Осень для ангела - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Шангин cтр.№ 12

— Не дам! — Иван Васильевич пулей пролетел сквозь бестелесную троицу, грудью встал между ними и душами, раскинув руки крестом, всем видом выказывая крайнюю решимость бороться до конца за праведное дело.

Но троица все так же спокойно прошла сквозь него и продолжила свое гнусное дело. Ему показалось, что Франт при этом обидно ухмыльнулся, а Кудряшка укоризненно покачала головой, словно пеняя несмышленому проказнику.

Кудряшка открыла штуковину, которая и была, по всей видимости, загадочной ловушкой. Монахиня, зажав косу под мышкой, сплела странным образом пальцы и что-то забормотала себе под нос. Франт запрыгал чертом вокруг испуганно сгрудившейся толпы душ, с каждым кругом заставляя их все ближе и ближе подходить к ловушке.

Вот уже первая душа оказалась совсем близко от нее, вспыхнул еле видный свет, и душа моментально пропала, словно ее и не было. Затем следующая и еще и еще. Ловушка, словно пылесос, втягивала в себя одну душу за другой.

Троица продолжала свое грязное дело, не обращая ни малейшего внимания на возмущенно прыгающего среди них Ивана Васильевича. Они делали вид, что не слышат его обвинений и проклятий, едва заметно поеживаясь от особо грубых эпитетов.

Возмущенный до глубины души Иван Васильевич не стеснялся в выражениях, обзывая наглецов фашистами, садистами, идиотами и прочими неприятными словечками. Казалось бы, в душе его открылась некая заслонка, препятствующая дотоле излиянию подобных слов.

Мысли в голове Ивана Васильевича скакали как белки в колесе, перемалывая из пустого в порожнее одну и ту же глупую мысль: «Что делать? Что делать?». На память приходили всякие глупости типа все тех же святой воды и распятия. От тех вещей якобы злые духи сильно страдают, а то и вовсе пропадают.

Но где, бога ради, в двенадцать часов ночи на кладбище взяться той святой воде и распятию. Окромя забытой лопаты никакого оружия. Боже, если ты есть на этом свете… Стоп! А ведь это идея, покруче святой воды! В безнадежной ситуации тонущий хватается за соломинку, а коммунист за библию.

— Господи-и-и-и! — вскричал Иван Васильевич голосом полным боли и страдания. — За что дозволяешь твориться такому безобразию? Если ты есть на небесах, стукни по загривкам этих кровососов, сунь их в геенну огненную, накажи, чтобы другим неповадно было!

Иван Васильевич остановился на месте, судорожно прижав кулаки к груди, по лицу его текли слезы бессилия, голос прервался. На кладбище стояла тишина, нарушаемая едва слышным сопением охотников за душами. Внезапно тишину разорвала трель сотового телефона. Среди мрачного безмолвия кладбища звучала легкомысленная мелодия про какие то там «… як-цуп-цоп…».

Иван Васильевич от неожиданности вздрогнул, потом закрутил головой, недоумевая, откуда в столь поздний час на кладбище может оказаться человек с сотовым телефоном. Сам он новомодной техникой не пользовался, предпочитая старую проверенную. Стало быть посторонний кто-то, прохожий случайный забрел нежданно-негаданно.

Хотя в это время и случайный забулдыга, прикорнувший в тишине под кустом, вряд ли проснется, и уж тем более не решится сделать вечерний променад по кладбищу. Тем более маловероятно, что у него окажется с собой что-то кроме недопитой бутылки. И уж совсем невозможным было бы наличие у него сотового телефона.

Не менее его озадачились охотники за душами, переглянулись, забыв о своем занятии. Наконец Франт понял, что трель раздается именно в его кармане. Покопался, вытянул трубочку и, поднеся к уху, настороженно спросил:

— Алле, это кто?

— Дед Пихто! — раздался неожиданно громкий басовитый голос в трубке. — Канцелярия это! Жалоба на вас имеется от населения, типа беспредел творите, за базаром не следите, фуфел гоните! Есть мнение, что сие непорядок и безобразие!

— Мы же от усердия, исключительно для пользы общего дела…

— Пользу блюдите, а уложения не нарушайте!

— Так как же нам, ежели они упираются, как бараны тупые, ту пользу блюсти?

— Как хотите, это не мое дело! Жалоба поступила, я доложил, в личное дело вписал! Все, мальчики-девочки, времени нет, нужно еще штаны гладить на конкурс.

— Но…

Франт скривил недовольную физиономию, услышав в трубке короткие гудки. Раздраженно захлопнул раскладушку телефона, сунул в карман и засопел, как бешеный бык перед тореро, выпуская пар из ноздрей.

— Отставить ловушку, всем вольно! — резко приказал он Кудряшке.

— А чо ты распоряжаешься? Чай постарше тебя по званию есть! Ишь ты раскомандовался! Что, матушка, при таком раскладе делать-то будем? — обратилась она к Монахине, в голосе ее не звучало радости от поступившего распоряжения. — Эдак мы тут надолго застрянем!

— Будем думать! Но по быстрому! Брейн-ринг, мозговой штурм, атака на извилины! В смысле шевелите мозгами господа, нужно срочно искать решение!

— Скажите, мужчина, вы чего тут суетитесь, чего под руку лезете, какого лешего процессу мешаете?

— Это не процесс, а хулиганство чистой воды! Ага, напугались божьей кары, поджилки трясутся., — приободрился Иван Васильевич. — Убирайтесь прочь, иначе я еще и не такую молитву сотворю! — азартно кричал директор в порыве неожиданного вдохновения.

Ивана Васильевича несло. Отродясь он в бога не верил, по причине глубокой веры в партию, а тут как поп на проповеди, только что рясы да кадила не хватало. Того и смотри кинется святой водой во все стороны кропить, да библией по башке охальников лупить.

— Ай-яй-яй, мужчина, а еще партийный, как нехорошо при ваших то убеждениях и к богу обращаться, не по совести это!

— А вы партию не трогайте! — обиделся Иван Васильевич. — Я в ваши грязные дела не лезу, и вы ко мне не суйтесь!

— Во-первых, наши дела и помыслы чисты, а во-вторых…

— Не хотите по-доброму? Так я вам сейчас пропишу пилюлю, до печенок достанет! — он собрался извергнуть очередное прошение к богу, как его остановила Монахиня.

— Давайте договоримся, — предложила она примирительно, и при этом поудобнее перехватила косу в руках, словно собралась прямо сейчас что-то косить, — по-хорошему договоримся. Вы идете баиньки, а мы спокойно делаем свое дело. Иначе ведь может неприятность случиться! Фью-ить и нету вас, мужчина, сами такой же бесплотной тенью станете.

— Не пугайте, пуганные! — дрожащим голосом отозвался Иван Васильевич, с опаской делая шаг назад.

— Чего тебя пугать, упал-отжался? Кто ты такой, чтобы на тебя время тратить? Тебе русским по-белому сказано — пшел вон, значит поди вон и бего-о-о-о-м, раз-два!

— И правда, — вкрадчиво подключилась Кудряшка, — мужчина, у вас все хорошо, вы устали, вам хочется спать, идите спать… спать… спать… — она плавно водила в воздухе пухлыми пальчиками, глядя при этом прямо в глаза Ивану Васильевичу.

С каждым словом елей в ее голосе сменялся на сталь, просьба на приказ, сочувствие на нескрываемую неприязнь. Беспокойство, тревога уходили из мыслей, на смену им втекал полный покой. Иван Васильевич чувствовал необычайное по силе желание уснуть, как можно быстрее добраться до кабинета и рухнуть на старенький диванчик, не раздеваясь.