И белые, и черные бегуны, или Когда оттают мамонты - читать онлайн книгу. Автор: Алексей Чертков cтр.№ 38

– Чистеньким хочешь остаться? Не выйдет! Я тебе говорю – не выйдет! Ты слишком далеко зашёл, бля! За какое такое государство ты глотку дерёшь? В современной России у тебя нет будущего! Все посты в регионах розданы родственникам, а в центре – друзьям. Они двадцать лет открыто грабят страну!

– Не они, а все вы!

– Замолчи! А кто не без греха? Мы свои капиталы умом и горбом наживали. Ну, ещё кое-чем, конечно… Ты за страну, где неконтролируемая миграция отняла у русских рабочие места? Привела к разгулу этнопреступности? Бля! Превратила улицы городов в гетто? Где на законы плюют все кому не лень? Где правит Басманное правосудие? Где государство скинуло с себя социальные обязательства? Ты за такую Россию готов лезть на баррикады?

– Я за страну без такой мрази, как ты и твои дружки. С вашей бесовской риторикой! Вот где истинная беда. А с мигрантами и бессовестными чиновниками мы и без вас разберёмся!

– Не разберётесь! Объявятся другие – ещё более наглые и беспощадные, бля! Поэтому должны прийти мы – образованные и успешные, гедонисты и сибариты, которые выведут эту помойку в лоно цивилизации. Мы очистим страну от чурок, создадим новый порядок. Все должны работать, а не языком молоть. Бля! Только достойным и избранным открыт путь к благам. А всякий там плебс и недомерки должны знать своё место. Мы должны, наконец, возложить на себя ответственность за будущее русской нации!

– Обыкновенный фашизм – вот к чему приведут ваши россказни! Как только кто-то начинает культивировать национализм вкупе с борьбой за власть, так сразу из всех щелей повылазят рогатые железные каски нацизма.

– Пусть проявится здоровый русский дух! Он сметёт вонь и плесень со своего пути. Мы уже финансируем добровольческие отряды, бля! Нас не остановить!

– Смотри, как бы ученички не съели своих пастырей. Окраины-то все из националов состоят.

– Тебе что, аборигенов стало жалко? Насмотрелся на родные развалюхи и колдобины? Сопли распустил!

– Распустил. Это мои сопли, и что хочу с ними, то и делаю. Вы даже не замечаете, как далеко зашли в своей жажде власти. Как продали страну, оболванили народ, сделали его нищим и убогим! Заигрались в коммерцию, бизнес, акции, стали их же рабами, электронными роботами. Вместо иконы – кредитная карточка, вместо молитвы – ПИН-код от неё. Стариков отправили на кладбище, работоспособных – с голоду пухнуть, а молодёжи сунули в руки компьютерные игрушки – живи не хочу!

Вот, сунули мне в метро листовку «Подари себе будущее!». Безмозглая молодёжь! Не «подари», а создай своё будущее – потом и кровью, знаниями и умением, навыками. И такой её сделали вы! Это на ваши деньги эшелоны и фуры заморского шмотья и гавна несутся на наши прилавки! Это на ваши бабки строятся стеклянные коробки офисов вместо детских садов и яслей! Это ваши банки всучивают безработным и неимущим кредиты под заоблачные проценты, чтобы потом отобрать у них жильё, а самих выбросить на помойку! Это на ваши капиталы строятся заводы по производству пойла и суррогатов, которыми травится народ! Это ваши тёлки и сыночки бахвалятся с телеэкранов своими богатствами! Это всё сделано вашими руками, вот этими белыми, холёными, пухлыми ручонками! И нечего на зеркало пенять, коли рожа крива!

– Экую сволочь я пригрел на своей груди! Бля! Правильное решение мы приняли – в расход тебя за глупость и выходки плебейские. Тем более что дело своё ты уже сделал, назад его не повернёшь. Туда тебе и дорога, бля! Эй, охрана! Слышите меня? – обратился он в видеокамеру, висящую над статуей Аполлона из белого итальянского мрамора. – В номер повышенной комфортности его, к остальным. Пусть охладится. И подайте мне полковника! Срочно! Тьфу ты, тюрьму, что ли, уже пора свою строить? Кто же знал, что кругом иуды и предатели?! Бля!

– Я буду приходить к тебе в кошмарных снах, Рвачёв! Помяни моё слово.

