Переплетчик - читать онлайн книгу. Автор: Эрик Делайе cтр.№ 34

Кроме того, идея Жарне об объединении кожи матери и дитяти в одном переплёте оказалась нереализованной. Бартелеми отложил обработку кожи с детского трупика на потом и попросту не успел обработать мертворождённую Атенаис до начала герцогского гнева. Тельце было обнаружено завёрнутым в тряпицу в мастерской незадачливого переплётчика и негласно предано земле на следующий же день.

Но случившееся возложило на плечи Дорнье сразу две новые проблемы. Во-первых, как-то нужно было оправдать перед высшим светом тайные похороны герцогини. В конце концов, у неё были подруги, которые планировали посетить похороны, да и кто-то из добрых знакомых самого герцога должен был выразить путём проводов госпожи де Жюсси в последний путь свои соболезнования. Впрочем, эта проблема была решаема — так или иначе, хитрец Дорнье нашёл бы предлог избежать публичного погребения. Но значительно более сложной была вторая задача — найти переплётчика, который согласится сделать переплёт из человеческой кожи, не задавая лишних вопросов. Наведя справки, Дорнье выяснил, что ничего противозаконного в такой работе нет, если точно известно, откуда взялась кожа. Но после длительной беседы с герцогом управляющий выяснил, что тот ни в коем случае не хотел, чтобы некрасивая история и его странное пожелание стали достоянием общественности. Таким образом, следовало найти мастера, готового согласиться с анонимностью заказчика. И, что ещё более трудно, мастер этот должен быть очень хорош.

Поручить кому-то стороннему искать переплётчика? Нет, такого Дорнье себе позволить не мог. Он решительно встал и прошёлся по комнате. Как ни странно, боль была вполне терпима. За несколько дней неподвижности и прохладных компрессов нога пришла во вполне приличное состояние. Он мог спокойно шагать и не морщиться от неприятных ощущений. Правда, не очень долго. Но взять экипаж и отправиться на поиски специалиста — почему бы и нет?

Ранним утром следующего дня Дорнье выехал из дворца в город. Первым делом он направился к цеховому старшине Жерому Вилье. Тот, выслушав посланца, сказал, что из цеховых никто не возьмётся за подобную работу, если не будет указано, кому принадлежит кожа, где она взята, своей ли смертью умер её обладатель. Дорнье понял, что здесь искать нечего. Зато из Вилье в процессе длинного, полуторачасового разговора он вытянул ряд весьма полезных имён.

В соответствии со списком, отчасти полученным от Вилье, отчасти составленным исходя из собственных знаний, Дорнье посетил за первый день шестерых переплётчиков, за второй — ещё восьмерых, за третий — ещё семерых. И все отказывались работать с человеческой кожей, не зная источника поставок столь щекотливого материала. Дорнье уже отчаялся найти подходящего человека, когда один из посещённых, пожилой переплётчик Даньон, посоветовал обратиться к молодому де Грези. Даньон сказал: «Этот парень — талантище, каких мало, а заказчиков у него не всегда хватает, потому что молодости не очень-то доверяют. Я иногда по старой дружбе с его отцом подкидываю ему клиентов, которых сам не успеваю обслужить; он, думаю, за любую работу возьмётся, лишь бы хоть какая-то была».

Через пятнадцать минут Дорнье был уже у дома молодого де Грези. Перед тем как выйти из экипажа, он одёрнул свою серую куртку, поправил серые штаны — и направился к дому переплётчика. Серый цвет Дорнье предпочитал по объективной причине: в городе на нём не было видно грязи. Во дворце он носил более вычурную одежду, категорически не идущую к его приземистой квадратной фигуре.

Анна-Франсуаза росла настоящим бесёнком. Первый раз она сбежала из дворца в возрасте пяти лет, и все няньки сбились с ног, пытаясь поймать непоседливую девчонку. Как оказалось, она умудрилась прицепиться к подножке покидавшей территорию дворца кареты — и таким образом оказалась за оградой. Через полчаса пошёл проливной дождь, ей стало страшно и неуютно, она пролезла через широко расставленные прутья ограды и вернулась назад, кашляя и чихая. Герцог рвал и метал: за пять минувших лет он так и не женился, так и не произвёл законного наследника-мальчишку, и Анна-Франсуаза оставалась его единственной наследницей и надеждой. Впрочем, девочка была крепкой и здоровой, поэтому серьёзных забот у Жарне не было.

Жарне, к слову, женился на одной из служанок. По сословному признаку ему следовало взять в жёны хотя бы купеческую дочку, но сердцу не прикажешь. Он по уши влюбился в юную и совершенно нищую особу по имени Марианна, пристроил её к герцогской челяди, научил манерам — и женился. Марианна была кроткой с виду, но на деле — себе на уме. Жарне она в какой-то мере любила, но не гнушалась интрижками на стороне. Впрочем, родившийся у них на второй год сын явно был докторских кровей — характерный нос и лоб явственно различались даже на пухлом младенческом личике.

Анна-Франсуаза была рыжей. Ярко-рыжей, точно солнце, и вся в веснушках. «Ах, какая красавица!» — восклицали дамы (с раннего возраста герцог — пусть и нечасто — брал дочь на балы, где за ней присматривала компаньонка), а мужчины прикидывали, сможет ли их отпрыск лет эдак через десять посвататься к красивой, богатой и знатной девице. Герцог это прекрасно понимал — и гордился.

Он вовсе не вёл жизнь сексуального аскета. Более того, за минувшие пять лет де Жюсси наплодил как минимум четверых внебрачных детей, которых не собирался признавать. Но жениться он не торопился по двум более или менее объективным причинам. Во-первых, иногда он доставал с полки книгу в переплёте из человеческой кожи, проводил по её поверхности пальцами и думал о том, что вот она, его жена, его женщина, которую он не слишком-то любил при жизни, но теперь, после смерти, осознал, как ему без неё нехорошо. Он не страдал, просто ему не на ком было выместить раздражение, некем было владеть в полной мере, не на кого было опереться и, как ни странно, некому было довериться. Жена знала о де Жюсси вещи, которых не знал никто.

Стихи, составлявшие сборник, и в самом деле были написаны герцогской рукой. Этим он и покорил её когда-то — своей открытой, честной пошлостью, нестеснением похабщины, демонстративным отсутствием манер. Сонеты, посвящённые Альфонсе, насквозь были пронизаны плотской любовью, желанием коитуса, — и они возбуждали её. Герцог знал, что Альфонсе они нравились, и решил сделать ей столь своеобразный подарок. Правда, переплетать книгу он планировал в обычную телячью кожу.

Портрет, использованный для переплёта, был выполнен, когда Альфонсе было шестнадцать, для демонстрации её красоты жениху. Она сильно болела тогда, и художник максимально постарался сгладить недостатки её внешности, — и нарисовал такой портрет, в котором опознать Альфонсу было невозможно никоим образом. Жениху-герцогу в итоге отправили другой, более поздний портрет, строже и искуснее выполненный. Герцог влюбился — насколько он вообще мог влюбиться. Любовь эта проистекала не из высоких материй и сердечного трепета, а из совсем других черт герцогского характера. Во-первых, герцогу нравились деньги, приходившие в семью вместе с невестой. Во-вторых, его возбуждала её аккуратная покорность и способность к послушанию — независимо от сексуальных причуд мужа. Она убеждала себя, что ей нравятся его животные порывы и сложные позы, выисканные в завезённых с Востока иллюстрированных книгах. Герцога же всё устраивало: отсутствие чопорности (по крайней мере, наедине), готовность девушки к познанию нового и совершенствованию в нём.