Чувство вины - читать онлайн книгу. Автор: Александр Снегирев cтр.№ 36

Я рассказал, что не ладится с нашей общей любимицей, чертыхался, матерился по-юношески избыточно и даже признался, что она мне не дает. Товарищ Сталин, надо сказать, был одним из тех, точнее единственным, кто чарам красавицы нашей никогда не поддавался, посмеивался над остальными, подмечал ее прыщи, ноги «иксом» и маленькую грудь. Выслушав меня, он сказал следовать за ним.

Мы сели в его бэху. Отъехали недалеко, закатили во двор. Дело было вечером в ноябре, в свете фар на капот полезли, словно зомби, девицы различной степени подержанности. Сходство с зомби, кстати, мне пришло в голову не из-за их уродства, а по причине нижней подсветки фарами и скученности. Опустив стекло с моей стороны, Сталин стал по-свойски болтать с их управляющей, шутить, справляться о делах. И как ему это удавалось?

– Новые девочки есть, рекомендую. Алина, Галя, пойдите сюда, – подозвала «мамочка» двух потупивших глаза, прижавших сумочки к животам ногастых малолеток. Из-за длинных тонких ног и маленьких туловищ они напоминали смешных дачных паучков.

– Как тебе? – поинтересовался Сталин.

Я постеснялся обсуждать девушек прямо при них. Они были о'кей, но уж больно напоминали мою неприступную красавицу.

– Помясистее хочешь? – догадалась «мамочка».

Не успел я согласиться или возразить, как тонконогие уцокали прочь и перед нами возникли дородные светловолосые сестры, причем одна из них была в каких-то особо «умных» очках, отчего у меня сразу встал.

Вечер удался, все читали мои мысли, понимали без слов. Устроив сестер, кем бы они друг другу ни приходились, на заднем сиденьи, мы покатили в гостиницу Академии наук. Хорошее было местечко. С почасовой оплатой.

Я выбрал очкастую. Это она первой из шлюх похвалила мои губы, после того как я, вопреки негласному запрету, поцеловал ее. Деваха даже лифчик сняла, так я ей понравился. Соски темные, обалденный цвет. Если в такой цвет тачки красить, расхватывать будут любые драндулеты.

– Ты что, девственник? – спросила она, положив мне голову на грудь после стремительного первого раза.

Сердце стучало где-то в затылке. Кровать качалась, рядом товарищ Сталин уже в двадцать пятой позе драл вторую сестричку.

– Нет, – дрожащим голосом ответил я, надеясь, что Сталин не услышит.

Та ночь принесла облегчение и тревогу одновременно. Я стал страдать и мучиться, что изменил своей любви. Любовь моя, однако, продолжала держать оборону, и неизвестно, сколько бы это тянулось, если бы однажды вечером я не решил встретить мою прекрасную даму перед дверьми ее института иностранных языков, куда она, как все хорошие девочки без жизненного плана, поступила. Я сидел на скамейке, поглядывая в сторону дверей, когда же появится она, моя любовь. Она появилась. Под ручку с неизвестным мне молодым человеком в щегольских очочках. Меня не заметила, очень была увлечена поцелуем со своим спутником, и села в его «Ладу» шестой модели. Он ей даже дверцу открыл. Чистенький такой, в брючках, очечки «умные», как у моей первой. Я подскочил с лавки, рванул к ним. Бухнулся на лавку обратно. Снова вскочил. «Так», скажу, «это… ты кто такой… что за дела…», надо быть вальяжным, не показывать негодования и бешенства, надо быть циничным и решительным, надо…

– Ты чего тут? – удивилась она мне.

Она смотрела на меня снизу вверх, как недавно я смотрел на шлюх в темном дворе.

– Я?

Я, желанный ребенок, не привык быть досадной помехой.

– Я?

– Ты.

– Сюрприз хотел, хотел сделать, сделать.

Слова задвоились. Ничего не мог с собой поделать. Едва сдержался, чтобы не ударить сам себя по губам.

Она улыбнулась. Очкарик перегнулся через нее, опершись по-хозяйски о ее коленку.

– Здрасте.

Он завел мотор, «Лада» шестой модели отъехала от бордюра, и мне казалось, что автомобиль взял меня на буксир, а вместо троса прицепил мои кишки и теперь разматывает их, а когда они натянутся, потащит меня следом, и буду я волочиться, пока все внутренности мои не вырвет и не скачусь я в кювет пустым футляром.

Музыку сделали громче, гостей прибавилось. Значит, местечко еще не сдохло. Дрищ этот «правильный» потащил мою первую любовь танцевать, и стали они вертеться и тереться, страхолюдина утконосая стала притопывать и ко мне сиськами прислоняться. Короче, вечер пятницы. Только бы жена не позвонила, наору на нее ни за что ни про что.

– Я пойду, – сказал я и двинулся к свету, там выход.

– Я с тобой, – всполошилась пьяненькая страхолюдина.

Надо было молча валить. Втихаря. Как английские лорды валят. Спустились. Страхолюдина сумочку из гардероба забрала и свой букетик. А лакей ей оба букетика сунул.

– Это не мой, – отказалась от второго страхолюдина.

Я взял букетик моей первой любви и под взглядом страхолюдины, выражающим «это щас што было, я не поняла», вышел вон из этого чертова модного клуба, чтоб он сгорел поскорее.

– А зачем ты ее букет забрал? – нагнала меня страхолюдина.

Страшная баба – это ничего, но страшная и тупая… Я шел мимо очереди желающих попасть внутрь, следом ковыляла, спотыкаясь, моя воздыхательница, и мне было ужасно стыдно, что мы вместе и она меня окликает. Из клуба подобает с видными телками выходить, а не с таким позорищем. Не знал, куда деться. Тут она еще и громыхнулась. Довольно тихо упала. Бум и все. Пришлось поднимать. Кое-кто в очереди, кажется, прыснул. Страхолюдина повисла на мне, теперь хрен вырвешься.

Я сказал, что поймаю ей такси, а сам пройдусь. Не тут-то было. Заявила, что желает подышать воздухом вместе со мной. Пришлось тащиться по тротуару. Асфальт, каменные дома, черное небо. Никакой перспективы. Затолкнул ее в первое кафе. Посидим немного, и я незаметно смоюсь.

Местечко оказалось веселым. Не просто кафе, а скорее кафе-бар. Утром посиделки мамаш с дитями, вечером вертеп. Моя чувырла заказала пивка. Я присоединился.

– О чем ты думаешь? – спросила она, сделав глоток.

Началось… Меня жена постоянно спрашивает, о чем я думаю. А я думаю только о бабах. Но жене ведь не скажешь. Вот я и сочиняю, типа: да так, ни о чем конкретном, много мыслей одновременно… Из-за этого жена считает, что у меня постоянно туман в башке и каша.

Не успел я ответить привычное «да так, ни о чем конкретном», как чувырла принялась меня лапать. Руку на ширинку положила и сжимает. Умело, надо заметить. Не как тисками, и не в стиле «монахиня-тихоня», а ровно так, как надо. Мой организм, конечно, откликнулся. Я, само собой, люблю умом, мозгами, сердцем, но когда на ширинку ложится умелая ручка, то оказывается, что ум, мозги и сердце как раз под ширинкой и расположены. Одноклассница продолжала свои вульгарные действия, я не протестовал.

– Пошли в тубзик. Хочу на него посмотреть.

Я немного разволновался, как бы жена не позвонила, и вообще, люди вокруг. Но пошел.