Жестокая любовь государя - читать онлайн книгу. Автор: Евгений Сухов cтр.№ 21

Старец Василий запросто входил во дворец, куда не смели появляться знатные чины. Не раз и самому Ивану он делал отеческие замечания, укоряя его за блуд.

Василий прошел мимо караульщиков, которые не смели остановить его из суеверного страха. Старик уверенно пересек двор и неторопливо стал подниматься по Красному крыльцу, прямо в Верх к государю. Блаженного признали и здесь: караульщики расступались проворно, как если бы это был сам царь, только шапки разве что не ломали и в поясе не согнулись. В тереме у палаты государя застыли двое рынд; слегка помедлив, расступились и они.

Василий Блаженный застал царя в молитве.

Выставив голые пятки к выходу, Иван каялся. Лицо его было мокрым от усердия. Волосы слиплись от пота и неровными прядями спадали на лоб. Иван Васильевич заметил вошедшего, но молитвы не прекратил, дочитал до конца прошения, доклал поклоны и только после этого поднялся на ноги.

— Чего тебе? — буркнул царь, отряхивая с портов приставший сор.

— Пришел я к тебе, батюшка государь, чтобы чертей изгнать из твоей комнаты, что по углам прячутся.

Василий развязал котомку, достал оттуда несколько камней и стал бросать их по углам.

— Чу, окаянные! Пошли прочь! Чу, изыди, сатана! — приговаривал Блаженный. — А ты куда запрятался?! А ну вылазь! Не мешай царю отдыхать! А-а-а, испугался! Вот тебе! Вот! — бросал Блаженный камешки. — Получай в лоб! Ага, попал!

Василий совсем не обращал внимания на Ивана, который замер посреди комнаты и испуганно наблюдал за битвой Блаженного с бесами. Босой и простоволосый государь походил на дворового мальчишку, который нелепым случаем оказался в царских палатах. Желтый порхающий свет свечей падал на его лицо и выхватывал из темноты глаза, полные ужаса. А Василий, поправ государевы страхи, приблизился к самым углам и топтал бесов грязными голыми пятками. Когда наконец дело было выполнено, пришло время праздновать победу.

— Всех бесов изгнал, — удовлетворенно признался Василий. — Целая тьма у тебя их собралась, видать, со всего двора. Видно, грешишь ты много, Ванюша, вот потому они к тебе и сбегаются. У святого человека бесов не увидишь, а у тебя хоть и иконы висят, да совсем они их не боятся. По-новому освятить их нужно! Ну да ладно, изгнал я их, теперь они долго не появятся. А ты обулся бы, государь. Вижу, что гордыню свою перед богом умеряешь, только ведь все это от сердца должно идти. Покорность показываешь, а вот сам о другом думаешь. Знаю я все про тебя, Ванюша-государь, мне об этом бог в самые уши нашептывает. Грешен ты! Про болезнь твою знаю и про знахарок ведаю, что тебя от хвори спасали. — Царь, присев на сундук, с силой натягивал сапог на пятку. — Только знахарки здесь не помогут! — приговорил Блаженный Василий.

Иван так и застыл, не одолев сапога, и сафьян гармошкой собрался у самого голенища.

— Как так?!

— А вот так, Ванюша!

— Может, они порчу навели?.. На костре сожгу!

— Старухи здесь ни при чем, — отмахнулся Василий. С его лица спала обычная строгость, и теперь он походил на дворового берендея, который частенько ублажал государя сказками. — Это воля господа! А он вот что мне велел тебе передать… Как только ты женишься, так сразу к тебе мужеская сила вернется.

С лица Ивана уже сбежал испуг. Он обулся, аккуратно разгладил ладонью цветастый сафьян, на голову надел скуфью. [31]

Василий Блаженный был известен на всю округу своими предсказаниями, и не было случая, чтобы старик оказался неправым.

— Женишься, государь, так в первую брачную ночь силу приобретешь, — запустил корявые пальцы Блаженный в седые кудряшки бороды. — А сейчас господь распорядился, чтобы пост был, чтобы очищенным к супружескому ложу явился. Ну ладно, государь, я передал тебе его слова, а теперь мне идти нужно.

Блаженный ушел так же неожиданно, как и пришел. И если бы не отсутствие тревоги, которую он снял с души и забрал с собой, можно было бы подумать, что все это показалось.

С женитьбой Иван затягивать не стал, на следующий день он призвал к себе бояр и сказал просто:

— Женюсь я! Хватит баловать, государству наследник нужен, а мне опора. — А перед глазами все стоял Блаженный Василий.

Бояре держались у порога гуртом, недоверчиво поглядывая на государя, всем своим видом говоря: «Что же он еще такое решил выкинуть?!»

Царь скосил взгляд на митрополита, который был здесь же. Лицо у Макария невозмутимое. Губы его уже давно не раздвигала улыбка, лоб разучился хмуриться, и не было новости, которая могла бы удивить священника. Он напоминал каменное изваяние, лишенное чувств.

— Что же это за царь такой, если он не женат? Это как бобыль на деревне, который вроде бы и не мужик, если бабу не имеет. Мне подданными своими управлять легче будет, если оженюсь. Другие государи на меня иначе посмотрят, если супружница моя рядышком присядет.

— Дело говоришь, государь Иван Васильевич, — первым нашелся что сказать Глинский Михаил. — Моя сестра Елена, а твоя матушка возрадовалась бы, услышав такие слова. Внуков хотела все дождаться, да вот не пришлось.

Весть встряхнула и других бояр, с которых уже спало оцепенение, и они дружно, как гуси на выпасе, потянулись к царю шеями, опасаясь отстать от хора верноподданных:

— Верно, государь, женись!

— Да мы тебе такую свадебку закатим, что правнуки помнить будут!

Шуйские тоже поспешили выразить радость, и старший из братьев, Иван, разодрал губы в блаженной улыбке:

— Вырос наш батюшка! Женатому-то не с руки по дворам бегать и забавы чинить.

Митрополит Макарий, тучный и высокий старец, подошел к Ивану и, пригнув его голову ладонью, чмокнул пухлыми губами в лоб.

— Вот ведь как, Ванюша, получается. Хоть и не положено монаху иметь детей, но ты у меня вместо сына. Привязался я к тебе… ты уж прости за это. Стар я больно, чтобы меня ругать. Венчал я тебя на царствие, государь, обвенчаю и с суженой.

В тот же вечер, удобно рассевшись на лавке в Грановитой палате, бояре приговорили грамоту.

Митрополит Макарий сидел ближе всех к государю и громким голосом вещал:

— Так уж пошло на Руси, что живем мы по византийским законам. Вера у нас православная, и в устройстве светском и церковном мы больше походим на греков. И, стало быть, свадьба государя должна быть такой, какими славились византийские императоры. Дьяк, пиши. — Митрополит вздохнул глубоко, наполняя грудь воздухом, и пламя свечей слегка поколебалось. — «Я, царь и великий князь всея Руси Иван Четвертый Васильевич Второй, повелеваю всем боярам, окольничим, столбовым дворянам, [32] у которых имеются девицы на выданье, ехать сейчас же к нашим наместникам на смотр. И девок чтоб от государя не таили. А кто надумает утаить девицу, дочь свою к наместникам не повезет, тому быть в великой опале и казни. Грамоту пересылайте меж собой, не задерживайте ее и часу».