Как мы строили будущее России - читать онлайн книгу. Автор: Эдуард Лимонов cтр.№ 104

Вернемся к рабочему классу. После Ленина рабочий класс претерпел еще большие изменения, чем после Маркса. Его прикрепили к месту, как раба, данной ему государством квартирой, одомашнили. Помимо всего прочего, с пятидесятых годов в Россию пришло телевидение и распространило, разрекламировало образ жизни обывателя (обыватель есть советский мелкий буржуй) на все общество. Это было тем более легко сделать, что сам советский строй, декларировавший равенство, заставлял всех превращаться в умеренно обеспеченных, скромных буржуев. После Ельцина, когда рухнула индустриальная система России и работать стало негде, рабочий численно драматически уменьшился, перешел в другие классы.

Именно поэтому всякая «работа с трудящимися», которой особенно активно и вполне честно занимается РКРП, — бесполезна. Так же как попытка научить толпу слепых видеть. Да и на самом деле массовый пролетарий-трудящийся сегодня не существует. Те миллионы (говорят, 17–19 миллионов людей, которые якобы до сих пор ходят на фабрики и заводы, чтобы работать с металлическими станками и вертеть рукоятки, нажимать кнопки) являются рабочими только в момент их общения с машинами. Их психология, ментальность, мировоззрение, их коллективное поведение напрочь оторваны от профессиональной деятельности. Это ментальность, поведение и мировоззрение мелкого буржуа, его советской разновидности — обывателя, потребителя телеснов. Телевидение сегодня важнее всего, важнее государства — это классовый уравнитель. Нивелировщик. Оно диктует одинаковое мировоззрение для всех, осуществив наконец замеченную еще в прошлом веке Флобером тенденцию низших слоев общества «достигнуть уровня глупости, уже достигнутого буржуазией». Достигли. На самом деле надо бы Тюлькину со товарищи воевать против телевизоров, уничтожать их, как делали луддиты с машинами. Можно еще сто лет вести пропаганду среди рабочих, революции рабочие не совершат. Бедные — не буйные, они плаксивые и тихие в массе своей. Для революции нужны буйные.

