Прогулки по Риму - читать онлайн книгу. Автор: Ирина Степановская cтр.№ 15

Цезарь Август присел у ее ног на обломок колонны и что-то засвистел.

— О чем ты думаешь? — спросила она.

— Понимаешь, — серьезно ответил он, — я помню все. Все события, войны, врагов…

— А друзей?

— У меня не было друзей, кроме матери и моей Ливии. Но я хотел сказать не это. Я не могу вспомнить музыку! Я помню, как произносили речи в сенате, как разговаривал со мной мой врач, как читала стихи моя внучка, тоже, кстати, потом не оправдавшая надежд, но как она пела — я не помню! Я не помню, как пела мне мать! И это свербит мою память и не дает мне успокоиться! Я прихожу сюда по ночам и пытаюсь вспомнить… Иногда это вызывает страшную головную боль.

— Разве не сохранились древние ноты?

Он пожал плечами:

— Я знаю только, что ни одна современная мелодия не созвучна той.

— Попробуй положить на мелодию древние стихи! — придумала Татьяна Николаевна.

— У меня тоже была такая мысль, но не получается!

— Не получается — плюнь! — посоветовала русская. — Может, тогда и музыки никакой не было!

— Мать пела мне колыбельную, — упрямо сказал бывший император.

— Твоя мать — племянница великого Цезаря? — догадалась Татьяна Николаевна.

— Племянница, — пробурчал Август. Он поднял голову и посмотрел на Татьяну Николаевну. — Вот почему ты сказала так? — с горечью спросил он. — Юлий двадцать лет боролся за власть, а был диктатором всего четыре года. При нем в народе не было согласия. Многие боялись и ненавидели его. Его любили солдаты, но простые горожане на стенах терм писали ему издевательские стишки. Он хотел подмять под себя сенат, но просто не смог с ним справиться. Наконец, не исключено, что во главе заговора против него стоял его собственный сын. И что? Люди все равно называют его великим. А я? Я был императором, но сохранил республику. Сенат единогласно присвоил мне титул Божественный. Я правил единолично сорок один год и наконец умер собственной смертью, народ меня прославлял — я отдал ему свою долю по завещанию Цезаря и даже больше, хотя мне пришлось занять для этого деньги. Много денег. Я разбил в Риме сады. Я восстановил курию Помпея. И что же в конце концов? Откройте любую энциклопедию на слове «Цезарь» — там рядом будет стоять имя Юлий! А обо мне, божественном Августе, будут помнить лишь в связи с названием месяца, и то лишь потому, что я собственноручно издал эдикт о возвращении в обиход Юлиева календаря.

— Не переживай, — ответила ему Татьяна Николаевна. — Иногда лучше забыть, чем помнить. Видишь, ты мучаешься, что не можешь вспомнить мелодию, которую пела твоя мать. А если вспомнишь, возможно, ее примутся горланить на всех перекрестках и она тебе опротивет. Так что неизвестно, что лучше.

Цезарь помолчал.

— Надо идти, — вздохнул он. — Ты, наверное, устала и хочешь есть. Днем я ничего не заработал, но, если ты пойдешь со мной, я попытаюсь достать деньги и свожу тебя в ночную харчевню. Чашка кофе и булка с сосиской нам бы не помешали.

Татьяна Николаевна с удивлением отметила в нем эту простую перемену, но ничего не стала говорить. Ей даже стало стыдно, что она в свое время не дала ему денег, но как сейчас вернуться к этому вопросу, не оскорбив в нем императорского достоинства, она не знала.

— Я не хочу есть, — сказала она.

— Все равно пора идти. Меня ждут.

Они еще раз окинули взглядом великие развалины и спустились в метро.

