Секрет каллиграфа - читать онлайн книгу. Автор: Рафик Шами cтр.№ 84

Дядя Бадрульдин был богатым землевладельцем старого поколения и считал всех горожан пропащими людьми. Еще в детстве Назри замечал его ограниченность. Навещая в Дамаске его родителей, дядя обязательно привозил своих яблок и любил порассуждать о последних временах, «когда люди забыли мать-землю». А если он заговаривал об испорченности молодежи, развратных женах, выхлопных газах или войнах, что то и дело вспыхивают в разных частях планеты, становилось совсем скучно. Больше десяти минут Назри не выдерживал. Дядя ни разу не рассказал ни одной интересной истории, он только проповедовал против упадка нравов.

Теперь же, дожив до семидесяти лет, дядя Бадрульдин, ко всему прочему, стал бояться Страшного суда, которого ожидал со дня на день. Что бы ни случилось в мире — непогода, война или эпидемия, — служило ему лишним доказательством того, что конец света близок.

Все это никак не облегчало участи Назри, вынужденного постоянно находиться в его обществе. Во рту у старика не осталось ни одного зуба, поэтому, увлеченный разговором, он брызгал на собеседника слюной.

— Конец близок, и Земля упадет на Солнце и сгорит, как лист бумаги, — говорил дядя.

После таких апокалиптических пророчеств Назри с трудом удавалось заснуть. Одна кошмарная картина сменяла другую, пока он не просыпался среди ночи в холодном поту.

Вскоре Назри совсем потерял счет времени.

Другим испытанием стало для него крестьянское хлебосольство.

— Что ты ковыряешься, как капризный школьник? — кричал дядя. — Накладывай! Наши гости не ложатся спать голодными. Ешь смелей, мы не городские.

При этом Назри твердо знал, что дядя считает каждый проглоченный им кусок.

Назри в жизни не ел десерта, считая овощи и сладкое пищей детей и больных. Ему требовался крепкий кофе с кардамоном. Дядя на это возразил, что кофе ядовит и, поскольку в его доме на стол подают исключительно дары сирийских полей, он у него не в чести. Курение также воспрещалось, а арак Аббани пил тайком, прямо из бутылки, без воды и льда. Это было невыносимо!

Проходили дни и недели, так похожие друг на друга, пока однажды холодной ночью Назри словно очнулся от кошмарного сна. Он бежал и, только увидев на шоссе огни направляющегося в Дамаск автобуса, перевел дух. Аббани замахал рукой, и шофер остановился. Салон был почти пуст. Лишь несколько направляющихся на рынок крестьян, с овощами и курами, составили компанию Назри.

Вскоре его охватил глубокий сон. Аббани очнулся на въезде в Дамаск, где водитель резко затормозил, пропуская через дорогу небольшую отару овец. Пастух, ругаясь, погонял вожака, который встал посреди шоссе и пялился в сторону пробуждающейся столицы.

— Даже бараны влюбляются в этот город, — сказал Назри своему соседу.

— Через три дня эти бараны будут играть там в нарды и пить арак, — ответил ему мужчина. — Именно поэтому скот быстро забивают. Кто выживет, станет гражданином Дамаска.

В этот момент палка пастуха опустилась на голову вожака. Небо над городом уже просветлело.

Первым делом Назри поспешил в свой офис, к Тауфику.

— И куда ты собираешься теперь податься? — устало спросил его тот.

— К моей шлюхе. Там меня никто не будет искать, — отвечал Назри.

— Неплохая идея, — одобрил Тауфик. — Только не выходи на улицу днем. Будь осторожен!

По дороге к Асмахан Назри спрашивал себя, почему законные жены кажутся ему такими уродливыми. Он понимал, что каждая из них красива по-своему, однако не для него. Почему люди, которых мы больше не любим, сразу становятся безобразными? Асмахан он находил миловидной и очень привлекательной, Тауфик же, напротив, не считал ее красивой. «Следовательно, — делал вывод Назри, — я люблю ее. Возможно, именно потому, что она не моя. Она как пустыня — принадлежит всем и никому». Тут он увидел, как из дома Асмахан выходит очередной клиент, маленький пожилой господин. Назри перешел улицу и нажал кнопку звонка.

Асмахан слышала о бегстве жены каллиграфа, но роль Назри в этом деле оставалась для нее неясной. Однако он исчез и вот теперь неожиданно появился. Должно быть, перед этим он некоторое время высматривал ее дом, потому что лишь спустя несколько минут после ухода старого ювелира Хабиба в дверь снова позвонили. Асмахан подумала, что это предыдущий клиент забыл таблетки, очки или прогулочную трость. Этот скряга всегда находил предлог вернуться, чтобы еще раз, бесплатно, обнять ее. Асмахан, смеясь, отворила дверь — на пороге стоял Назри, бледный как смерть.

— Впусти меня, пожалуйста, за мной охотится один сумасшедший, — прошептал он.

Она дала ему войти, даже на некоторое время почувствовала что-то вроде сострадания к своему бывшему любовнику. Назри тут же выложил ей суть своей просьбы. Он хотел бы некоторое время пожить у нее на первом этаже, куда не ходят клиенты. Каллиграф нанял для него киллера, пояснил Назри.

— Но если они найдут тебя, — ответила Асмахан, — то заодно убьют и меня. И мне хотелось бы, по крайней мере, знать за что. Это каллиграф сочинял письма, которые ты дарил мне? Неужели у тебя самого не нашлось для меня ни слова и ты платил ему, чтобы он выражал твою любовь? Напиши мне что-нибудь. — Она бросила на стол лист бумаги.

Назри взбесился. Он кричал, что это форменное сумасшествие, но ничего не помогало. Сейчас ее волновало лишь то, что он обманывал ее. Постепенно ее сочувствие сменилось смешанной с презрением жалостью.

Тут раздался звонок. Асмахан усмехнулась, потому что теперь точно знала, как ей навсегда избавиться от Назри. Анекдот, который она еще в детстве слышала от одноклассницы, натолкнул ее на эту мысль.

— Лезь сюда, — прошептала Асмахан, толкая Назри в тесную комнатку, заваленную ведрами, метлами и тряпками.

Что за жизнь! Пока он вздыхал, пристраиваясь на корточках среди этого барахла, раздался звонкий смех Асмахан. От ее спальни комнатку отделяла лишь тонкая фанерная перегородка, и поэтому Назри слышал, как она занималась любовью с очередным посетителем, получая от этого немалое удовольствие. Когда же игры в постели наконец закончились, разговор зашел о Назри. Мужчина пересказывал Асмахан, что говорят в городе о нем и Нуре. Аббани вжался в стенку, от стыда его сердце было готово выпрыгнуть из груди.

— Этот боров платит за письма, чтобы соблазнять ими женщин, в то время как с его собственными женами не спит только ленивый, причем без всяких каллиграфий, — громко произнес мужчина.

— Правда? — удивилась Асмахан. — И что, ты тоже ходишь к его женам?

— Нет, — ответил мужчина. — Но один из моих друзей имел их всех.

Назри дрожал от возмущения. Он был готов свернуть Асмахан шею, однако вместо этого лишь застыл, затаив дыхание. В это время он понял, что любовник его шлюхи вполне может оказаться важной птицей из какой-нибудь спецслужбы. Он был хвастлив, как и все они, однако на редкость хорошо информирован.