– Помяну, помяну, бля! На большее не рассчитывай. Адью, мой друг строптивый! Меня ещё курочки мои ждут, а я тут с тобой энергию понапрасну растрачиваю. Прощай!

* * *

Камерой это подсобное помещение на конюшне, куда втолкнули Гулидова, назвать было трудно. По полу разбросана солома, вдоль стенок – несколько узких деревянных лавок, в углу – корыто для свиней, над ним – рукомойник, рядом – параша, на окне – решётка. На одной из лавок, поджав под себя ноги, в позе Ваджрасана сидела молодая женщина. Из-под подола мятой юбки выглядывали голые грязные ступни, рюши на белой кофточке чем-то испачканы, в нечёсаных волосах приютились многочисленные соломинки. Руки воздающей асану покоились перед собой, спина ровная, ненапряжённая. Нижняя часть лица женщины была свёрнута в левую сторону – не иначе как родовая травма, так как операционных последствий он не заметил.

– Усиливает кровообращение в области поясницы и крестцового отдела, – произнесла дама и открыла глаза.

– Вы, если я не ошибаюсь, Гулидов, из дальних северов пожаловали? – вновь удивила упражняющаяся.

– Да. Но откуда…

– Вон щитовидка увеличена, усталый вид после авиаперелёта, взгляд затравленный. Натали! – протянула она руку для рукопожатия.

Гулидов слегка опешил, но почему-то, сам того не понимая, поцеловал даме ручку. Если кто-то сейчас наблюдал за этой сценой, то решил бы, что встретились два близких друг другу человека.

– А вы галантный кавалер, жаль, что повстречались не на балу, а в хлеву. Ну, какие наши годы…

– Как это вы меня вычислили? Глядя на вас, мне хочется поверить в сказки об эпифисе, третьем глазе.

– Он существует. Только… Удивляться на самом деле нечему. Я здесь работаю… работала, – поправила она себя, – врачом. Третий год. Многое за это время повидала. О вас мне Машенька, девочка босса, недавно рассказывала. Пока эти изверги её впятером насиловали, всё вас обсуждали. А ей всего-то пятнадцать годков от роду. Не делайте такие удивлённые глаза, будто не знаете, чем они на сходках своих занимаются, – заметив его искреннее недоумение, предупредила Наталья.

– Я… я… честное слово…

– Сделаю вид, что верю. После, как приволокли Машеньку, почти бездыханную, ко мне заявился и сам Рвачёв, требовал привести её в чувство, а затем отдать на утеху охране. Выбросили, наверное, тело девочки на армейском полигоне. Всё одно – мины, снаряды там испытывают, и останки никто не найдёт. А может, и свиньям скормили. Так уж тут водится. Он потом эту свинину как гуманитарную помощь в детдома отправляет, злодей. Среди прочего упомянул Рвачёв и вашу фамилию: пора, мол, этого молодца в асфальт закатать. Потом уж и меня сюда упрятали. Неделю сижу, от одиночества уже на стенку лезть готова.

– Вас-то за что?

– Понимаете, я врач высшей категории. Очень хороший, между прочим, специалист в своей области. Пластический хирург, косметолог, диетолог. Он же, я о Рвачёве, диабетом страдает. Вот и сошлись. Деньги проклятущие нужны были очень – мать свою спасала от рака. Вот и связалась с ним. А когда пошло-поехало, жалко стало девочек, покалеченных этой сворой. Не бросать же несчастных. Их ни одна больница не примет. Да и не повезут они их туда, им проще придушить и тельца закопать в лесочке. Вот и спасала, как могла. Кому губы пришивала, кому рот разорванный, груди вырезанные на место ставила, а про влагалища и ягодицы и говорить не приходится. Чего только я оттуда не извлекала… Вспомнить страшно. Изверги, фашисты проклятые! Что они с малолетками творят? Кидают их голышом в бассейн и давай пожарными баграми вылавливать. Кто не увернётся, та калека – тела разорванные, головы пробитые… Вода бурая от кровищи. А которая девочка ловкая и юркая и не утонет – пожалуй в кровать. Потешатся втроём, вчетвером. Хорошо ещё, если охране отдадут. Могут и с догами или жеребцами насильно сношаться. Караул! За ноги, волосы подвешивают, кровь пускают, на половинки тельца тщедушные разрывают и над ними глумятся. Садюги! Как только земля таких нечистей на себе носит!