие, но в ответ услышал:

– Ну, братец, это ты сам виноват. Старался бы больше – все вышло бы по-другому. Раз ты столько лет долбил в одну и ту же точку, занимался одним и тем же делом, и так ничего и не выдолбил толкового, стало быть, совсем ты никчемный. Неудачник ты. Лузер, одним словом.

Слова ударили больно. Намного больнее, чем когда их произносила сестра. Сестру он хотя бы стал понимать, когда вырос. Его спортивные устремления легли на ее плечи. Но какое право совершенно посторонние люди имеют так судить о нем? Они же ничего не знают, не понимают… Они не плакали в раздевалке от кровавых мозолей, они не взлетали в воздух в тройном прыжке, зная, что незалеченное колено может подвести и ты навсегда останешься хромым, они не «выбрасывали» партнершу, замирая от ужаса, потому что чувствовали, что придали ей чуть-чуть неправильный наклон и она может разбиться насмерть. И разве можно им объяснить все это? Да они и слушать не захотят! Они хотят только смотреть по телевизору, как люди в красивых костюмах красиво двигаются под красивую музыку. Никто не хочет знать, сколько труда, боли, страха, сколько пота и слез, грязи и подлости лежит внутри этой блестящей упаковки.

С того момента он принял твердое решение: никто не должен знать о его прошлой спортивной жизни. Он не хочет, чтобы его считали неудачником. Лузером. Может, он и вправду неудачник, и это стыдно. Не нужно, чтобы об этом знали. И никому больше он ничего объяснять не станет.

* * *

Собрать воедино все вехи спортивной биографии Владимира Власова не составляло труда. Родился в 1980 году, в 1984 году впервые бабушка привела его на каток. Жил с мамой, бабушкой и старшей сестрой, отец бросил семью практически сразу после рождения Володи. Мама – киновед, преподает во ВГИКе, сфера интересов – английское и американское кино тридцатых-пятидесятых годов.