Жестокая любовь государя - читать онлайн книгу. Автор: Евгений Сухов cтр.№ 114

— Возьми во дворец, господин! — взмолился Григорий.

Подивился его наглости воевода, однако ответил с улыбкой:

— Во дворец захотел? Хорошо, будешь при печниках во дворце. Да не лыбься, дурак! До царского дворца я еще долго тебя не допущу, будешь рубить дрова и свозить их на государев двор, а еще кое-где по хозяйству помогать — котлы скрести и мусор за город вывозить.

И все-таки назначению Григорий Скуратов был рад — могли бы отправить в дальний уезд стоять на вратах, а то и вовсе сторожить татей. А тут все-таки Москва! Вот и пригодилась батюшкина фамилия. От печников до Думной палаты совсем рядышком будет.

Малюта был невысокого росточка и выделялся среди прочих отроков корявым, но плотным телосложением. Ноги врастопырку, спина чуть согнута, будто держал на себе молодец исполинскую бочку и передвигался так осторожно, словно опасался расплескать содержимое и испортить казенный кафтан.

Зато силы Григорий был недюжинной и поднимал на себя такую вязанку дров, которой хватило бы и на четверых. А печники, смеясь, рассказывали, как однажды Гришка нагрузил подводу дров и старая лошаденка, не справившись с ношей, надорвалась на половине пути и издохла, тогда Бельский впрягся в воз сам и тащил за собой поклажу на кремлевский холм. А в другой раз, забавляя народ на ярмарке, поднимал над головой валуны до десяти пудов весом. Именно тогда и разглядел его дворцовый тысяцкий, определив в караул у Челобитного приказа.

Уже двадцать годков минуло Гришаньке, а женат он не был. Взглядом Малюта обладал шальным, от которого шарахались все дворцовые девки, опрокидывая от страха коромысла с ведрами, роняя противни с пирогами.

А тысяцкий иной раз чесал седой затылок.

— Я тебя, Гришка, во дворец забрал, облагодетельствовал, а ты здесь всех баб перепугал. С такими глазищами только на помосте топором махать! Может, тебя в подручные к Никитке-палачу определить? — не шутил воевода.

— Помилуй Христа ради, батюшка! Навоз буду убирать, сральни чистить, но в заплечные мастера не пойду.

— Ты бы хоть женился, авось и взгляд бы твой потеплел. А то как на бабу посмотришь, так она рожать готова.

Как ни старался Гришка, а только взгляд его не теплел. Похорохорится иной раз перед девахой, выставит себя петухом, а та и в слезы. Видно, и помер бы Григорий Лукьянович бобылем, если бы не давний обычай московитов возить засидевшихся в девках дочерей по деревням. Посадит иной отец перезрелую дочь на телегу и, проезжая по селениям, орет во все горло:

— Поспело, созрело, кому надобно?! Поспело, созрело, кому надобно?!

Подходят бобыли, прицениваются, и непременно всякий раз находился охотник на залежалый товар.

Григорий повстречался с Парфенией через день после того, как отстоял у Благовещенской лестницы недельный караул. Впереди его ожидал отпуск в несколько дней, и он, помаявшись в Москве от безделья, решил поехать в деревню.

Миновав Живодерный двор, выехал на Ходынское поле, поросшее бурьяном и чертополохом, а далее прямиком на Тверскую дорогу, к которой спускалась Ямская слобода. Селение было крепкое, одних дворов сотни две. А скота и вовсе не сосчитать: когда пастух выгонял коров на луг, то на добрый час стадо могло перегородить всю дорогу.

— Созрело, поспело, кому девка надобна?! Созрело, поспело, кому девка надобна?! — Отрок правил телегой, на которой, подмяв под себя пук соломы, тряслась девица лет двадцати пяти. — Эй, служивый, баба в хозяйстве нужна? — заорал парнишка, заприметив Гришку. — На все руки мастерица: прядет, ткет, кружева такие плетет, что засмотришься. Щами закормит! Когда борщ варит, так к нам на залах вся деревня сбегается. Лучше тебе и не сыскать, — напирал малец, разглядев на лице Скуратова толику замешательства.

Парень походил на купца, который во что бы то ни стало хотел всучить бросовый товар простофиле-покупателю.

— Ежели она такая мастерица, что ж в девках-то задержалась? Перестарок ведь! — приглядывался к дивчине молодец, как покупатель к товару, с тем расчетом, чтобы сбить цену.

Девка была круглолица и пышна. Как раз такая, какие особенно нравились Григорию. Одно седалище занимало половину телеги и, свесившись с края, грозило плюхнуться на землю.

Толстуха жевала стебелек ромашки и напоминала добрую корову, а смышленые глазищи остановились на веснушчатом лице Скуратова-Бельского. Баба словно примеривалась — а каков же молодец на вкус?

— Ты посмотри на девицу, служивый! Разуй зенки поширше! — спрыгнул с телеги отрок. — Как кругла! Как мясиста! Если б она мне сестрой не доводилась, так сам бы женился! Такие телеса, как у Парфении, еще и поискать нужно! Двадцать верст проехал, а такой бабы, как моя сестра, так и не увидел.

— Двадцать верст проехал, и нигде ей женихов не сыскалось?

Баба и вправду была для хозяйства справная — нагружай на нее хоть телегу дров, все выдюжит! А пронести в руках бочку с водой, так это и вовсе пустяк. Такая баба для мужа опора.

— Не нашлось, — горестно вздыхал отрок. — Двадцать верст проехал, только трех бобылей и повстречал. Один ходит едва, а два других холостыми хотят помирать. Уж больно хороша сестра, жаль, что пропадает. Коли ты, служивый, не возьмешь, так придется в монастырь свести. Постриг примет, — загрустил парнишка.

— Что же ты ее сватаешь, а не отец?

— Как отец помер, так я в семье старший стал. У меня шесть сестер, и я за всех в ответе. Двух сестер в прошлом году по дорогам возил, так их сразу подобрали, а вот с ней второй день маюсь. Был один вдовец, взять Парфению собирался, так ему приданого захотелось. Вот на том и расстались. У сестры, кроме покосившегося амбара, больше никакого приданого не сыскать. Вот если б нашелся добрый человек за так ее взять. Может, ты смилостивишься, служивый? — с надеждой спрашивал отрок.

— Да стара она больно для меня, — махнул рукой Гришка. — Я ведь молодец ого-го!

— Ну где же стара?! Где же стара?! Ты не на рожу смотри, ты телеса разглядывай. Эй, Парфения, подними платье, покажи красоту! — строго распоряжался сорванец.

Баба чуток подвинулась на телеге и показала крепкие толстые ноги.

— Вот, — скромно опустились коровьи ресницы.

— Видал! Где ты еще такое увидишь?

— Да, пожалуй, нигде, — сильно поколебал Григория своей решимостью отрок.

А почему бы и впрямь не ожениться? Батянька помер, и хозяйство пришло в упадок, а вот с этакой девахой можно из запустения подняться. А какое удовольствие, видать, ее за титьки щипать!

— Беру твою девку! — махнул дланью Григорий, сдаваясь. — Краснобай ты! Тебе только товар дерьмовый с базарных лавок продавать.

— Парфения баба не дерьмовая! — резонно заметил отрок. — Ты мне за такую хозяюшку еще в ноги низенько поклонишься. Парфения, чего телегу мою отираешь?! Слазь! Мужика я тебе отыскал, слушайся его во всем.

Качнула баба бедрами, и телега запросила пощады долгим и выразительным скрипом.