Как хочется счастья! - читать онлайн книгу. Автор: Ирина Степановская cтр.№ 30

– Где ключи?

– В кармане. Алла, нужно найти пистолет. Вымыть с него все следы и на всякий случай – выбросить.

– Ага. – Она исползала весь газон и облазала все кусты, пока искала пистолет. Я сидел на лавке у подъезда.

– Ты не куришь, Алла?

Она зажгла мне сигарету. Красный огонек на ее конце горел возле моего лица, как глазок видеокамеры.

– Вот пистолет. Пошли. – Она обняла меня, мы вошли в подъезд и вызвали лифт. Мы ехали вверх, и я точно знал, что там ждет меня мой пустой дом, который со временем будет обязательно кем-то заполнен. А еще выше, гораздо выше – и дома, и лифта и берез, – плыли надо мной лица тех, кого, как оказалось, я все это время ужасно любил: и Леху, и Таню, и Мелани-Нину, и Мелани-Аллу, и Валентину Петровну, и даже чертовку Присси, и композитора-американца, и свою маму, и умершую бабушку, и декана Клаву и все, и всех, что уже встало в моей жизни на верхнюю полку моего прошлого.

Апрель – май 2013 г.

«Любой женщине, если она собирается писать, нужны собственные средства и собственная комната».

Вирджиния Вулф

Мужчине для того, чтобы стать писателем, нужен уютный кабинет, письменный стол размером с бегемота и полный покой для мыслительной деятельности. Женщина может довольствоваться крошечным столиком в кухне или уголком у детской кроватки. О покое, естественно, не идет и речи…

… Автобус уже катился с горки на горку между лесов Владимирской области, а я все никак не могла успокоиться, волновалась. Если бы не рань – из Москвы мы выехали первым рейсом, а сейчас только подходило к семи, я бы уже надорвала все Танькины уши своими звонками. Но сейчас Танька – моя соседка, конечно, еще спала. Я надеялась, что спали и наши дети. Перед моими глазами всплыла Танькина пышная постель с пуховым одеялом и сама хозяйка – розовая со сна, огнедышащая, а на другом краю широченного ложа под маленькими одеяльцами – двое спящих малышей – Танькина дочка и мой Вовка.

Дети у нас с соседкой – почти ровесники. Моему – полтора года, а Танькиной дочке скоро будет два. Танька вчера специально не положила дочку спать в детскую кроватку. Из солидарности со мной, чтобы я не чувствовала, что ее дочка вроде как дома, а мой сын – подкидыш. Вот за это я и люблю Таньку – за понимание. И вообще мы с ней друзья по несчастью. Хотя какое у нас несчастье? Что дети без отцов? Это еще как сказать… Я вздохнула, вспомнив Вовку. Господи, какой он еще беспомощный, мой ясноглазый! Ведь я сегодня в первый раз в жизни оставила его ночевать в чужой квартире. Иначе было нельзя…

Я вспомнила еще и Александра, Вовкиного отца. Недобрым словом вспомнила. Вот ведь человек… Отказаться побыть с сыном всего один день и одну ночь! Он, видите ли, работает…

Откинув голову на спинку сиденья, я отодвинула полосатую занавеску, закрывавшую окно. Солнце поднималось из-за синего леса. Дорога впереди – видно было через стекло водителя – расстилалась перед автобусом шелковой гимнастической лентой. Есть такое упражнение в гимнастике – змейка. Так же и дорога бежала – то вверх, то вниз. Серая плоская змея, по которой мы катимся вперед и вперед.

Трава по бокам этой ленты еще голубоватая в туманной дымке. А чуть выше – сиреневыми волнами застыл иван-чай. И кое-где поблескивает на солнечных местах невысохшая роса. Каемка влаги неровно темнеет вдоль обочины. Над мелким подлеском сплошной стеной остроконечные верхушки елей. Красиво! Сейчас бы корзинку в руки, и по грибы. Если хорошенько поискать в траве, наверняка уже можно найти семейку-другую крепких маслят. На сковородку бы их со сливочным маслом. Ой, запах!.. Обожаю жареные грибы с детства.