Сравним выбор целей Национал-большевистской партии и, например, выбор целей РВС и НРА — эфемерных и малочисленных организаций, созданных, очевидно, на базе личного состава РКСМ. Цели комсомольцев плохо выбраны. Взрыв памятника Николаю II (даже если конечной целью служила защита Мавзолея Ленина, на который так никто и не посягнул) никого морально не задел в нашей стране, за исключением крохотной группы монархистов. Взрыв, по сути своей долженствующий вызвать сочувствие народонаселения, вызвал безразличие. Совсем уж иррациональное минирование памятника Петру I (взрыв так и не состоялся) также оставило наш народ в полном безразличии, поскольку и скульптура Церетели не бог весть какой ценный объект культуры, и сам Петр I руководил страной так давно, что никого, кроме староверов, не раздражает. Петр I, напротив, является символом российской государственности даже для националистов, несмотря на то, что он был западником по своим технологиям. Петр побеждал Запад. Население скорее было заинтриговано, но не политически, а по-житейски. Взрывы — серьезное оружие, тем не менее не придали неумным затеям комсомольцев веса. По паре лет отсидели Соколов, Губкин, Скляр за содеянное. Слишком дорогая цена. И это еще если не будет продолжения. Губкин и Скляр выпущены, поскольку истекли все сроки следствия, а Соколов недавно опять арестован. Посаженные за взрывы девушки из организации «Новая революционная альтернатива» якобы взорвали приемную ФСБ (хотя это не доказано), а до этого еще некоторые объекты, в частности дверь военной прокуратуры. Если бы приемную КГБ взорвали в 70-е гг., это было бы событие феноменальное и оно вызвало бы море сочувствия всей интеллигенции и большей части народа. Сегодня взрыв ФСБ не колышет общественность, потому что того советского КГБ уже давно нет, все помнят позорную сцену свержения памятника Дзержинскому, и в этом эпизоде КГБ даже жалко. Новая ФСБ не вызвала еще большей ненависти в русских сердцах, и, например, потери ФСБ в Чечне вызывают даже сочувствие к этой организации. Цель всякой акции — пропаганда и агитация за «наше» дело, а значит, требуется вызвать симпатию. Во всех вышеперечисленных акциях никакой симпатии не возникает. Хотя и антипатии нет, ведь жертв не было. Одновременно тот факт, что люди РВС и НРА сидят, не вызывает возмущения населения, ибо логика населения простая и правильная — за взрывы отсидка сама собой разумеется, отсидка не кажется чрезмерной. НБП не пользуется взрывами для поражения своих целей. Возьмем выступление НБП на съезде «Демвыбора России», севастопольскую акцию и акцию в ночь на второе марта, когда было разгромлено латвийское посольство. Акция против ДВР, когда 13 нацболов всего лишь встали в зале, где проходил съезд, одни против 2.000 делегатов, и прокричали лозунги, вызвала большую симпатию людей, ибо все это произошло во время речи дружно ненавидимого всеми в России Гайдара, на съезде партии Гайдара. Впервые была видна партия, выступившая против ненавистного буржуина. Выступление национал-большевиков в Севастополе, захват башни матросского клуба в День независимости Украины вызвали поголовную симпатию всей России и потому, что ребята выступили под лозунгом «Севастополь — русский город!», и потому, что ребятам пришлось провести в украинских тюрьмах около шести месяцев каждому. Каждый русский уверен, что Севастополь — русский город, а шесть месяцев в тюряге — срок достаточный, чтобы убедить в серьезности дела. При этом еще дополнительно вызывает симпатию диспропорция между «правонарушением» — два часа ненасильственного удержания башни здания и шестью месяцами пребывания в страшных застенках Украины. Разгром (выбитые окна, залитые краской стены) латвийского посольства в момент, когда телевидение РФ показывало, как унижают наших героев-партизан, участников ВОВ в Латвии — Кононова и Савенко, — также вызвал безусловное сочувствие населения. Тот факт, что разгром посольства был осуществлен не по приказу партии, «неизвестными», не важен. Осуществлен он был от имени национал-большевиков, значит, моральная прибыль от него пошла нам. Ясно, что акции НБП много более эффективны, они, можно сказать, тотально эффективны благодаря блестяще выбранным целям. Акции РВС и НРА практически неэффективны, остались непонятны людям, и, хотя их участники наказаны тяжелее, цели они не достигли. Симпатии к упомянутым организациям у народа не появилось, хотя определенная симпатия появилась к заключенным — Соколову, Губкину, к девушкам. Цель должна быть выбрана так, чтобы ее поражение вызывало безусловную симпатию большинства населения. То есть мишенью должен быть человек, объект, партия, представительство страны заведомо отрицательные. НБП выбирала ДВР, украинскую оккупацию Севастополя, расистскую Латвию, потому что (несмотря на противодействие СМИ), поразив эти ненавидимые цели, обеспечивала себе сочувствие народное. В случае целей, пораженных РВС и НРА, — памятник Николаю, памятник Петру, приемная ФСБ, военная прокуратура, — это не есть объекты ненависти всего населения.

Ошибочный выбор целей в конце концов лишил поддержки и симпатии общества такую мощную организацию, как «Красные бригады» в Италии. Поначалу их цели были выбраны правильно. Когда они похитили на полчаса своего первого «заложника» Идальго Маччиорини, одного из директоров компании «Сит-Сименс», и вернули его, приковав наручниками к ограде «Сит-Сименс» с лозунгом на груди «Ударь одного, чтобы воспитать сотню», когда выкрали судью Марио Сосси и даже когда убили Моро, — они вызывали безусловную симпатию итальянских масс. Но, втянувшись в войну с полицейским государством, «Красные бригады» стали выбирать цели более неряшливо, и в конце концов в неумных взрывах и перестрелках стали гибнуть случайные люди, рабочие и обыватели. Тогда общество отвернулось от «Красных бригад». Что и привело их к поражению.