Аритмия чувств - читать онлайн книгу. Автор: Януш Леон Вишневский cтр.№ 55

Дорога. Что тебя раздражает, задевает?

Януш. Если кто-то не понимает каких-нибудь очевидных вещей, это меня ужасно раздражает. Хотя в мире нет ничего абсолютного — абсолютна лишь скорость света в вакууме, а все остальное относительно, и мы на все смотрим со своей колокольни. В течение долгого времени не ставилась под сомнение справедливость физики Ньютона,

в которой заключена теория абсолютного движения. Физика Ньютона является основой общей физики, общей теории относительности. Мы находимся в ньютоновском мире и не видим, как здание уменьшается в результате движения Земли со скоростью девятьсот шестьдесят тысяч километров в час, а ведь это так. Просто у нас есть определенная система отсчета, и большинство из нас находится в одной из комнат этого здания. Хотя существуют другие системы отсчета, в которых этого здания просто нет. Однако если есть нечто являющееся истиной для 99,9% всего населения Земли, а кто-то пытается отрицать эту истину, то меня это страшно раздражает. Я называю это глупостью, обычной человеческой глупостью. Еще меня нервирует, особенно когда я сейчас приезжаю в Польшу, отсутствие терпимости, неприятие отличающейся точки зрения, нежелание вслушаться в отличающееся мнение, нежелание относиться к нему как к существующему параллельно. Вспомни наш разговор о гомосексуализме. В Польше любят приклеивать всем и вся ярлыки. А ведь этот другой человек просто имеет отличное от твоего собственного мнение и имеет причины для этого.

Дорота. И имеет право его иметь.

Януш. А многие люди начинают их ущемлять, оценивать, ограничивать, обрывать дружбу, не общаться с ними лишь потому, что воспринимают жизнь иначе, это меня ужасно нервирует. Просто не выношу глупых людей. Тех, которые ничего не делают для того, чтобы больше узнать о мире и людях.

Дорота. Что тебя может взволновать? Растрогать?

Януш. Больше всего меня волнует несправедливость. Когда кому-нибудь наносится незаслуженная обида. Например, не могу понять, как кто-то ранит животных ради собственной выгоды, не могу понять, как можно напустить друг на друга двух псов, спровоцированных до крайней степени агрессивности, и приказать им драться до тех пор, пока один не загрызет другого. Не могу спокойно смотреть, когда бьют женщин. Не могу сохранять спокойствие при виде любой несправедливости даже в менее щекотливых вопросах, например в науке. Когда у кого-то несправедливо отнимается право на идею, например, у аспиранта есть отличная идея, а лавры за ее воплощение получает его профессор, и лишь потому, что аспирант этот ему подчинен. Что меня еще ужасно нервирует? Что меня волнует? Меня очень волнуют обычные истории, например, я часто плачу в кинотеатре на мелодрамах, что, может быть, даже заметно по моим книгам. Этой взволнованности человеческими историями я подчинился, когда писал «Одиночество в Сети», книгу, которая даже чересчур мелодраматизирована. Сегодня я бы изменил это в ней, но уже поздно. Просто я способен поддаться этой магии. Меня волнуют плачущие люди. Я глубоко сопереживаю чужим эмоциям.

Дорота. Ну хорошо, а ты помнишь, когда в последний раз плакал?

Януш. Я плакал тайком. Когда Ада, моя дочь, получала аттестат зрелости. Зал был не таким уж темным, так что, может, кто-нибудь и видел меня плачущим, хотя я делал вид, что фотографирую. Я задумался, почему плачу, ведь получение аттестата зрелости -- это довольно обычная вещь. Но я помню, что в тот же самый день, когда она получала аттестат, я достал из коробки, хранящейся в подвале, ее первые тетрадки, прочел первые слова, написанные ею. Так я осознал, что в жизни дочери закончился один и начинается следующий период. И, разглядывая ее тетрадки, я хотел вспомнить, как она начинала писать. Тогда меня это не волновало, тогда я, кажется, даже ворчал, что она плохо пишет, что не там поставила черточку. Пожалуй, это был последний раз, когда я плакал. Ничего больше припомнить не могу. Вспомню, скажу.

Дорота. Скажи, есть ли такой вопрос, на который ты не ответил бы?

Януш. Это зависит от того, с кем я разговариваю. Если с другом или кем-то, кому я доверяю, то, наверное, таких вопросов нет, но я должен доверять этому человеку. Я не стал бы отвечать на вопросы, которые, по-моему, не предназначены «на продажу». Тебе я ответил на некоторые вопросы, касающиеся личных дел, так как считаю, что многим моим читателям хочется об этом узнать. Кроме того, ты не задавала вопросов о вещах, которыми нельзя поделиться с другими. Но я бы не рассказал никому подробностей своего брака, поскольку это очень личная информация. Помню, что в свое время я принимал участие в программе «Лихорадка» Малгожаты Домагалик. Это была авторская программа, которая тогда только появилась на телевидении. Концепция «Лихорадки» была такова: приглашались два человека, которые должны спорить друг с другом, отстаивая свою точку зрения. На первую программу пригласили актрису Гражину Шаполовскую и меня. И пани Домагалик хотела доказать, что Гражина Шаполовская, которая для большинства ассоциируется с женственностью, на самом деле обладает мужскими чертами, а Януш Леон Вишневский, будучи мужчиной, наоборот являет собой пример женственности. Это был апогей популярности «Одиночества в Сети». Помню, что меня спросили о чем-то, на что я никогда не ответил бы публично, что было для меня абсолютной неожиданностью, причем в программе, идущей в прямом эфире. Спрашивала Малгожата Домагалик, которая обещала перед передачей — повторяю это, так как здесь нет никакой тайны,— что не будет задавать мне слишком личных вопросов. Кажется, уже второй вопрос звучал так: «У вас было много женщин?» Это ситуация, когда программу смотрят близкие мне люди, включая моих дочерей. Вопрос очень личный и на щекотливую тему, а с другой стороны, мне казалось, что «на этот вопрос я вам не отвечу» является ответом, которого, без сомнения, от меня не ожидают. Вообще-то я считаю, что настоящий мужчина не должен так отвечать на этот вопрос (смеется). Тогда вместо ответа я задал ей вопрос: «Что это значит — иметь много женщин?» И тогда пани Домагалик ответила: «Ну, знаете: пять, семь, семнадцать...» Я ответил так: «Согласно исследованиям «Дюрекса», среднестатистический мужчина имеет в жизни от семи до семнадцати женщин». Домагалик продолжала долбить тему: «А вы?» И я ответил: «А я в этих исследованиях участия не принимал». И это способ отвечать на раздражающие вопросы (улыбается).

Дорота. Не знаю, помнишь ли ты, я задала тебе вопрос на ту же тему, и ты мне ответил.

Януш. Да, потому что все зависит от обстоятельств.

Дорота. Но ты ответил не формально. Это был очень хороший ответ, помню его до сих пор.

Януш. Тогда этот ответ мог бы кого-то ранить. Я полагал, что это вещи, о которых другие ничего не должны знать. Я не ответил бы на этот вопрос и самой близкой мне женщине, потому что это не касается ни ее будущего, ни ее настоящего, а лишь моего прошлого и прошлого тех женщин, с которыми я был. А я с уважением отношусь к этому прошлому. И вообще стараюсь вести себя в зависимости от обстоятельств, от ситуации, чтобы сохранить уважение к частной жизни моих знакомых и близких.