Дивертисмент братьев Лунио - читать онлайн книгу. Автор: Григорий Ряжский cтр.№ 29

Больше остальных беспокоился Гирш. Он-то знал, что в бугае домашнем рано или поздно может без объявления войны проснуться глупый и дурной зверь, какого придётся усмирять или отлучать от дома совсем. Так уж молекулы сложены у них, у «этих», таким порядком.

Пока Дюка ходила в консультацию, ждал. В связи с редким и, вероятней всего, сложным случаем её перевели под наблюдение сотрудников кафедры акушерства и гинекологии местного мединститута. Они больше про это знали: следили за наукой, изучали диагнозы и книжки читали про разные типы аномалий и уродств.

Они и определили, по ультразвуку вроде, что в животе сидит не один, а двое. Какого пола, было не ясно, слишком невыраженные признаки из-за малоразмерности плодов. Но зато надёжно установили, что оба не вырастут, родятся «нанистами», без вариантов. Это в случае, если вообще родятся. Или – родится, хотя бы один из будущих карликов. Я или Няма. Об этом и сказали будущей маме. На полусроке примерно.

Дюка, само собой, к деду. Всё как есть разложила. Двойня, оба карлики. Сама ничего, держалась. Гирш ей на это и сказал только, что не дёргайся, мол, подымем. Больше обмусоливать им было не нужно, обоим. Ивана же в разговорах же своих, не уславливаясь, оба обходили. Ну, незачем тому покамест лишнее знать про волнительное. И чувствовали оба, тоже избыточно про это не говоря, что лучше пусть идёт всё, как идёт, а там видно будет – чего зря пылить.

Так добрались к началу девятого месяца. После этого срока Дюку положили на сохранение, под врачебный контроль, в роддом. А кафедра институтская регулярно присылала к ней своих контролёров, отслеживать протекание случая. Те появлялись, дело делали, щупали, думали и уходили.

Текущая же забота, не лечебная, начиная с того дня, была на Фране. Та после ухода Ивана перешла с посменной на каждодневку. Палатной няней, в родильное отделение, где роженицы сами помещались и детки их, по соседству. А как Дюку увидала эту, Лунио, беременную Марию Григорьевну, так охнула. Милая ж какая, господи ты боже мой! Маленькая, тонюсенькая, красивенькая, как девочка с чуток взрослым лицом, не кривая, не уродливая, улыбчивая такая. И двойню крохотуль, говорят, ждёт. Чудо Господне, не меньше. А животик сам небольшой, как и вся сама, несмотря на то что скоро рожать.

Подружились в тот самый день, что легла. Франя, на что уж повидала разного, привыкшая, но тут таяла быстрой свечкой. Каждую свободную минутку, что выпадала, тут была, при Лунио этой, малипухе.

Разговаривали. Как, чего, кто муж, рад, наверное, но самому нельзя сюда, не пускают в родильное – инфекция! Только передачки частые. А носил Гирш. Ивану сказал, работай себе, не думай ни про что, не отвлекайся, туда к ней не пускают всё равно, а фрукты-витамины сам доставлю, через няню передам.

И каждый день почти или через день, после работы – к ней, к дочке. Няню вызовет, Франю эту, и сунет для Дюки, да записку приложит, что всё, мол, дома нормально, а твой работает и ждёт. И другую, уже от самого, но не каждодневную. Муж писал:

«Дюкася ты там балей только ни сильно, у миня нормально дома и жду тибя домой тоже. Делаю сийчас аплётку под круглый футляр для лошки с бирюзой на первый зуб. С вирёвки с витой как хотели. Тот заказ помниш? Целую тибя Ваня»

Франя передачку брала, улыбчивая, негромкая, чистенькая, и уносила наверх. К Лунио на тумбочку клала, сама же – к окну, смотреть, как Гирш по тропинке к выходу идёт из родильных ворот. Очень приятный папа, Лунио этот, молодой ещё, лет ему, конечно, хорошо после сорока, но точно, что до полста. И не так чтоб седой весь.

