Секрет каллиграфа - читать онлайн книгу. Автор: Рафик Шами cтр.№ 51

В воскресенье, первый рабочий день мусульманской недели, Салман поднялся раньше обычного. За окном занималось теплое осеннее утро. Отец еще спал, а мать удивленно вскинула брови.

— Так рано? Ты что, влюбился? Или теперь сердце заменяет тебе будильник?

— Сегодня я понесу мастеру обед, а его жена передаст мне матбакию, — ответил Салман. — Я никогда еще не видел мусульманских женщин вблизи, тем более не бывал у них дома.

— Мусульманские, иудейские или христианские — какая разница? Тебе же не есть ее? Только возьмешь у нее матбакию и передашь своему хозяину. Не придавай этому такого значения, дорогой. — С этими словами она поцеловала его в оба глаза.

Ровно в одиннадцать Салман покинул ателье и отправился к Караму, чтобы выпить у него чашечку чая и быстро попрощаться.

— Ты, похоже, нервничаешь. Мне кажется, сегодня ты влюбишься, — сказал тот, потрепав ежик волос на голове Салмана.

Когда юноша стоял перед домом Хамида Фарси, его сердце билось как сумасшедшее. Он набрал в грудь воздуха, стукнул дверным молотком один раз и произнес почти про себя: «Добрый день». Заслышав шаги, Салман собрался с духом и повторил уже громче:

— Добрый день, госпожа… или мадам?

В проеме показалось красивое, почти мальчишеское лицо. Жена каллиграфа выглядела вполне дружелюбно. Она носила современную одежду и была худа, как подросток.

— А, ты тот мальчик, который с сегодняшнего дня будет носить обед! — приветливо воскликнула она, передавая ему трехэтажную матбакию.

Салман отдал женщине пустой вымытый сосуд от вчерашнего обеда.

— Спасибо, — сказала она и закрыла дверь прежде, чем он успел с ней поздороваться.

Дорóгой Салман пытался успокоиться. Пот лил с него в три ручья, и он отошел в тень. Еще двенадцати не пробило, когда он стоял перед мастером в ателье.

Хамид Фарси посмотрел на него сочувственно.

— Тебе не следовало так бежать, — заметил он. — Мне не надо, чтобы ты появлялся здесь в мыле или, чего доброго, получил солнечный удар. Обед — вот все, что мне нужно.

Салат, ягненок в йогуртовом соусе и рис. Все выглядело аппетитно и вкусно пахло. Салман понял, почему хозяин пренебрегает ради этого ресторанной едой.

Карам угостил его в тот день фаршированными баклажанами. У матери Салмана это блюдо тоже получалось хорошо, однако у него самого вечно выходило пережаренным и отдавало горечью его души.

— Ну? — спросил Карам, лишь только юноша насытился. — Ты влюбился?

Салмана обеспокоил его вопрос.

— Нет, но как только это случится, я поставлю тебя в известность, — ответил он.

На следующий день Салман поздоровался с женой господина Фарси еще до того, как она открыла дверь:

— Добрый день, мадам.

Госпожа Фарси приветливо улыбнулась и вместе с матбакией дала ему пакетик с абрикосами. От кузины ее матери, как объяснила она.

В тот день мастер ел мясной пирог, запеченный картофель и салат. А у Карама была бамия в томатном соусе и рис. Салман не любил склизкую бамию. Он взял козий сыр, хлеб и немного оливок.

В тот день в мастерской пахло абрикосами. Для Салмана их аромат был отныне связан с красивой женой каллиграфа.

Со временем Карам еще больше сблизился с Салманом. Теперь владелец кафе жаловался ему на парикмахера Бадри, который, несмотря на свои мускулы, оказался раним, как школьница. Разумеется, Карам не называл имени своего любовника, которое и без того давно уже было известно Салману.

— Иначе он покинет меня, — причитал Карам. — Он так боится своих людей и стесняется наших отношений.

— Каких еще людей? — не понял Салман.

— Тебе незачем это знать, — махнул рукой Карам. — Они очень религиозны, и любовь между мужчинами считается у них большим грехом, — добавил он полным отчаяния голосом.

Обычно немногословный и мрачноватый, Бадри весь преображался, когда рассказывал о своих видéниях. В них были мужчины и женщины в языках пламени. Они превращались в ужасных животных или высовывали двухметровые огненные языки. И все потому, что жили в грехе, в то время как праведников по окончании молитвы ангелы на крыльях переносили в Мекку и обратно. Нечто подобное Салман слышал еще в школе о христианах, но никогда не верил этому.

Со слезами на глазах Бадри рассказывал о разных европейских и американских знаменитостях — изобретателях, актерах, генералах и философах, — которые тайно приняли ислам, потому что слышали среди ночи голос, призывавший их на арабском языке перейти в единственно правильную веру.

— Почему же они скрывают это? — поинтересовался Салман, который слышал нечто подобное и от католических священников.

— Потому что прежде они должны выполнить свою миссию среди неверных, — невозмутимо отвечал ему Бадри, как будто располагал информацией из самых первых рук.

Теории Бадри оставались непостижимы для рассудка. От его рассказов у Салмана через некоторое время начинало звенеть в ушах. Сара говорила, что иной раз ей нужно несколько часов, чтобы вымести из головы весь мусор после общения с родственниками и соседями. На ликвидацию последствий бесед с Бадри требовались дни.

Как-то ночью парикмахер явился в дом Карама с каким-то человеком. До Салмана доносились их голоса, но, занятый упражнениями в каллиграфии, он не имел особой охоты слушать всякие бредни, поэтому остался в своей комнате.

Наконец раздался телефонный звонок и громкий смех Карама.

Немного погодя владелец кафе появился в комнате Салмана с чашкой чая и вежливо сообщил, что у него на кухне важный разговор с гостями и будет лучше, если Салман некоторое время посидит у себя.

— Я и не собираюсь мешать вам, — успокоил его Салман. — В понедельник я должен показать мастеру три очень сложных упражнения шрифтом «тулут», которые мне пока не даются.

Карам улыбнулся и ушел.

Через час по пути в туалет Салман услышал, что на кухне идет ожесточенный спор. Бадри и незнакомец, лица которого Салман не мог видеть, недвусмысленно заявляли, что «чертово отродье надо перерезать, как коз». Карам с ними не соглашался.

— Если хочешь как следует насолить врагу, — говорил он, — не убивай его, а просто мучай и желай ему долгих лет жизни.

У Салмана задрожали колени, а сердце было готово выпрыгнуть из груди. Молнией метнулся он в сад, где некоторое время от ужаса не мог расстегнуть штаны. Из-за пережитого шока ему расхотелось делать то, зачем он сюда пришел. Кого мечтали извести эти двое и при чем здесь Карам? Лишь через годы разрозненные эпизоды, как пазл, сложились в целостную картинку. А в тот вечер рука Салмана дрожала так, что занятия каллиграфией пришлось отложить.

Секрет знаменитых чернил Салман узнал уже в первые месяцы. Он участвовал в их приготовлении лишь в качестве подручного, однако все видел и удержал в памяти необходимые пропорции. Потом он тайком записал их на бумажку, откуда в пятницу собирался перенести в тетрадь, что хранилась у Карама.