Но сейчас не до них. Это моя первая командировка по заданию редакции. Я мечтала о том, что буду так ездить, еще когда училась в университете. Сегодня на север, а завтра на юг. Хорошо путешествовать! Наблюдать, встречаться с разными людьми. Факультет журналистики в нашем университете был самый бойкий. Правда, училась я не в Москве, но не всем же светит МГУ. Зато в столицу из всего нашего выпуска попала пока я одна. Знакомые расползлись кто куда. Человек пять пристроились в местные издания. Еще парочка – на телевидение. Меня, между прочим, тоже звали – в одну неплохую контору «по связям с общественностью». Но я уехала в Москву.

«С лейкой и блокнотом, а то и с пулеметом…» Господи, какая древность, какая глупость. «Лейка» сейчас стоит такие деньги, что не подступишься. Я год могу прожить с Вовкой на такие деньги. А может, и два, если модель с наворотами. Да камера мне и не нужна. Я не фотограф. Мой конек – перо. Правда, теперь перо заключено в клавиатуре, но суть от этого не меняется. А вообще я хочу написать что-нибудь монументальное. Но это потом. Потом… Когда Вовка будет постарше. Сейчас бы с этим заданием справиться…

Ели за окном вдруг расступились, и открылся луг. Мелькнули оранжевые на солнце лошадь с жеребенком. Жеребенок тоненький, прижался к матери боком. Если переводить на человеческий возраст, наверное, как мой сын. Интересно, не проснулся ли Вовка? Наверное, еще нет. Он вчера поздно угомонился, будет теперь дрыхнуть минимум до девяти. Ну и хорошо, пусть спит. Таньке легче. Кстати, надо запомнить эту лошадь с жеребенком, пригодится когда-нибудь. Между прочим, если бы не дед, всю жизнь проработавший в районной газете, я бы и знать не знала ни о каких лейках и блокнотах. Когда я родилась, дед был в газете редактором. Морщинистый, кряжистый, летом и зимой красно-загорелый от мотаний по району, он казался мне всегда занятым, а в последние годы немного растерянным – такой уже старый растерянный человек. Поэтому, когда перед окончанием школы я заявила, что тоже решила стать журналисткой, он меня не одобрил.

– Знаешь, милая, что самое трудное в нашей профессии?

– Что?

– Быть конформистом, когда не хочешь поступаться принципами.

Я это не очень поняла. Дед – хоть и всегда добрый ко мне и любимый, но совсем уже не модный и, как мне казалось, даже немного трусливый – больше всего на свете боялся, что или газету закроют, или его отправят на пенсию. Его и отправили – уже когда я училась на первом курсе. Он, конечно, сперва переживал, а потом стал сажать яблони и ели. Прежде всего заменил все старые яблони у них с бабушкой на участке, а потом в райцентре нашем посадил – один, без чьей-либо помощи – целую хвойную аллею. Вдоль нашей улицы. Елки посадил – боялся, что яблони по осени обламывать будут. Я уже тогда с родителями в городе жила, не знала, что он один трудится, а то бы, конечно, отпросилась к нему на выходные – помогла бы. А когда я два года назад приезжала – диплом показать, мне эти елочки уже доходили до макушки. Сейчас-то уж, наверное, меня переросли. А я больше с тех пор у деда не была. С Вовкой тут закрутилась и вообще… «С лейкой и блокнотом. А то и с пулеметом…» Господи! Опять крутится в голове! Привязалось на целый день… Нет, деда, не беспокойся! Я все выдержу. И у меня все-все хорошо.

Я расчехлила ноутбук, открыла письмо, которое переслала мне редактор отдела. «Уважаемая редакция! Меня зовут Лидия Куликова. Я – директор детской художественной школы. Больше, как к вам, за помощью не к кому обратиться. Помогите, пожалуйста! Дело в том…»