Муж, жена и сатана - читать онлайн книгу. Автор: Григорий Ряжский cтр.№ 32

— К господину Бахрушину, — совершенно спокойным голосом ответил Яновский, ничуть не потеряв хладнокровия, — по чрезвычайному делу.

— Как прикажете доложить?

— Скажите, Яновский, литератор и публицист, пишу о театре, имею к Алексею Александровичу предложение, от которого он навряд ли откажется.

— Сию минуту, сударь. — Старик пригласил его зайти в переднюю и немного обождать. И пока тот отряхивал с себя снег, привратник успел вернуться обратно. Принял пальто, шапку, скинул себе на руку кашне, устроил все на вешалку. Однако визитер стянул кашне обратно и обернул им шею.

— Я провожу, с вашего позволенья. — Старик рукой пригласил его следовать за ним. — Хотя, должен вам заметить, господин Яновский, что Алексей Александрович не любят неожиданных визитов, они предпочитают заблаговременность.

Последним, произнесенным стариком словам Яновский внимания не уделил, пропустил мимо ушей. В замысле его этап этот уже числился пройденным. Привратник вел его к кабинету Бахрушина, располагавшемуся в левом крыле просторного здания, содержавшего в себе жилую часть, и бо́льшую долю музейного пространства. Миновав вестибюль, они шли через вереницу залов, и, идя за стариком, офицер как бы ненароком бросал взгляды налево и направо, ища опасности от уходящих в сторону от главной залы комнат и пространств. Однако тишина, стоящая вокруг, ничем не нарушалась, кроме гулкого эха его каблуков, ударявших по навощенному паркету.

Яновский одернул сюртук — он был в штатском — они подошли к дверям кабинета. Старик распахнул обе створки, поклонился в направлении письменного стола и доложил:

— К вам, Алексей Александрович. Господин Яновский.

Посетитель зашел, и за ним тут же бесшумно прикрылась дверь. Бахрушин, чуть приподнявшись с обитого шелком ампирного стула с подлокотниками, произвел вежливый жест рукой, приглашая присесть в гостевое кресло, стоящее перед письменным столом. Сам же остался на месте: ухоженная остроконечная бородка, безукоризненно сидящий черный пиджак поверх белой рубашки с твердейшим крахмальным воротником, мушкетерские усы, чуть франтоватые, с подвитыми вверх кончиками. Пенсне, аккуратно зачесанные к затылку волосы, внимательный взгляд.

— Чем могу быть полезен вам, господин Яновский? — Он задал вопрос гостю и улыбнулся. Улыбка у него была приятной и открытой, без свойственной богатеям неискренности — гость сразу понял такое про этого Бахрушина. Тот же решил уточнить визит незнакомого журналиста другим еще вопросом: — Пишете, кстати говоря, для чьего издания?

«Жалко будет его убивать… — подумал в этот же момент гость, — сразу видно, человек славный. А только ведь придется, если что. Другого способа нет. Никому из нас».

А на словах ответил, также соорудив на лице открытую улыбку на манер хозяйской:

— Я, если позволите, сразу уж к делу перейду, господин Бахрушин.

— Разумеется. — Тот снова улыбнулся, однако успел, не укрыв этого от гостя, мимоходом бросить взгляд на напольные часы. Они как раз дважды пробили. Гость, не снимая с лица улыбки, кивнул в угол кабинета, откуда донесся бой часов.

— Слыхали, Алексей Александрович? Словно сама судьба привечает нас в нашем с вами общем деле.

— В каком таком деле, позвольте полюбопытствовать? — удивился Бахрушин. — О чем это вы, любезный?

Яновский снял с себя улыбку и произнес, медленно выговаривая слова:

— Это вы послушайте меня, любезный. Я теперь же скажу вам то, что обязан сказать, а вы уж после сами станете решать, слушать вам еще или же сразу умереть.

С этим словами он запустил руку в прореху сюртука и сразу вытянул обратно, но только уже с револьвером. И положил его перед собой на стол.

Бахрушин не дернулся, как того ожидал Яновский. Он просто помолчал несколько длинных секунд, после чего протер пенсне мягкой фланелью и негромко отреагировал:

— Хорошо, говорите, я вас слушаю, господин Яновский. Если только вы на самом деле тот, кем назвались.

Лейтенант молча кивнул.

— Тем самым, кто я есть, тем и назвался. Яновский моя фамилия. Была, есть и будет всегда. В отличие от фамилии моего деда. Она, правда, несколько отличается от моей, но звучит похоже — Гоголь-Яновский. Надеюсь вам, как коллекционеру, она известна?

Алексей Александрович задумчиво помолчал. Нужно было прикинуть, в каком из возможных направлений может развернуться теперь ход дальнейшей беседы. Не страх, разумеется, нет — достоинство и приличия не позволяли ему тотчас же подняться и указать незнакомцу на дверь. Да и не только в этом было дело, как он уже успел понять. Незнакомец этот вел себя так, словно заранее явился в его в дом хозяином положения, и это обстоятельство не укрылось от глаз Бахрушина. Настоящее означало, что если тот не просто представляет собой вульгарного грабителя, то в ином случае он знает нечто, что может поставить, его, хозяина этого дома, в зависимость от этого знания. И тогда, вероятно, на самом деле может обнаружиться повод для опасений. В любом случае следовало быть настороже.

В верхнем ящике его письменного стола лежал пистолет с рукояткой слоновой кости и серебряной монограммой, подарок покойного старшего брата, Петра. И был заряжен — это он помнил, хотя пользовался им в последний раз, лишь когда получил в руки, за год до смерти Петра, в 1894-м. Они целили тогда по воробьям, у себя в Тихвинском городском имении, к тому времени еще не перешедшем в дар под приют для бездомный детей. Петя все больше попадал, он же, Алексей, главным образом мазал. Верней, совсем не попадал никогда. А Петя смеялся по-доброму и учил его целить, так, чтоб не дрожала его рука. Руки и теперь не дрожали, а вот только искусством прицеливания он так и не овладел. А даже если бы это было и не так, а наоборот, пистолет этот все одно применять бы он не стал ни в каком случае, ни по какому человеку, пускай даже заведомому негодяю, какой теперь сидел перед ним.

— Хотите сказать, что вы являетесь внуком Николая Васильевича Гоголя? — спокойным голосом произнес Бахрушин.

— Именно так, — кивнул посетитель и любовно погладил ствол револьвера, — или же почти так. Внучатый племянник, это и хочу сказать. И уже сказал.

Разговор их в таком случае, как успел понять Бахрушин, теперь мог вестись лишь в единственно возможном направлении, и он знал, в каком именно. Только все равно сразу же мысленно откинул его от себя из-за полной невозможности подобного в принципе. Однако он ошибался.

— И чего же вы желаете в этом случае, господин Яновский? Предложить мне приобрести что-то из наследия вашего великого родственника?

Последним высказыванием, намекнув издали на неопределенного свойства денежный интерес, он решил дать сидящему напротив него визитеру шанс, поскольку тому было еще не слишком поздно переиграть причину своего визита, какой бы зловещий характер она ни носила.

Однако тот лишь усмехнулся в ответ и переложил револьвер обратно в руку.

— Наследие, говорите? Да уж нет, скорей это просто наследство, в чистом виде. Хотя и рядом слова эти располагаются. И не я вам, а вы мне его вернете, уважаемый. Надеюсь, я достаточно ясно высказываюсь?