Днями к Маше заходила, так поинтересовалась заодно:

– А что, Машенька, мама-то ваша тоже росточка невысокого, как вы?

Та чуть смутилась вроде, но не обиделась. Просто сказала:

– Мама моя роста среднего была. Наверное, как вы, Франя, примерно так.

– Просто, смотрю, папа ваш всё ходит, а мама не была пока. – Это Франя забросила уже следующую тему. – Вот и спросила, какая она.

Сама фраза сложилась у неё не очень ловко. Она это почувствовала и немного покраснела.

– Мамы нет, Франечка, – безо всякой эмоции на маленьком лице ответила Лунио. – Мамы не стало, когда мне было девять.

Няня понятливо и с сочувствием покачала головой:

– Бывает, Машенька... – И уточнила на всякий случай. – Так папа ваш, выходит, вдовец? Так и не женился больше?

@bt-min = Дюка подумала, что не стоит больше углубляться в этот вопрос, и, решив, что лучше подвести черту, односложно ответила лишь на первую его часть, заодно прикрыв глаза:

@bt-min = – Выходит...

@bt-min = В тот раз Франя хотела попутно спросить ещё про мужа Машутиного, про отца деток, что та донашивала. Но не решилась. Подумала: наверное, тоже карлик у неё муж и оттого приходить к роддому стесняется, чтобы не удивлялись и не смеялись над ними, Лунио этими. Тестя посылает, нормального. И очень даже собой приятного мужчину, видного. Но вспомнила потом, что не бывает так, чтобы маленькие с маленькими вместе рожали, не получается по природе такого у них зачатия. Естество этому сопротивляется, само устройство человеческое, чтобы не выпускать уродство наружу. Подумала и перекрестилась от такой нехорошей мысли. Но тогда кто же муж? Чего он тут не появился ни разу? И догадалась – незаконное дитя носит Лунио, от случайной, наверное, близости. И дальше выяснять не решилась, отвела интерес свой в сторону. Так же как не подумала про бабушку, тестеву жену, чего, мол, и та не ходит, а он только. Ну это их дела, семейные.

@bt-min = А Дюка и вправду устала. Утомилась маленьким своим телом, хотя процесс созревания близнецов шёл – тьфу-тьфу, как считали те прихожане с кафедры. Её начинали вдруг одолевать сомнения, что подумает Иван, когда выяснится неприглядная картина получившегося отцовства? Или ничего не подумает, а придёт просто, нагнётся, поцелует в голову и примет на руки обоих спелёнатых карапузов? И скажет: «Настоящие русские богатыри! Вон они какие у нас с тобой получились, Дюка, гляди – чисто гандрабурчики обои!»

Ближе к концу девятого месяца, примерно за неделю до ожидаемого срока, Гирш сел и задумался. Основательно. Нужно было определяться: или – или. Об Иване не думал, было, если честно, наплевать. Любое развитие ситуации рассматривал, исходя лишь из дочкиной выгоды, её здоровья и материнского покоя. И понял вдруг, что может контроль свой родительский упустить. Если, например, детина этот, узнав про двойню уже по свершившемуся факту, выкинет непредсказуемый фортель, взбрыкнёт и от отцовства откажется, как обещал, то что же в остатке тогда у Машки? Слёзы? Пропажа молока для малюток? Депрессия и уход в себя? Спать одной на кроватном аэродроме и реветь там мальком брошенной белуги?

Этого Григорий Наумович допустить не мог никак. Пришла пора нормально прояснить ситуацию, по крайней мере для себя. Пока только прояснить. И он пошёл к Ивану.

Тот, набычившись, корпел над упаковкой. На этот раз от него требовалась нестандартная придумка, большеразмерная, под шейное латунное бижутерийное ожерелье, которое Дюка так и не успела закончить перед тем, как лечь на сохранение. Как ни крути, получалось по типу конверта, с небольшой торцевой толщиной, собранного из кусков бритой некрашеной дублёнки. Красиво. Нет, очень красиво.