В один из дней наша группа поехала на прогулку по Риму в открытом красном автобусе для туристов. В том самом, который останавливался у Термини и на котором Татьяна Николаевна каталась с Августом. В самом деле, автобус был так хорош, так весел, так ярок боками, что даже если бы он вез нас не по Риму, а по какому-нибудь среднерусскому захолустью, в нем и то хотелось бы прокатиться. В прекрасном настроении мы заняли места на верхотуре. Сопровождала нас специальный экскурсовод. На первом, самом удобном сиденье расположились мужчина в очках и юная девушка.

— Я еще никогда не был так счастлив, как здесь, в Риме, с тобой, — сказал мужчина, поправил очки и посмотрел на свою спутницу очень серьезно.

— Я тоже, — ответила она, с легкомысленным видом крутя во все стороны головой. — Так много хочется всего запомнить, что не знаешь, куда смотреть в первую очередь!

— Я не могу без тебя жить, пойми это! — прошептал он в самое ухо своей возлюбленной, одновременно улавливая запах ее кожи.

— Я тоже, — повторила она. — Но только давай послушаем экскурсовода!

На одной из площадей в автобус впрыгнула Лара и, как всегда, хриплым от сигаретного дыма голосом объявила:

— Господа! После осмотра фонтанов мы едем ужинать в ресторан! Я буду вас сопровождать. Ужин входит в программу поездки, но спиртные напитки оплачиваются отдельно. Очень рекомендую вам попробовать фирменное белое вино «Дольче вита». К нему вы можете заказать курицу с грибами — главное блюдо местного повара — или морское ассорти с жареным картофелем!

Пока она объясняла подробности вечернего меню, мы успели миновать еще пару площадей и на одной из них объехать кругом необыкновенную витую колонну, про которую экскурсовод не успела нам ничего рассказать, так как микрофон в это время был у Лары.

— Как она надоела со своей навязчивостью и с этими дурацкими «господами»! — сказала девушка своему спутнику. — Наверняка эта «Дольче вита» окажется в три раза дороже, чем какое-нибудь другое вино. Вот возьму и нарочно закажу не белое, а красное!

— Все, что хочешь, моя дорогая! — ласково сказал мужчина в очках и легонько потерся носом об ее щеку.

Вся наша группа любовалась этой парой. Я запомнила их еще по перелету из Москвы — это они сидели рядом со мной и все время целовались. Только один очень полный мужчина, проводивший свой отпуск в сопровождении жены, тещи и парочки каких-то родственниц, поглядывал на героя-любовника со снисходительным выражением лица.

«Знаем, знаем мы эти страсти-мордасти! — будто хотел он сказать своим взглядом. — Не успеет моргнуть, как окажется в ежовых рукавицах. Через год помыкать им будет и эта замечательная девушка (моя жена тоже еще совсем недавно была точь-в-точь такая же), а если не она, так теща, сестра или еще кто-нибудь из родственников».

Но никто из нас не хотел верить в такой конец. А толстяк только ел за троих и на все замечания собственной жены отвечал: «Да, дорогая!» или «Нет, дорогая!» — и после любого варианта ответа потихоньку, чтобы никто не видел, мученически закатывал глаза. Но мужчине с девушкой на его пророчества было наплевать.

— И не надоело им! — заметила сидевшая по соседству девушка, обращаясь к своей подруге. Как и подавляющая половина наших туристок, они путешествовали одни, без мужчин.

— Будь ты здесь со своим парнем, тебе тоже не надоело бы! — ответила ей подруга, а я подумала, что в двадцать лет красоты Рима, наверное, здорово сочетать с поцелуями, но если тебе уже перевалило хорошо за тридцать, то без поцелуев вполне можно и обойтись. Я вспомнила своего мужа, оставленного дома на хозяйстве, и подумала, что, конечно, очень о нем соскучилась, но вместе с тем и рада, что восемь дней моей с таким трудом выкроенной поездки побуду наедине с Римом. Однако девушка, сидящая рядом с мужчиной и небрежно, но вместе с тем по-хозяйски положившая головку на его плечо, была так очаровательна, что я не могла по-доброму не позавидовать ее цветущей молодости и счастью.