Радуга тяготения - читать онлайн книгу. Автор: Томас Пинчон cтр.№ 158

Но ты глянь — кто это стоит так несгибаемо у центрального источника? И отчего окаменела Маргерита? Солнце выглянуло, люди смотрят, но даже у Ленитропа на спине и ляжках шерсть дыбом, мурашки накидывают одну слабеющую дрожь на другую, аж до щек добивает… на женщине черное пальто, волосы покрыты креповым шарфом, сквозь черные чулки едва ли не фиолетом светится плоть крепких икр, женщина лишь склоняется над водами весьма стационарно и наблюдает, как Грета и Ленитроп пытаются подойти… но улыбка… и за десять метров выметенного двора улыбка — все уверенней на очень белом лице, вся немочь Европы мертвой и похороненной собралась в этих глазах, черных, как и ее одежда, черных и бессветных. Она их знает. Грета отвернулась, прячет лицо у Ленитропа на плече.

— У колодца, — она это шепчет? — на закате, эта женщина в черном…

— Пойдем. Все в порядке. — Опять берлинские базары. — Она здесь просто лечится. — Идиот, идиот — не успевает ее остановить, а она уже отпрянула, тихий ужасный вскрик застыл в горле, повернулась и бросилась бежать, отчаянная дробь каблуков по камню, в тень арок Kurhaus [277] . — Эй, — Ленитропа мутит, но он обращается к женщине в черном. — Вы чего это себе, дамочка, удумали?

Но лицо ее уже изменилось — теперь это просто женщина из руин, он бы и внимания не обратил, обошел ее. Она улыбается, это да, но как-то натянуто и деловито, ему знакомо.

— Zigaretten, bitte? [278] — Он отдает ей длинный окурок, который забычковал на потом, и отправляется искать Маргериту.

В аркаде пусто. Все двери курзала на запоре. Поверху идет полоса светового люка — желтые панели, многие повылетали. Дальше по коридору ковыляют лохматые кляксы предзакатного света, полные известкового праха. Ленитроп поднимается по разбитому лестничному пролету, что упирается в небеса. Путь тут и там завален глыбами камня. С площадки наверху Курорт простирается в сельские дали: статные деревья, кладбищенские тучи, синяя река. Грезы не видать. Он лишь потом разберется, куда это она сбежала. Но тогда они уже обоснуются на борту «Анубиса», а от догадки Ленитропу станет только беспомощнее.

Ленитроп ищет ее до темноты и уже опять вернулся к реке. Сидит в открытом кафе, увешанном желтыми огоньками, пьет пиво, ест шпэцле с супом, ждет. Когда Грета материализуется, происходит это робким «из затемнения», как ее наверняка раз-другой вводил Герхардт фон Гёлль, не столько движется сама, сколько к ее безмолвному крупному плану, уже утвердившемуся напротив, подлетает камера Ленитропа, который допивает пиво, стреляет сигаретку. Грета не только избегает говорить о женщине у источника — вся память об этой женщине, возможно, истерлась.

— Я поднималась на видовую площадку, — вот что она в конце концов имеет сообщить, — смотреть на реку. Она близко. Я видела ее пароход. Всего километр.

— Что у нас теперь?

— Бьянка, мое дитя, и мои друзья. Я думала, они уже давно в Свинемюнде. Но с другой стороны, какие теперь расписания?..

Ну и само собой: еще две чашки горького желудевого кофе и одна сигарета — и от верховий реки прибывает веселенькое разноцветье огней, красных, зеленых и белых, с легкой одышкой аккордеона, пумканьем контрабаса и женским смехом. Ленитроп и Грета идут к набережной и в дымке, которой уже сочится река, различают океанскую яхту — чуть ли не цвета этой дымки, под бушпритом — позолоченный крылатый шакал, на открытых палубах толпа щебечущих имущих в вечернем платье. Несколько человек заметили Маргериту. Она им машет, они тычут или машут в ответ, зовут ее по имени. Плавучая деревня: все лето яхта скиталась по этим низинам, как драккары викингов тысячу лет назад, — впрочем, вяло, не мародерствуя, в поисках избавленья, которое сама еще толком не определила.

Судно причаливает к набережной, команда спускает трап. На полпути к суше улыбчивые пассажиры уже тянут к Маргерите руки в перчатках и кольцах.

— Ты идешь?

— Э… А надо?

Она пожимает плечами и отворачивается, осмотрительно ступает с причала и на борт, юбка натягивается и какой-то миг глянцево блестит в желтом свете кафе. Ленитроп колеблется, следует было за Гретой — в последний момент некий шутник вздергивает трап, и яхта отходит, Ленитроп орет, теряет равновесие и падает в реку. Головой вперед — шлем Ракетмена утягивает прямо на дно. Ленитроп стаскивает шлем и всплывает, в носу жжет, перед глазами все расплывается, белое судно ускользает, хотя бурлящие винты движутся к нему, засасывают плащ — от него, стало быть, тоже избавляемся. Ленитроп отплывает на спине и осторожно огибает кормовой подзор, подписанный черным: «АНУБИС Swinoujscie», — стараясь держаться подальше от этих винтов. По другому борту замечает свисающий линь, догребает туда и цепляется. Оркестр на палубе наигрывает полечки. У спасательных концов прохлаждаются три пьяные дамы в тиарах и тесных колье — наблюдают, как Ленитроп с трудом ползет вверх по тросу.

— Давай обрежем, — кричит одна, — и он опять свалится!

— Ага, давай! — соглашаются компаньонки. Господи боже. Одна уже достала огромный мясницкий тесак и нормально так замахивается под оживленный гогот — и примерно тут Ленитропа кто-то хватает за лодыжку. Он опускает голову и видит, что из иллюминатора под ним торчат два изящных запястья в серебре и сапфирах, подсвеченных изнутри каюты, как лед, а еще ниже струится маслянистая река.

— Сюда. — Девичий голос. Ленитроп соскальзывает обратно, а она тянет его за ноги, пока он не садится в иллюминаторе. Сверху доносится тяжелый «бух», трос падает, а дамы заходятся от смеха. Ленитроп протискивается внутрь, выжимая из себя воду, и падает на верхнюю койку рядом с девушкой лет 18-ти в длинном вечернем платье с блестками: она блондинка чуть ли не до полной белизны и с такими скулами, что от одного вида у Ленитропа встает — в жизни такого не бывало, чтоб от скул. Что-то явно у него с мозгом тут приключилось, куда деваться…

— Э…

— Ммм. — Они смотрят друг на друга, пока Ленитроп заливает собою все вокруг. Зовут ее, как выясняется, Стефания Прокаловска. Ее муж Антоний — владелец этого «Анубиса».

Ну, муж, ладно.

— Поглядите только, — грит Ленитроп. — Я весь насквозь.

— Я заметила. Вам должен подойти чей-нибудь вечерний костюм. Обсохните, а я схожу посмотрю, что можно раздобыть. Умывальня ваша, если хотите, — там все есть.

Ленитроп сдирает остатки Ракетменова прикида, принимает душ, намыливаясь лимонной вербеной, на которой обнаруживает пару белых лобковых волосиков Стефании, и уже бреется, когда она возвращается с сухой одеждой.

— А вы, значит, с Маргеритой.

— Насчет «с» — не уверен. Она это свое чадо нашла?

— Ну еще бы — они с Карелом уже устроили разборки. В этом месяце он изображает кинопродюсера. Знаете же Карела. А она, разумеется, больше всего на свете жаждет, чтобы Бьянка попала в кино.