Сказки Круговерти. Право уйти - читать онлайн книгу. Автор: Татьяна Устименко cтр.№ 46

Арьята разжала руки и поспешно отскочила к Эдану. Разъяренный Поводырь Смерти тут же метнулся к кровати заклинательницы… Девушка забилась в угол и угрожающе вскинула руку: между пальцами проскакивали уже знакомые Шири голубые молнии. На коленях чародейки, вздыбив шерстку, предупреждающе шипел черно-белый котенок. Одноглазый резко цапнул воинственную кису за шкирку и, не обращая внимания на возмущенное мяуканье, передал менестрельке.

– Поговорим без посредников? – недобро ухмыльнулся он, надвигаясь на Иленку.

– Ты чудовище! – выпалила заклинательница. – Они ведь просто хотели, чтобы их помнили! Ты же мог отправить их обратно за Грань, но вместо этого ты их убил!

– О чем это она? – тихо спросил Эдан у Арьяты.

– Иленка вчера нарвалась на толпу забытых душ на кладбище, – так же тихо отозвалась она, рассеянно почесывая зверька за ушами.

– А Шири их правда того?..

– Не всех, только тех, у кого накопилось изрядно злых деяний за спиной. Вполне справедливо он поступил. Только зря ей об этом сказал…

Поводырь хмуро уставился на обличавшую его магичку. А Иленка разошлась не на шутку, осыпая противника оскорблениями пополам с обвинениями. Шири даже не пытался отрицать очевидное, только лицо его все больше теряло краску.

– …да что я говорю, – обреченно махнула рукой заклинательница. – Откуда тебе знать чужие чувства, если у самого нет сердца!

Одноглазый вздрогнул, словно от удара, развернулся и вышел из комнаты, гулко хлопнув дверью…

Иленка, вся всклокоченная и растрепанная, сползла с кровати, нервно одергивая рубашку. В комнате повисла неловкая тишина. Смерть тяжело вздохнула: так вывести из себя Поводыря не удавалось даже ей. Ссадила котенка на кровать, подхватила гитару и два дорожных мешка – пока остальные спали, ей удалось на вырученные деньги приобрести несколько легких одеял и немного еды в дорогу, – и вышла вслед за Шири, жестом предложив остальным последовать за ней.

Котенок, спрыгнув на пол, подбежал к Иленке и проворно вскарабкался на плечо, она и глазом не успела моргнуть. Кажется, киса не собиралась оставаться на хлебной должности корчемного крысолова, а предпочла стезю чародейства, пусть не такую доходную, зато, по ее мнению, куда более интересную.

– Вот же еще, – мрачно покосилась на нее заклинательница, – свалилось мне на голову… счастье…

Котенок утвердительно мурлыкнул в ответ и, пощекотав усами щеку, скатился за пазуху, решив, что путешествовать с комфортом ему никто не запрещал.

В воздухе пахло отсыревшей пылью и мокрой травой. Серая пелена подобно грязной скатерти застелила небо от края до края и не думала рассеиваться. Соткавшиеся в единый покров тучи продолжали сочиться мелкой, почти неощутимой моросью, распыляя в воздухе мириады капелек. Тягучая сырость забиралась под одежду, от чего сразу становилось зябко. По разбитой дороге, увязая в раскисшей пыли и скрипя на три тональности сразу, катилась телега, груженная шестью корзинами краснобоких, крупных, как на подбор, яблок. Между корзин, нахохлившись, словно три гигантских воробья, устроились Иленка, Эдан и Арьята. Шири отрешенно сидел на козлах подле так удачно подвернувшегося возницы…

Изначально Смерть высказывалась против идеи напроситься в попутчики, зная, как реагируют на ее присутствие животные. Всех их, за исключением кошек, одолевал неконтролируемый страх, переходящий в панику, стоило лишь ей появиться рядом. Однако впряженному в телегу тяжеловозу не предоставили выбора, ибо на первую же попытку шарахнуться в сторону от Арьяты он звонко огреб хлыстом вдоль хребта. Коняга обреченно выслушал, что сделает с нерадивой скотиной хозяин, если телега перевернется, и здраво решил, что дешевле будет смириться с присутствием Слепой Гостьи. Поэтому теперь конь лишь нервно помахивал хвостом да время от времени опасливо косился на пассажиров…

– Вьйо, пошел, ленивый!.. – щелкнул кнутом правивший телегой сухонький старичок с всклокоченной бороденкой и остатками седых косм над ушами. – Вьйо! Эк обложило… – ткнул он рукояткой кнута в небо, – дня на три, не меньше. Ежели ветром не растащит, опять будем киснуть, и кабачки погниют. Как пить дать погниют, и тыквы тоже. А ты, мил человек, как думаешь, погниют? – дедку прискучило молчать, и он попытался растормошить Шири, каменным истуканом сидевшего рядом.

Поводырь зябко повел плечами. Ему было все равно, сгниют у возницы кабачки, тыквы или еще что-нибудь. Тут как бы самому не сгнить от такой погоды. Противная морось, сыростью пронизавшая все вокруг, отнюдь не располагала к беседам. Свой плащ Шири отдал сидевшим в телеге спутникам. Точнее, отдавал он его только Арьяте, но девочка быстро приспособила плащ на троих. Распялив на руках импровизированный тент, они получили какую-никакую защиту от сырости. Лучше всех пришлось кладбищенскому приемышу: котенок сладко сопел за пазухой у заклинательницы.

– До развилки, как договорились, я вас довезу, – продолжал разглагольствовать дедок, жуя табачную жвачку, – а там, звыняйте, мне в другую сторону. И на Белгродно у нас одна дорога, не заплутаете. Она вдоль болота идеть, огибает, значит.

– Как огибает? – удивилась Арьята. – Там же через болото гать тянулась!

– Дык тянулась, покудова не сгнила, – отмахнулся дедок, – а как сгнила, так аккурат и дорогу мостить закончили. Спокойней оно, чем через кочки ездить: ни нявок [17] голозадых, ни русалок грудастых, ни прочих искусов, – возница мечтательно взглянул на простиравшееся слева от дороги болото. Видать, случались в его жизни болотные «искусы». – Долгонько, правда, – это да. День точно потеряете. Да и на что вам нявки? – старик с намеком пихнул Шири в бок. – У тебя вон и свои русалки ничего.

Поводырь покосился сначала на дедка, а после на сидящих в телеге пассажиров. «Русалки» сдавленно захихикали.

Телега, скрипя и покачиваясь, подползла к развилке. На перекрестье, словно перст судьбы, такой же корявый и битый жизнью, высился путевой столб, приветственно раскинувший руки-указатели. Телега неторопливо свернула под изъеденную дождем и ветром деревянную шильду, где в выжженной каленым железом надписи еще можно было разобрать «Буринь».

Под деревяшкой висела криво приколоченная, изрядно помятая и облупившаяся железная пластина. Слово «Белгород… км» оказалось перечеркнуто жирной угольной чертой, а под ним корявыми буквами значилось «Белгродно». Количество километров, как назло, облупилось, оставляя путников в неведении, сколько же им еще топать.

Распрощавшись с говорливым возницей, унылая четверка спрыгнула на уходившую вдоль болота мостовую. Камни местами уже просели, на стыках прорастал хвощ. Еще пара лет, и если дорогу не чинить, то здесь появится колдобина на колдобине.