Последняя женщина - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Сергеев cтр.№ 71

Для того ли, что совершил он?

Думая только об этом, он начал медленно сходить с ума.

Если же не было ни цели, ни смысла существования человека, а их станция просто случайность — тогда все равно. В таком случае он поступил правильно.

Это произошло сегодня, когда хронометр пробил шесть часов вечера. Он сел за стол и взял чистый лист бумаги. Все, что он обдумал за эти месяцы, уместилось в шести строчках. Рука уверенно вывела первое слово:

"Приговор".

Буквы запрыгали у него перед глазами, и, делая неимоверное усилие, он написал:

"Судья — Сток".

"Присяжный — Сток".

"Обвиняемый — Сток".

Вопрос к присяжному: "Считаете ли вы убийцей г-на Стока? "

Ответ: "Да".

Ручка выпала у него из рук. Стены кабинета, теряя очертания, неожиданно начали таять, расползаясь по серому холоду пола. Потолок посветлел, и легкий дымчато-оранжевый свет заструился сверху, обволакивая и погружая его в зловещую дремоту. "Вот так, наверное, и начинается сумасшествие", — успело мелькнуть в голове. И вдруг из разверзшегося над ним малинового небосвода бархатным и низким звуком, размеренно, словно рождаясь и тут же умирая от безысходности, поплыли слова:

— Что же мне делать-то с тобой? Ведь было! "Было… было…" — ответило эхо.

Сознание погасло.

Когда он пришел в себя, то вспомнил, что не дописал главного. Иржи Сток знал, что должен написать. С трудом придвинув к себе бумагу, он склонил голову и в ужасе отпрянул. Ниже написанного им он прочел:

"Но убийца ли он?"

Это был не его почерк. Уже четырнадцать месяцев Сток считал себя таковым.

* * *

— Вот ты и увидела живых. — Голос вернул Леру к действительности. — Время, куда ты попала, — это черта, за которой начнется сначала разрыв в уровне жизни, а затем массовая гибель людей, не обладающих ресурсами, которая выльется в самую страшную войну: не за Землю, территории и власть, а за возможность продолжать жить.

Человечество должно было договориться раньше. Это его точка невозвращения. Каждый самолет может вернуться обратно, домой, истратив половину горючего. Это и есть точка невозвращения. Перелетев за нее, вернуться нельзя. Человек — единственное разумное существо на земле — договориться не мог. Существовала только одна возможность жить дальше в мире: богатые страны должны были поделиться с бедными, при этом уровень жизни их граждан упал бы. Другого пути не было. Это была бы своего рода проверка: развитые государства подтвердили бы свои слова о гуманизме не посылкой нескольких самолетов с поношенными вещами и продуктами в помощь бедствующим, а реальной потерей достигнутых благ и привилегий. Привилегия жить лучше других не может принадлежать никому, потому что в этом случае ты отнимаешь ее у кого-то.

— Они ведь ее получили именно за счет бедных! Это они сделали их земли своими колониями сотни лет назад, не дав им развиваться, а затем отобрали и использовали их природные богатства на благо своих граждан и государств. Это они властвовали над ними только ради собственных интересов. И построив на этом собственную экономику, лицемерно стали говорить о гуманизме и других "ценностях цивилизации"! Они просто должны отдать то, что задолжали!

— Верно. Но этого не случилось. Когда ты должен доллар, хозяин положения тот, кому ты должен. А когда ты должен миллион, хозяин уже ты. Это нехитрое утверждение очень подходило той, второй половине, которая поддержала того сумасшедшего. А разве это произошло впервые в истории человечества? Каждый раз менялся только масштаб. Ловушка, которую расставил дьявол, захлопнулась. Только в этот раз в нее попали все. Случилось то, что ты видишь.

— Боже, чем же это закончилось? Неужели это конец жизни на земле? Неужели это и называли концом света!

Лера замолчала. Все, чем жили люди, чем жила она каждую минуту своей жизни, было напрасным.

Все эти полочки с книгами в огромных библиотеках, эти кладези человеческой мысли о великом и возвышенном, о сути и смысле человеческого бытия, рассуждения великих мыслителей, потративших жизнь на поиски пути к лучшему, все эти театры с их попытками обнажения пороков и страстей, с их поисками и устремлениями — все это в одночасье оказалось пустым и ненужным, все оказалось суетой и тленом. Платоны и Вольтеры, Эйнштейны и Аристотели, поэты и художники — весь авангард человечества вел его не тем путем и привел не туда. Она видела финал пути. "Неужели так бесславно человечество закончило свой путь? Для чего же тогда люди рождались, жили и умирали? Для чего жила моя бабушка, для чего жил мой сын? Зачем все это было?

Как такое могло случиться?

Какое счастье, что я умерла раньше и не увидела конца. Нет, все-таки увидела". Ею медленно овладевала опустошенность и чувство безысходности. Что-то в ней отчаянно сопротивлялось такой реальности. Боролось, отвергало ее, и эта неестественность происходящего, невозможность принять его и смириться с ним вылились в крик, простой человеческий крик. Уже в который раз она почувствовала, как нестерпимая физическая боль разрывает изнутри все ее существо.

— Господи! Я не хочу видеть это! Н-е-е-ет! — вырвалось у нее. — Но это был не ее голос. Это был крик уже другого человека. Человека, которым она стала.

Сознание медленно возвращалось. Она снова была здесь.

— Я хочу посмотреть на тех, кто привел мир к такому концу!

Она была поражена твердостью своего голоса.

— Ведь они тоже здесь?

И вдруг услышала:

— Да! Они здесь! Неужели ты никогда не смотрела в зеркало?

В ее глазах снова потемнело.

* * *

Меж двух гигантских колоннад, прямо напротив нее стояла женщина все с теми же огненно-рыжими волосами. "Как странно", — подумала Лера. Перед женщиной маячили три черные тени, не давая ей пройти в галерею. Она повернула голову. Глаза их встретились. В них было отчаяние. Чувствовалось, что она почти оставила свои попытки.

— Ее зовут Маргарет. Она хочет убить своего ребенка, — услышала Лера.

После того ужаса, который она только что пережила, удивляться не было сил.

— Может быть, так и надо? — выдавила она. — Почему вы не поможете ей?

— Потому что дело не в ее ребенке, а в ней. Лучше бы не родиться ей.

Всего в пятистах метрах от Кремля, рядом со знаменитым Домом Пашкова, известного своим мистическим прошлым, возвышается огромное серое здание — Библиотека имени Ленина. Гигантское хранилище достижений человеческой мысли всех времен и народов молчаливо стоит, с укором взирая на древние стены цитадели русских императоров. Четырнадцать колонн из мрачного серого мрамора подпирают главный вход в этот пантеон знаний. Словно вырастая из мрачных подземелий, где расположен главный лабиринт книжных хранилищ, день и ночь из года в год стоят эти часовые, охраняя главную свою тайну.